Табель первокурсницы

— Не понимаю, — я нахмурилась.

— А жаль, Серая так рассчитывала, — снова эта усмешка, — так старалась, устраивая совместный допрос, — заржали лошади, — Я должен был услышать твою историю, а ты мою.

— Зачем?

— Давай, пофантазируем. Может, для того, чтобы открыть глаза одной молоденькой графине на то, какой я на самом деле плохой? — карета остановилась, Оуэн повернулся к дверце.

— А ты, — голос дрогнул, я, наконец, спросила то, что давно хотела и плевать на приличия, — Ты и в самом деле натравил на младшего брата собак?

— Да, — он спрыгнул на снег и подал руку, которую я проигнорировала, просто не могла принять, ту самую ладонь, что держала кнут или поводок матерого пса.

— Почему? — прошептала я, ступая на снег.

Но он услышал, опустил руку и ответил, хотя я и не ожидала:

— Не помню точно, он постоянно орал, вечно путался под ногами, надоедал.

— А та, — голос звучал хрипло, как после простуды, — девушка? — я не знала, как правильно назвать любовницу его отца, я, вообще, не верила, что стою тут и веду подобные разговоры, а он не только не осаживает, но и отвечает на них.

— Ее тоже я запорол, — не стал отрицать Оуэн, — За то, что перед отцом подолом мела, а передо мной задрать отказалась.

Я отшатнулась, споткнувшись о ступени крыльца, большие каменные, с кованными перилами. Высокие окна дома целителей приветливо светились сквозь бросающую в ту или иную сторону снег метель.

— Я не рыцарь, — четко проговорил он, и тут же исправился, — Вернее, рыцарь, но отнюдь не такой, о котором мечтают юные девы. До тебя это постарались донести как можно яснее.

— Зачем это Серой?

— Возможно, это нужно не ей, — Крис прищурился, — Кому-то может не нравиться наше знакомство. Может, отцу?

— Нет, — я отвернулась, — Папеньке достаточно отдать приказ. Или забрать меня из Академикума. Или и то и другое вместе.

— Тогда это нужно кому-то другому, — барон поднялся на крыльцо, — Тому, кто не может отдавать тебе прямые приказы.

Я помедлила, сжала сверток, бумага громко хрустнула, но все-таки поднялась на крыльцо, чувствуя, как внутри шевелится страх. Не испуг, как при виде мохнатого паука, заставивший меня замереть на месте, а потом взвизгнуть. И не тот отчаянный парализующий ужас, когда Илберт слег с лихорадкой, а лекари разводили руками. Другой, доселе неизвестный, такой словно я делала что-то неправильное, запретное. По-хорошему, надо развернуться и уйти. Так поступила бы каждая леди. Должна была и я.

Страшила неизвестность и этот неправильный рыцарь, совершенно не стыдившийся собственной неправильности.

— Ты идешь? — он приоткрыл дверь, но не обернулся. Если я сейчас откажусь, эта дверь закроется. Навсегда. И я говорю отнюдь не о доме целителей.

— Если до меня хотели донести твою историю, то до тебя хотели донести мою. Зачем?

— Вот ты и начала думать, — Крис посмотрел на меня и снова протянул руку. На этот раз я не без дрожи вложила в его пальцы свои. До сих пор не знаю почему.

Все дома целителей строили по одному образцу, даже тот, что под патронатом матушки в Сиоли, что рядом с Кленовым садом. Большое здание: центральный фасад соединяющий два крыла — женское и мужское.

— Могу я вам помочь? — дежурившая в приемной девушка в белоснежном платье устало улыбнулась.

— Можете, — согласилась я и представилась, — леди Ивидель Астер к Гэли Миэр. Ей разрешены посещения?

— Да, леди, — она перевела взгляд на Криса, — А господин?

— А господин подождет здесь, — ответил барон, снимая шляпу и улыбаясь. Совсем не так, как Серой, совсем не так, как мне. Он смотрел на нее тепло, словно на старого друга. И меня снова окатило жгучей волной зависти, странным вскипающим внутри чувством. Разве может быть чудовищем тот, кто умеет так улыбаться?

— Первый этаж комната одиннадцать «А», — сверившись с записями в толстой тетради, сказала девушка. — Проходите, леди, но ненадолго, ей положен покой.

Немного нервно сдернув перчатки, я направилась в просторный коридор женского крыла. Но все-таки не выдержала и обернулась, неловко прижимая к себе бумажный сверток с посылкой, будь она неладна. Кристофер продолжал улыбаться. Вероятно, в этом и состоял план, отправить меня к Гэли, а сам в это время… Что? Будет расточать улыбки? И Девы с ним. Пусть расточает.

Тогда почему же жжет внутри?

Одиннадцатая комната под литерой «А» оказалась почти в самом конце крыла. Сперва шли сдвоенные двери общих палат, где лечились зажиточные горожане, но не настолько зажиточные, чтобы позволить себе отдельную комнату и личного целителя. Потом апартаменты богатых купцов и дворян. Бедняков принимали бесплатно с черного хода, там обычно оборудовали несколько кабинетов первой, а зачастую и последней помощи, ибо когда неимущие надумывали обращаться за лечением, как правило, бывало уже поздно. Дома целителей строили так, чтобы эти два мира никогда не пересекались, в этих коридорах никогда не встретишь больную проказой попрошайку и подцепившего лишай лесоруба.

Миэры не относилась ни к тем, ни к другим, они относились к тем, кто мог купить этот и еще дюжину других домов целителей. Я постучала по двери и, дождавшись раздраженного «кто там еще», вошла в комнату. Гэли в домашнем светлом платье сидела на кровати. Недовольная, простоволосая и надутая на весь мир, совсем как я, когда отец запретил мне идти деревенскую ярмарку. Видимо, покой, который ей положили, шел не впрок.

— Привет, — поздоровалась я. — Надеюсь, ты тут не умирать собралась?

— Если только от скуки. — расцвела улыбкой подруга, вскочила с кровати, в нарушение всех приличий, обхватила меня руками и закружила по комнате, нараспев приговаривая, — Иви-Иви-Иви!

— Отпусти, ненормальная, — рассмеялась я, едва не выронив сверток со шпагой.

— Уж думала ты не выберешься. В Магиусе же экзамены?

— Я тоже так думала.

— Рассказывай, — потребовала она, снова забираясь на кровать.

— Ну уж нет. Сперва ты.

— Да все хорошо, — она махнула рукой, — Бок распороло, крови было море, — она даже зажмурилась. — Пять стежков наложили. Я в обморок упала, папеньку перепугала так, что он теперь отказывается меня забирать, хотя могла бы спокойно сидеть и дома под присмотром Милы, — она вздохнула, — Скоро снимать швы. Вот готовлюсь опять… падать, — она поморщилась, — Думала уж меня от экзаменов освободят, по случаю ранения, но куда там. В виде исключения мне разрешили сдать их позже, а папенька им пока магическую оружейную построит, — Гэли хихикнула, — Я вот думаю, может сразу новый замок заложить, а я пару лет погуляю.

Я качала головой, слушая болтовню подруги. Один из узелков, что был затянут где-то внутри меня, сперва ослаб, а потом и вовсе исчез. Я и не представляла, как соскучилась.

— Теперь рассказывай ты. Поймали лиходеев, что за моим зеркалом охотились? Серая сказала, что уже скоро.

— Ну, — протянула я, положив сверток на стол, — Ловят. Один из них, кстати, здесь.

— Знаю, папенька грозился ему лично голову снести, но его уверили, что лиходей в тюремной палате, ну знаешь, для опальных дворян, и с ним неотлучно двое Серых. А в тюрьму нельзя, говорят, сразу окочурится может… Эх, сама бы зеркалом треснула, чтобы получил, наконец, желаемое, — подруга покосилась на кулек, но ничего не сказала.