Сыновья Ананси (Дети Ананси) (Другой перевод)

Тишина. Затем Паук сказал:

– Возьми меня за руку.

– Глаза закрывать?

– Можешь закрыть.

– Куда мы? На Луну?

– Я перенесу тебя в безопасное место, – сказал Паук.

– О, это хорошо, – сказал Толстяк Чарли. – Мне нравится безопасность. И куда?

Но еще не открывая глаз, понял, куда. Он ощутил запах: немытые тела и несмытые туалеты, дезинфектант, старые одеяла и апатия.

– Держу пари, я был бы в такой же безопасности в номере роскошного отеля, – сказал он громко, но слушать его было некому. Он сел на откидную кровать камеры номер шесть и набросил на плечи тонкое одеяло. Он может остаться здесь навсегда.

Через полтора часа за ним пришли и отвели в комнату для допросов.

* * *

– Здрасте, – сказала Дейзи с улыбкой. – Чай или кофе?

– Не утруждайтесь, – сказал Толстяк Чарли. – Я смотрел телек и знаю, как это бывает. Это то, что называется «плохой коп – хороший коп», так? Вы угощаете меня чашечкой кофе и бисквитами, потом входит какой-нибудь крутой ублюдок и орет на меня, и выливает мой чай, и жрет мои бисквиты, а потом вы не даете ему оказать на меня физическое воздействие, заставляете вернуть мне чай и бисквиты, а я в благодарность рассказываю вам все, что знаю.

– Давайте пропустим это, – сказала Дейзи, – и вы просто расскажете нам все, что мы хотим узнать. И потом, у нас нет бисквитов.

– Я рассказал вам все, что знаю, – сказал Толстяк Чарли. – Все. Мистер Коутс дал мне чек на две штуки и велел пару недель отдохнуть. Он сказал, что благодарен мне за то, что я привлек его внимание к некоторым нарушениям. Потом спросил, какой у меня пароль, и попрощался. Конец истории.

– И вы утверждаете, что ничего не знаете об исчезновении Мэв Ливингстон?

– Не уверен, что вообще с ней знаком. Может, видел однажды, когда она проходила по офису. Мы несколько раз говорили по телефону. Она хотела слышать Грэма Коутса. А я должен был говорить, что мы уже отправили ей чек.

– А вы отправили?

– Не знаю. Я думал, что да. Послушайте, вы ведь не можете всерьез думать, что я как-то связан с ее исчезновением.

– Да, – сказала она весело, – я так не думаю!

– Потому что я честно не знаю, что… Вы хотели что-то сказать?

– Я не думаю, что вы связаны с исчезновением Мэв Ливингстон. Также я не думаю, что вы связаны с финансовыми нарушениями, которые имели место в агентстве Грэма Коутса, хотя кто-то здорово поработал, чтобы бросить подозрение на вас. Совершенно очевидно, что странные бухгалтерские расчеты и постоянная перекачка денег начались до вашего появления. Вы там работали всего два года.

– Около того, – сказал Толстяк Чарли. Он понял, что рот у него открыт, и закрыл его.

– Послушайте, я знаю, что копы в книжках и фильмах, как правило, идиоты, – сказала Дейзи, – особенно если в книжке есть какой-нибудь отставной борец с преступностью или крутой частный детектив. И мне правда жаль, что у нас нет бисквитов. Но не все у нас такие уж дураки.

– Я и не говорил, что все, – сказал Толстяк Чарли.

– Не говорили, но думали. Вы свободны. И примите наши извинения, если они вам нужны.

– Где она, кхм, исчезла? – спросил Толстяк Чарли.

– Миссис Ливингстон? Ну, последний раз ее видели входящей с Грэмом Коутсом в его офис.

– Ах.

– Кстати, насчет чая я серьезно. Хотите?

– Да. Очень. Хм. Я полагаю, ваши люди уже проверили тайную комнату в его офисе. Ту, что за книжным шкафом.

К чести Дейзи все, что она сказала – совершенно спокойно, – было:

– Я так не думаю.

– Кажется, сотрудники не должны были о ней знать, – продолжил Толстяк Чарли, – но однажды я зашел в кабинет, а книжный шкаф был отодвинут, и Грэм Коутс был там. И я ушел, – сказал он. – Я не шпионил за ним и все такое.

– Мы могли бы купить бисквиты по дороге, – сказала Дейзи.

* * *

Толстяк Чарли не был уверен, что ему нравится свобода. Слишком много открытого пространства.

– С тобой все в порядке? – спросила Дейзи.

– Все хорошо.

– Вид у тебя задерганный.

– Возможно. Тебе это может показаться глупым, но я немного нервничаю. Дело как бы в птицах.

– Что, фобия?

– Типа того.

– Ну, вообще-то именно так иррациональный страх перед птицами и называют.

– А как называют рациональный страх перед птицами?

Он откусил от бисквита.

Молчание.

– Ну, в любом случае, в моей машине нет никаких птиц, – сказала Дейзи.

Она припарковалась на двойной желтой полосе у входа в агентство Грэма Коутса, и они вместе вошли.

* * *

Рози нежилась под солнцем у бассейна на корме корейского круизного лайнера [68] с журналом на лице и матерью под боком и пыталась вспомнить, почему ей когда-то казалось, что провести отпуск с матерью – хорошая идея.

68

До того как известия об атаке желудочного гриппа разнеслись по всему миру, лайнер назывался «Солнечный архипелаг». Попытка дешевого ребрендинга без смены инициалов, совершенная председателем совета директоров, чья степень невладения английским вполне соответствовала его уверенности в обратном, привела к тому, что круизный лайнер был осчастливлен названием «Скулящая атака». Прим. автора.

Английских газет на лайнере не было, но Рози по ним и не скучала. Ей не хватало всего остального. В глубине души она воспринимала круиз как водное чистилище, пребывание в котором делали сносным лишь острова, у которых они швартовались. Другие пассажиры сходили на берег и болтались по магазинам, или катались за катером на парашюте, или отправлялись в пропитанные ромом путешествия на пиратских кораблях. Рози же выходила, чтобы общаться с людьми.

Она видела страждущих, видела голодных и бедствующих и хотела помочь. Все можно наладить. Нужен лишь тот, кто за это возьмется.

* * *

У Мэв Ливингстон было множество разных предположений относительно смерти, но она никогда не думала, что смерть будет ее раздражать. И тем не менее она была раздражена. Она устала оттого, что все проходят сквозь нее, оттого, что никто ее не замечает, но более всего – от невозможности покинуть офис в Олдвиче.

– В смысле, если я должна завестись в каком-нибудь доме, – сказала она секретарю, – почему это не может быть Сомерсет-хаус, через дорогу? Прекрасное здание, великолепный вид на Темзу, яркие архитектурные особенности. Несколько очень милых ресторанчиков. Даже если тебе самой есть уже не нужно, приятно посмотреть на других.

Секретарь Энни, чья работа после исчезновения Грэма Коутса свелась к тому, чтобы поднимать телефонную трубку и с досадой в голосе отвечать «не знаю» практически на любой заданный вопрос и которая в свободное от этой работы время названивала подругам, чтобы тихо, но эмоционально обсудить загадочное происшествие, ничего не ответила Мэв, как не отвечала на все, что та говорила.

Рутину нарушило появление Толстяка Чарли Нанси в сопровождении женщины-полицейского.

Толстяк Чарли скорее нравился Мэв, даже когда их общение сводилось к его уверениям, что чек якобы уже отправили, но теперь она видела вещи, которых не видела прежде: вокруг него, сохраняя дистанцию, трепетали тени, а это был дурной знак. Он выглядел, как человек, который от чего-то убегал, и это ее встревожило.