Так завершается карьера сыщика в XIX веке

— Глупа, бестолкова, просто обычная баба, — в ответ философски охарактеризовал Марефу великий князь, — к действиям с ценностями больше десяти копеек не способна. Монаршие регалии способна только поглаживать грязными тряпками.

Константин Николаевич помолчал, прикидывая доводы не сколько для разговора с Игнатом — вот еще! — сколько для выстраивание концепции следствии. И решительно указал:

— Если только ее не использовал в корыстных целях ее хахаль, — добавил про себя: «Но как раз это в XIX веке в относительном малолюдстве это будет проверить не трудно».

Скажи, Игнат, — повернулся он к жандарму, — помимо сомнительной близости к сокровищам, чем еще руководствовались сотрудники жандармерии, когда присматривались к горничной?

— Не могу знать, ваше императорское высочество! — привычно вытянулся в струнку вахмистр. Впрочем, здесь все было не в привычке. Жандарм просто не знал. Спрашивать Бенкендорфенно надо было у Бенкендорфа. А пока, по факту, он влез в пустышку.

Сказал напоследок:

— Вахмистр, по Грязновой ты должен только прошерстить все ее связи. Конкретно я ищу сравнительно молодого любовника. Впрочем, ищи всех мужеского пола или девок и молодых баб, хуже не будет. саму не трогай, бесполезно.

Жандарм послушно склонил голову. Дурит ведь барин, сам того не понимая. Арестовать ее и вся недолга! Таких баб превеликое множество, одну можно отправить на каторгу, никто и не заметит. Хотя все это господские капризы, он сюда влезать не будет, целей останется.

Константин Николаевич скупо улыбнулся. Игнат мог думать, что угодно, лишь бы его приказы послушно выполнял. А он пока эту карту закроет, как бесперспективную.

А теперь идем дальше! Кто у нас следующий?

Глава 5

Итак, по большому фискальному, хм, счету, без него жандармский комитет, как и предполагалось, добыл полезной информации, как будут говорить в XXI веке, ноль целых ноль десятых байта. Офигенные результаты, не зря шеф жандармов так ему обрадовался, а император самолично приехал к нему.

Последний, правда, приехал еще из-за дочери Марии, беспокоится все же, но что-то ему подсказывало, дочь ему была нужна сугубо на втором плане. Показала уже, что ее любовные связи с князем Долгоруким касаются исключительно их двоих. И ведь Николай I уступил. Грозный Самодержец Всероссийский, от слова которого дрожит, по крайней мере, реагирует весь тогдашний мир, не решился настаивать на слабую девушку!

Что же касается его, то такое доверие, конечно, радует, но хотя бы нормальную рабочую гипотезу их высокоблагородия и их превосходительства могли бы разработать? Жалование за что получаете, кстати немаленькое-с?

Что мы пока имеем? Есть глупая баба — горничная, 100% воровка с точки зрения жандармских следователей и совершенно пустая карта, по мнению его императорского высочества Константина Николаевича. Ха, как с отчеством родители подгадали, можно подумать, действительно из детей императора.

Однако, что мы имеем? Единственная надежа в светлом будущем — гипотетический хахаль Грязновой. Если его не будет, о женщине можно окончательно забыть. А если следователи будут настаивать, сделать очную ставку их с ним. Он им хорошенько промоет жандармские мозги!

Медленно прошел к своей жандармской пролетке и велел ехать в ихнее управление. Усмехнулся себе, уже и в XIX веке у него появились служебные обычаи. Вот, в частности, думать по уголовным делам ему было лучше в рабочем кабинете. Почему так, Бог его знает.

По пути, между делом, приказал повернуть к своему дому. Как там Машенька, бедная, не родила еще со скуки, красавица на первом месяце беременности?

Учитывая дефицит времени, даже не подумал заходить внутрь. Все равно ведь не пустят в спальню. Там сейчас женское царство, наверняка, что-то меряют, приодевают что-нибудь легкое, воздушное, в кружевах.

А он и не подумает настаивать. Крикнул привратника, велел послать кого из девок сходить на второй этаж и спросить Марию Николаевну. Девку-то, по крайней мере, пропустят. Походил между делом немного по земле, размявшись.

Девки эти, как в магазине в XXI веке девушки без различия возраста, хоть сорок-пятьдесят лет. Этих тоже, иные уж лет под тридцать, а все равно, как молодые.

К любопытствующему хозяину пришла вдруг кухарка Аглая Спиридонова, которая обтекаемо сообщила, что «Жена ваша освобождается от бремени нормально(!), лежит, все трое их императорские высочества смеются, что-то веселое говорят». По-видимому, он был не первым и, скорее, не последним, что так любопытствует. Больно уж бойко она сообщила, как пописанному.

Бедная Маша! Хотя почему бедная? Болтают ведь, только шум стоит. И она может гордится. Если убрать всю мишуру и бутафорию, то, фактически, она единственная делает хоть что-то полезное — гипотетически готовятся к родам, чем с одной стороны успокаивает родителей — уу детей Романовых в кои-то времена появится ребенок. А ведь остальные, включая огромное большинство мужчин, как могут, стараются либо показать, что работают, либо, в лучшем случае, пытаются убрать преграды, поставленные другими.

Детям так создают ситуацию, чтобы они даром не бездельничали и гадостей не делали. Одни таскают небольшие грузы с левого угла в правое. Другие наоборот — из правового в левое. И все вроде бы заняты. Но эффект круглый ноль.

Появилась вдруг (снова вдруг!) Маша, веселая, раскрасневшая, пробормотала что-то толи про себя, толи нечаянно вслух, но все равно непонятно. Обняла его, мазанула губами щеку. Капризно сказала:

— А мы тут что-то вроде девишника устроили, делимся с мамА опытом о первой ночи с супругом, Ольга аж закраснелась вся. Тебя ведь можно назвать мужем? — спросила, гм, молодая женщина.

Она что сомневается после вчерашней ночи? — с негодованием подумал Константин Николаевич. Поцеловал ее в сахарные уста с такой страстью, что Мария Николаевна окончательно раскраснелась, нет, не из смущения, а из ласки мужа. А кухарка Аглая Спиридонова, раскрасневшись чуть ли не сильнее, вообще предпочла исчезнуть на господской кухне.

Между тем Мария Николаевна сначала сама поцеловала его в губы, отправив будущего мужа в небесную нирвану. А потом довольно грубо вернула на землю вопросом: