Талисман

Он обошел вокруг сарая — высокий стройный мальчик в джинсах, кроссовках без шнурков и расстегнутой рубашке. Он писал очень долго, как ему показалось, все это время глядя на небо. Была одна из тех обманчивых ночей, которые время от времени приходят на Среднем Западе в октябре и начале ноября, незадолго до начала зимы. Было тепло, и мягкий ветерок ласкал кроны деревьев и увядающие стебельки травы.

Над головой висела луна — белая, круглая и красивая. Она проливала свой обманчиво нежный свет на все вокруг и казалась одновременно мрачной и чарующей. Джек смотрел на нее, понимая, что она притягивает его, не дает оторвать от себя взгляд.

Мы никогда не подходим к стаду, когда меняемся. О, Джейсон, нет!

Я теперь стадо, Волк?

Лицо на луне. Джек не удивился, когда понял, что это лицо Волка… Только не широкое открытое и слегка изумленное — лицо самой доброты. Это лицо было узким и… о да, черным — оно было черным и от шерсти, но шерсть тут была ни при чем. Оно было черным от черных намерений.

Мы никогда не подходим к ним, потому что мы съедим их, мы съедим их, когда мы меняемся, Джеки, мы…

Лицо на луне — словно вырезанная на кости морда рычащего зверя, изготовившегося к прыжку и открывшего полную зубов пасть.

Мы едим, мы убиваем, убиваем, УБИВАЕМ, УБИВАЕМ!

Чья-то рука легла Джеку на плечо. Сердце провалилось в пятки.

— Я напугал тебя, — сказал Волк. — Прости. Черт бы меня побрал.

Но на мгновение Джеку показалось, что Волк не чувствует себя виноватым.

На мгновение ему показалось, что Волк улыбается.

И еще ему показалось — и он был в этом уверен, — что сейчас будет съеден.

Каменный дом, подумал он, вспомнив сказку про трех поросят, а у меня нет даже дома из соломы.

Теперь пришел страх. Он потек вместо крови по венам и был горячее, чем любой жар.

Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк…

— Джек!

Страшен! Страшен! Господи, я боюсь Волка!

Он медленно обернулся. Лицо Волка, слегка покрытое пушком, когда они вошли в сарай и легли спать, теперь обросло густой бородой, так высоко поднимающейся по щекам, что казалось — она растет прямо из висков. Глаза горели ярким красно-оранжевым светом.

— Волк, с тобой все в порядке? — спросил Джек сдавленным шепотом. Громче он говорить просто не мог.

— Да, — сказал Волк. — Я бегал наперегонки с луной. Я бежал… бежал… бежал… Но со мной все в порядке, Джек.

Волк улыбнулся, чтобы показать, насколько все в порядке, и обнажил множество огромных острых зубов. Такое впечатление, что Джек заглядывал в рот Алиену из фильма ужасов.

Волк заметил это выражение, и разочарование отразилось на его погрубевшем массивном лице. Но под разочарованием было еще что-то. Что-то, что гримасничало, ухмылялось и скалило зубы. Что-то, что будет преследовать жертву до тех пор, пока кровь не потечет из ее носа от ужаса, до тех пор, пока она не заплачет и не взмолится. Что-то, что будет смеяться, раздирая кричащую жертву, даже если жертвой станет он, Джек. Особенно если он.

— Джек, прости меня, — сказал Волк. — Время… подходит… Мы… утром. Мы должны… должны… — Он посмотрел вверх, и его глаза затуманились.

Он вскинул голову и завыл.

И Джеку показалось, что он услышал, едва-едва, как Волк на луне завыл в ответ.

Ужас пронизал его с головы до ног. Джек больше не спал этой ночью.

3

На следующий день Волк выглядел получше. Немного получше. Он все еще был до предела напряжен. Когда он пытался объяснить Джеку, что следует делать, высоко в небе пролетел реактивный самолет, оставляя за собой длинный белый хвост. Волк вскочил и завыл на него, тряся над головой кулаками. Его волосатые ноги снова были босыми. Они раздулись и больше не влезали в ставшие тесными мокасины.

Он пытался объяснить Джеку, что делать, но не смог продвинуться дальше старых сказок и басен. Он знал, как происходят превращения в его собственном мире, но предполагал, что они могут проходить намного хуже — намного тяжелее и опаснее — в Стране Чужестранцев. Он чувствовал, как чудовищная энергия рвется из него наружу, и знал, что в эту ночь, когда взойдет полная луна, она вырвется.

Снова и снова он повторял, что не хочет причинить Джеку никакого вреда, что он скорее убьет себя самого, чем навредит Джеку.

4

Дейлвилл был ближайшим малонаселенным городом на его пути. Джек добрался до него немногим позже чем башенные часы пробили полдень и сразу же отправился в скобяную лавку с названием «Истинные ценности». Одна рука лежала в кармане его штанов, сжимая похудевшую пачку банкнот.

— Ты что-то хотел, сынок?

— Да, сэр, — ответил Джек. — Я хотел купить навесной замок.

— Ну давай посмотрим. Выбирай: у нас есть «ял», «мосслер», «лок-тайт»… Какой ты хочешь?

— Самый большой, — сказал Джек, глядя на продавца уставшими, беспокойными глазами. Его изможденное лицо все еще сохраняло странную красоту.

— Самый большой… — задумчиво повторил продавец. — А для чего он тебе нужен, если не секрет?

— Для собаки, — уверенным голосом ответил Джек. Снова сказка. Им всем нужны сказки. Эту он сочинил по дороге от сарая, где они провели две последние ночи. — Он мне нужен для собаки. Я должен посадить ее на цепь. Она кусается.

5

Выбранный Джеком замок стоил десять долларов. И примерно столько же останется у него в кармане после покупки. Это очень расстроило Джека, и он даже повернулся к выходу из маленького магазинчика… Но тут вспомнил, как выглядел Волк прошлой ночью, воя на луну и сверкая оранжевыми глазами.

Он заплатил десять долларов.

Джек поднимал свой большой палец перед каждой проезжающей мимо машиной — так спешил он вернуться в свой сарай, — но, конечно же, никто не останавливался. Возможно, он выглядел сумасшедшим со своими дико расширенными глазами. Он сам чувствовал себя сумасшедшим, обезумевшим. В газете, которую держал в руках продавец скобяной лавки, Джек случайно прочел, что заход солнца предвидится в шесть часов. Восход луны не был отмечен, но Джек предполагал, что не позже семи. Сейчас был уже час, а Джек не имел ни малейшего понятия о том, где держать Волка эти три ночи.

Ты должен запереть меня, Джеки, говорил Волк. Должен хорошо меня запереть. Потому что если я вырвусь, то буду убивать всех, до кого смогу добраться. Даже тебя, Джеки, даже тебя. Поэтому ты должен запереть меня и держать взаперти три дня и три ночи, несмотря на то, что я буду говорить и что я буду делать. Три дня, Джек, пока луна снова не пойдет на убыль. Даже четыре… на всякий случай.

Да, но где? Это нужно сделать как можно дальше от людей, чтобы никто не мог услышать, если — когда, поправил он себя — Волк начнет выть. И помещение должно быть покрепче, чем тот сарай, в котором они ночевали. Даже если Джек повесит замок на дверь, Волк сможет запросто выйти через стену.