т.1 Стихотворения и песни

ИЗЛИШНИЙ ВЕС

Разговор двух дам, подслушанный правдивым автором в ресторане аэропорта города Челябинска в то время, когда туда по случаю непогоды совершали посадки самолеты с различных направлений.

— Я не поняла: вы заказали? — Нет, не приходил еще, злодей. В этих ресторанах при вокзале Нас и не считают за людей. — Я во Владик жму из Ленинграда, Муж там без меня на стенку влез. (А вы?) — Владика и даром мне не надо, Я в Мацесту, сбросить лишний вес. Излишний вес — он словно бес, Он цепко держит наши органы в осаде, А также виден он и спереди и сзади, Чтоб он исчез, излишний вес! — Встаньте, дорогая, и пройдитесь. Ой-ой-ой, вот тут у вас висит. — Крошка, при моем-то аппетите Еле помещаюсь я в такси. — Говорят, мосластым нет проходу, Пышных щас — не очень… говорят. — Крошка, это ж западная мода, Наш-то что имеет, то и рад. — Что я говорю — не ешьте на ночь, После восемнадцати — антракт. — Ну, а если гости к нам нагрянут? — Гости пусть рубают, что хотят. Надо съездить в город Мелитополь, Бабка варит там супец один, Выпьешь — станешь стройною, как тополь, Как артист Никулин Валентин. — Ну, а эти, извиняюсь, йоги? — Крошка, это ж сумасшедший дом. Я однажды завернула ноги (в позу «лотос») — Еле развязала их потом. — Где ж официант, будь он неладен? — Вон он, приближается, злодей. (Будьте добры!) Мне четыре порции оладий (со сметаной). — Мне картошки, пива и сельдей! 6–7 июля 1977 Памир

СОЛНЦЕ ЗА ГОРУ ЗАХОДИТ

Вот и начинается беда — Если что, так это мне всегда! Солнце за гору заходит, Черва к черве не приходит, Через час настанут холода. На горе сижу я, как на пне. Если невезуха — это мне. Солнце за гору заходит, Пика к пике не приходит, Через час настанут холода. А товарищ «Примою» дымит, Все переживает, аж кряхтит. Солнце за гору заходит, Трефа к трефе не приходит, Через час настанут холода. В небе зажигается звезда, Где-то жмут ночные поезда. Солнце за гору заходит, Быстро жизнь моя проходит… Через час настанут холода. 9–10 июля 1977 Памир

КОГДА ПРИДЕТ МОЙ ПАРОХОД

Мой дальний порт туманы стерегут. Приходят пароходы и уходят — Они в морях призвание находят, Лишь только я стою на берегу. Я жду один знакомый силуэт, Мой час еще не пробил, дорогие. Уходят в море разные другие, Лишь только для меня отхода нет. Когда ж придет мой пароход, пусть не спеша, Который голубой весь, не иначе, А на борту написано — «Удача», А на корме сигнал — «Не обижайте малыша»? На пароходе маленьком моем Матросы — удальцы и кавалеры, А если веселы они не в меру, То это дело мы переживем. Переживем туманы мы и лед, Я сам поставлю паруса надежды, Чтоб было так, как не бывало прежде, Чтобы скорей пришло то, что придет. Плыви, мой пароход, плыви скорей, Куда другие и не заплывают, Их компасы неправильны бывают В широтах мной придуманных морей. Они на карты не нанесены, И в лоциях морей тех самых нету, Но, несмотря, товарищи, на это, В них многие бывали спасены. 30 июля 1977

ТИХООКЕАНСКАЯ ЗВЕЗДА

Вы теперь к разлукам привыкайте, К пуританству телеграфных строк. Вы теперь, пожалуйста, на карте Отыщите порт Владивосток. Там, оставив берег за кормою, В море отправляются суда. Тихо там восходит надо мною Тихоокеанская звезда. Вы теперь, пожалуйста, простите Все ошибки сухопутных дней. Вы теперь, пожалуйста, любите Нас и посильней, и поверней. Вы в комод другие звезды спрячьте, Чтобы вам виднелась иногда Тихо восходящая над мачтой Тихоокеанская звезда. На перрон приморского вокзала Мы придем, когда наступит срок. Поезда отсюда — лишь на запад, Пароходы — только на восток. В жизни может многое случиться, Но теперь сквозь все мои года Тихо будет надо мной светиться Тихоокеанская звезда. 10–11 августа 1977 Владивосток — Москва

«Ах, что за дни такие настают?..»

Ах, что за дни такие настают? Куда приводит вешняя дорога? Она ведет, ни мало и ни много, В запретный сад, на улицу твою. Ах, больше ты не выбежишь ко мне По мокрым плитам авиавокзала, Не скажешь, что в беспамятстве сказала, Не поцелуешь пальцы на струне. Как жаль, моя любимая, как жаль, Что льдистая дорожка так поката, Что радость не предвидится пока что, Поскольку не предвидится печаль. Как тяжелы вериги доброты! Как вероятен ход невероятный, Который путь с названием «обратный» Низводит до глубокой правоты. Прощай, моя любимая! Итак, Я поджигаю мост на самом деле. И спички, ты представь, не отсырели, И легок мой обшарпанный рюкзак. 7–8 января 1978

ТАЛЛИН

Покидаю город Таллин, Состоящий из проталин, На сырых ветрах стоящий, Уважающий сельдей, В море синее глядящий, Работящий и гулящий, И отчасти состоящий Из невыпивших людей. Что мне шпили, что мне тальи — Я уехал от Натальи. С морем борется гремящий Пароход мой, как Антей, Переборками скрипящий, Как большой и старый ящик, И отчасти состоящий Из несломанных частей. Где ты, милый город Таллин? Я плутаю без Натальи. Это было настоящим, Остальное — небольшим. И на палубе гудящей Я стою, во тьме курящий И отчасти состоящий Из нераненой души. Возвращусь я в город Таллин, Состоящий из Натальи, По сырым ночам не спящей, Ожидающей вестей. И всецело состоящей, И всецело состоящей, И всецело состоящей Из любимых мной частей. 21 марта 1978

НА РЕКЕ МГА

Вот автобус преогромный, словно желтый паровоз. Пассажиры пожилые, все в очках для наблюденья. Это шофер заграничный немцев западных привез На поляночку лесную, где гуляют привиденья. Речка тихая играет, птичка Божия поет, Ходят парочки в обнимку, блещут зори и закаты. Привиденья получают небогатый продпаек, Пишут письма перед боем. Проверяют автоматы. Немцы старые выходят и платочки достают, Молча смотрят на ромашки, на цветы иван-да-марья. А в лесу, готовясь к бою, привидения снуют И на родственников ближних обращают ноль вниманья. Тридцать лет усталый ротный все твердит один приказ, Тридцать лет дымок струится над жестяной кружкой с чаем, Тридцать лет звонит ефрейтор в недалекий штаб полка, Но ни разу в тридцать лет штаб полка не отвечает. И без крика и без грома бой идет, ужасный бой, Ежедневно повторяясь, как заевшая пластинка… Уезжает тот автобус, пыль волочит за собой, И в поселке дачном дети — все с жевательной резинкой. 1973 — 4 апреля 1978

АПРЕЛЬСКАЯ ПРОГУЛКА

Есть тайная печаль в весне первоначальной, Когда последний снег нам несказанно жаль, Когда в пустых лесах негромко и случайно Из дальнего окна доносится рояль. И ветер там вершит круженье занавески, Там от движенья нот чуть звякает хрусталь. Там девочка моя, еще ничья невеста, Играет, чтоб весну сопровождал рояль. Ребята! Нам пора, пока мы не сменили Веселую печаль на черную печаль, Пока своим богам нигде не изменили, — В программах наших судьб передают рояль. И будет счастье нам, пока легко и смело Та девочка творит над миром пастораль, Пока по всей земле, во все ее пределы Из дальнего окна доносится рояль. 17–22 мая 1978 Иркутск — Москва

САД ВЕРШИН

Мы входим в горы, словно входим в сад: Его верха в цветенье белоснежном, Его стволы отвесны и безбрежны, И ледники, как лепестки, висят. В саду вершин растут свои плоды, Они трудом и дружбой достаются, И те плоды нигде не продаются, Поскольку их названия горды. Мы женщин не пускаем в этот сад, Поэтому не пахнет там изменой. Почтительно склонив свои антенны, За нами только спутники следят. В саду вершин растет одна гора, Которая всех выше и прекрасней. И потому, что путь туда опасней, На эту гору выйти нам пора! А путь наш чист, а путь не близок — На гребни гор, на полюса. Есть человеку вечный вызов В горах, в морях и в небесах. 11–12 июля 1978 Памир

ПАМЯТИ УШЕДШИХ

Как хочется прожить еще сто лет, Ну пусть не сто — хотя бы половину, И вдоволь наваляться на траве, Любить и быть немножечко любимым. И знать, что среди шумных площадей И тысяч улиц, залитых огнями, Есть Родина, есть несколько людей, Которых называем мы друзьями. Мы шумно расстаемся у машин, У самолетов и кабриолетов, Загнав пинками в самый край души Предчувствия и всякие приметы. Но тайна мироздания лежит На телеграмме тяжело и чисто, Что слово «смерть», равно как слово «жизнь», Не производит множественных чисел. Лучшие ребята из ребят Раньше всех уходят — это странно. Что ж, не будем плакать непрестанно, Мертвые нам это не простят. Мы видали в жизни их не раз — И святых, и грешных, и усталых,— Будем же их помнить неустанно, Как они бы помнили про нас! Когда от потрясения и тьмы Очнешься, чтоб утрату подытожить, То кажется, что жизнь ты взял взаймы У тех, кому немножечко ты должен. Но лишь герой скрывается во мгле, Должны герои новые явиться, Иначе равновесье на земле Не сможет никогда восстановиться. 14 июля 1978 Памир

«Передо мною горы и река…»

Передо мною горы и река. Никак к разлуке я не привыкаю. Я молча, как вершина, протыкаю Всех этих дней сплошные облака. Ты проживаешь сумрачно во мне, Как тайное предчувствие бессмертья, Хоть годы нам отпущены по смете, — Огонь звезды горит в любом огне. Когда луна взойдет, свеча ночей, Мне кажется, что ты идешь к палатке. Я понимаю, ложь бывает сладкой, Но засыпаю с ложью на плече. Мне снится платье старое твое, Которое люблю я больше новых. Ах, дело не во снах и не в обновах, А в том, что без тебя мне не житье. Отвесы гор, теченья белых рек Заставят где-нибудь остановиться. Я знаю — будет за меня молиться Один — и очень добрый — человек. Огней аэродромная строка Закончит многоточьем это лето, И в море домодедовского света Впадет разлука, будто бы река. Мой друг! Я не могу тебя забыть. Господь соединил хребты и воды, Пустынь и льдов различные природы, Вершины гор соединил с восходом И нас с тобой, мой друг, соединил. 16 июля 1978 Памир