Таёжный, до востребования

Оля пришивала пуговицу к блузке, сидя под торшером у журнального столика, на котором были разложены швейные принадлежности. При моем появлении она удивленно моргнула, но тут же радостно улыбнулась, отложила блузку, встала и выключила радио.

– Зоя, как хорошо, что ты зашла! Проходи, садись. Хочешь чаю?

– Спасибо, я только что пила. И я ненадолго.

– Почему ненадолго?

– Хочу только кое-что выяснить.

– Тон у тебя какой-то странный… Да ты садись, садись!

Я осталась стоять. Цель моего прихода не предполагала разговора по душам в комфортной обстановке; стоя у двери, я могла в любой момент развернуться и уйти.

– Ко мне сегодня заходила Нана…

– Да? – Оля насторожилась.

– Она вела себя не очень-то дружелюбно. Наговорила мне всякого… Честно говоря, я не ожидала услышать столько плохого в свой адрес, и притом без повода.

– Ну, наверное, не совсем без повода… – пробормотала Оля, отводя глаза.

– То есть ты в курсе. Возможно, именно ты выступила инициатором разговора, но не решилась прийти сама и подговорила Нану?

– Конечно нет! Наоборот, это Нана пришла ко мне и сказала, что хочет с тобой поговорить. О том, что ее не устраивает твое поведение, что ты играешь не по правилам и сеешь раздор в коллективе… Я возразила, что мы слишком мало тебя знаем и можем ошибаться, в любом случае надо дать тебе возможность объясниться…

– В чем же, интересно, я должна объясниться?

– Скажи, почему после отъезда Нины ты стала нас избегать? – вместо ответа спросила Оля и тут же добавила: – Хотя я и так знаю. Ты завела нужные связи. Полезные знакомства, или как это у вас называется.

– У кого это – у вас?

– У тех, кто приезжает из больших городов и общается только с теми, кто может быть чем-то полезен. Я вряд ли могу быть тебе полезна, поэтому со мной ты…

– Извини, но это полная чушь! – не выдержала я. – Послушать тебя, у меня все в порядке со зрением, но не в порядке по гинекологии, поэтому я дружу с Ниной.

– Я не это имела в виду. Нина тоже тебе не нужна. Просто у нее еще не было возможности это понять. Сначала она уехала в отпуск, потом попала в больницу. Но когда она выпишется…

– Когда Нина выпишется, у нас все будет как прежде! Хотя бы потому, что она здесь – единственный нормальный человек, не выясняющий отношения на пустом месте и не плетущий интриги, в отличие от вас с Наной, которым, видимо, нечем заниматься, кроме как обсуждать мои недостатки, истинные и мнимые, и делать выводы, оскорбительные по сути и далекие от истины.

– Зоя, ты не так поняла, мы вовсе не…

Я распахнула дверь, но Олин горестный вскрик «Подожди!» заставил меня остановиться и обернуться. Она подбежала к двери, захлопнула ее, схватила меня за руку, подтащила к креслу, заставила сесть и уместилась рядом, на подлокотнике.

– Зоя, ну нельзя же так, в самом деле! Ты очень импульсивная, не обижайся, но это так, ты и с Клавой отношения выясняла, и с Мартынюком поссорилась, и с Глафирой Петровной. До твоего приезда мы не конфликтовали, если были чем-то недовольны, то не заявляли об этом так открыто, старались решать вопросы мирно. Нас к этому Фаина Кузьминична приучила. Скандалистов она не любит и сразу увольняет, мы ждали, что и тебя уволит, но у нее на этот счет, видимо, другое мнение. Кто-то же должен был поставить тебя на место. Вызвалась Нана. Не знаю, хорошо у нее получилось или плохо, наверное плохо, раз ты ко мне пришла, но ты должна ее понять. Я не прошу ей сочувствовать, я прошу именно понять… – Оля остановилась, чтобы перевести дух, и торопливо продолжила: – В Нане говорит не только обида, но и зависть.

Я удивленно вскинула брови:

– Чему ей завидовать?

– Твоей красоте и молодости, тому, что не успела ты приехать, как влюбила в себя парня, на которого Нана… – Оля запнулась. – Ну, неважно… Тому, что ты хороший врач, и даже тому, что родилась не в маленьком грузинском городке, а в Ленинграде.

– Да уж, грехов за мной действительно многовато. Значит, Нана влюблена в Мартынюка?

– Я этого не говорила, – быстро сказала Оля, и по тому, как она смутилась, я поняла, что она невольно выдала тайну подруги.

Я вспомнила день, когда мы отмечали мое новоселье, и странное предупреждение Наны, когда она позже вернулась в мою комнату, а перед этим – упоминание ею Людмилы, разозлившее Мартынюка. Получается, она на что-то надеялась, несмотря на наличие соперницы, но мой приезд спутал ее карты. Да, теперь все прояснилось. Но легче мне не стало. Грузинский темперамент вкупе с ревностью и завистью – не самое приятное сочетание. Я не сомневалась, что мне еще предстоит столкнуться с Наной и что это столкновение не сулит ничего хорошего.

– Оля, но ты же не считаешь меня настолько плохой, правда? Я согласна, что должна сдерживать эмоции, и уже над этим работаю, я и сейчас вспылила только потому, что услышала в свой адрес столько несправедливостей…

– Ну конечно, я не считаю тебя плохой! Ты просто отбилась от коллектива. Но если ты пытаешься исправиться, значит, есть шанс… Вот и Фаина Кузьминична не держит на тебя зла, раз пригласила в гости.

– Как вообще об этом стало известно?

– Кто-то видел, как ты выходила из флигеля. Я не знаю кто.

По тому, как Оля отвела глаза, я поняла, что она говорит неправду. Но это, в сущности, было неважно – кто меня видел и как этот человек оказался рядом с флигелем Фаины Кузьминичны темным дождливым вечером, не располагающим к праздным прогулкам.

– И какая у нее дома обстановка? – с любопытством спросила Оля.

– Обычная.

– А о чем вы с ней говорили?

– О работе. – Я встала. – Ладно, я пойду.

– Не сердись на меня, пожалуйста.

Оля тоже поднялась и проводила меня до двери.

– Не знаешь, когда Нину выпишут? – спросила она.

– В пятницу.

– Уже послезавтра? Как хорошо! Значит, она сможет погулять на дне рождения Рустама.

– Сомневаюсь, что самочувствие и диета ей это позволят. Но там видно будет.

– Зоя…

– Да? – я обернулась.

– Мы с Наной завтра обедаем в обычное время. Подсаживайся за наш столик в столовой.

– Не думаю, что это хорошая идея. Зачем портить Нане аппетит?

– И себе тоже, да? – грустно улыбнулась Оля.

Я вошла в свою комнату и заперлась на ключ. Мне как никогда хотелось иметь собственное жилье, хотя бы комнату в коммуналке, но только не в общежитии, где слишком много народу, где каждый или имеет что-то против тебя, или следит за тобой, или плетет интриги.

– Зоя Евгеньевна, вы там? – В дверь затарабанили. – Вас вызывают в приемный покой.

За дверью стояла Клавдия Прокопьевна, тяжело дыша после быстрого подъема по лестнице. Она выписалась из стационара с заметным улучшением, но продолжала принимать таблетки, и физические нагрузки ей были противопоказаны, о чем я ей напомнила, но комендантша только рукой махнула: