Там, где нет тебя

— Пить.

Рядом шевельнулась неясная тень и, словно выползший из бутылки джин, стала шириться, расправлять темные крылья, заполняя собой все пространство над ней.

Глухой щелчок включенного ночника вспорол тишину, и тень, стоящая в ярком ореоле света, превратилась в огромную фигуру Вольского, тяжело нависшего над её постелью.

— Что, Анечка? Ты что-то сказала? — серые глаза, испуганно и тревожно заглянули в её, и Аня, на секунду, увидела в них свое отражение: осунувшееся, бледное, неузнаваемое. — Что, солнышко? Тебе плохо?

— Пить, — прохрипела Аня и перед её губами, как по волшебству, возник стакан с водой. Ладонь Вольского мягко проскользнула ей под затылок, поднимая голову вверх, так легко, будто она и не весила ничего.

Теплая, с привкусом лимона вода, приятной кислинкой освежила пересохшее горло, и Аня закрыла глаза, жадно делая глоток за глотком.

— Тише, не спеши. Она никуда не денется, — мягко улыбнулся Влад. — И я никуда не денусь.

Аня, глубоко вздохнув, устало откинулась на удерживающую её руку.

— Это правда ты? — она, щурясь, попыталась сфокусировать взгляд на лице Влада, но видела почему-то только его глаза, смотревшие на неё с таким удивительным выражением, названия которому, затуманенный Анин рассудок так и не смог придумать.

— Я. Это правда я, — Влад осторожно опустил её на постель, приподняв подушку и усевшись рядом.

— А как ты..? — хотела спросить Аня, но он, то ли уловив каким-то наитием ход её мысли, то ли угадав вопрос, тихо произнес:

— Прилетел. У меня выпало несколько свободных дней, а у тебя телефон не отвечал. Я испугался, что что-то случилось, — голос Влада звучал немного хрипло и тягуче, и Аня вдруг поняла, что он удивительно успокаивающе действует на неё. Можно было слушать бесконечно.

— Я отключила. Поспать хотела, — слабо проронила Аня, путаясь в словах. — Думала, отосплюсь, температура спадет.

Влад жалостливо обласкал взглядом её лицо и с легкой укоризной в голосе спросил:

— Почему ты мне не сказала, что заболела?

Аня виновато потупилась, ожидая выслушать в свой адрес длинный монолог, в духе мамы, о том, какая она несерьезная и глупая, но Вольский отреагировал на её молчание лишь безысходным вздохом и касанием тыльной стороны ладони к её лбу.

— Ты мокрая совсем. Надо переодеться, — тревожно заметил он, поднимаясь с постели. — Сейчас полотенце принесу и одежду сухую тебе найду.

— Я сама, — Аня попыталась встать, но тут же была безапелляционно остановлена рукой Вольского и в его голосе зазвучали властные, не терпящие возражений интонации:

— Про «я сама» — можешь забыть, — многозначительно посмотрел ей в глаза он, после чего, добравшись до шкафа, стал по-хозяйски в нем рыться. — Это пойдет? — вытащив длинную футболку с изображением снупи, спросил Влад. Так и не дождавшись Аниного ответа, он сам себе хмыкнул: — Пойдет. Захватив с полки махровое полотенце, Вольский вернулся к Ане, и пока она растеряно хлопала глазами, быстро выключил свет.

— Ты что делаешь? — Анин хриплый голос утонул во мраке комнаты, а в ответ, из темноты, тихо и мягко прозвучала настойчивая просьба Влада:

— Ань, снимай, давай свою пижаму. Ты сама не справишься, я тебе помогу. И прекрати комплексовать, я все равно ничего не вижу.

Руки Вольского подняли её словно пушинку, удобно усадив на постели.

— Сняла? — раздалось у самого её уха. Аня бессильно вздохнула и стала расстегивать пуговицы на рубашке. Голой спины мгновенно коснулась мягкая ткань полотенца, и пока она пыталась сообразить, что происходит, её быстро вытерли, как маленькую, а затем одели в чистую футболку. — А теперь быстро под одеяло, — скомандовал Влад, включив свет и стремительно уложив Аню на кровать.

Ей осталось только хлопать глазами, пока мужчина заботливо укрывал её и поправлял подушку.

— Сейчас выпьешь лекарства, и померяем температуру, — Вольский взял с прикроватной тумбочки какую-то бумажку, внимательно почитал, а затем стал совать Ане одну за другой, разные таблетки.

— Вольский, — бессильно выдохнула Аня. — Откуда ты все это взял?

— Ты пей, не отвлекайся, — подавая ей стакан с водой улыбнулся Влад. — Егор из аптеки принес, пока ты спала. Лекарства врач выписал, если тебя это интересует.

— Какой врач? — у Ани немного мутилось в голове, и во всем теле была жуткая слабость. Она честно пыталась собраться с мыслями, но получалось из ряда вон плохо, поэтому она никак не могла сообразить, как оказалась у себя в спальне, что здесь делает Влад, и о каком враче идет речь?

— Ань, ты без сознания была. Я вызывал скорую и врача, — Влад стряхнул термометр и протянул его Ане. — Я маме твоей хотел позвонить, но у меня её телефона нет, а твой выключен и пин-кода я не знаю.

— Не надо маме, — испуганно шепнула она.

— Аня, — укоризненно потянул Влад. — С мамой так нельзя! Ты себя на её место поставь. Утром я ей обязательно позвоню и скажу, что с тобой все в порядке.

— Ты маму мою не знаешь, — сникла Аня.

— Почему не знаю? — спокойно заметил Влад. — Надежда Васильевна милейшая женщина, как мне помнится.

— Она меня прибьет, — Аня закрыла глаза, представляя, как завтра примчатся мама с отцом и что ей придется выслушать от них.

— Не прибьет, я не дам, — невозмутимо заявил Вольский. — Градусник сюда давай. Отлично, температуры нет, — широко улыбнулся он, взглянув на ртутный столбик.

Аня безвольно растеклась по подушке, понимая, что должна что-то сказать, только желания никакого не было. Ворочать непослушным языком было тяжело и лень. Она молча смотрела на сидящего у её постели мужчину и почему-то не ощущала дискомфорта и тревоги, словно рядом был не чужой, посторонний человек, а кто-то родной и очень близкий, кого она знала всю свою жизнь. Сильный и уверенный в себе, он просто распространял вокруг себя какую-то магнетическую ауру спокойствия, заполняя ею все вокруг.

— Я тебе сейчас чай с лимоном и медом принесу, — Влад быстро поднялся и весело подмигнул Ане, покидая комнату.

Она тихо вздохнула и бездумно заскользила взглядом по стенам своей спальни, только сейчас сообразив, что сюда её, вероятно, принес Вольский. Аня точно помнила, что спала в гостиной на диване, потому что спускаться и подниматься по лестнице на второй этаж была просто не в состоянии. Где-то промелькнула и ту же исчезла тревожная мысль, что, вероятно, она была совсем плоха, раз ничего не помнит. Она обязательно подумает об этом, но потом, когда не будет чувствовать себя похожей на кисель, и когда глаза не будут закрываться сами собой. Она обязательно обо всем подумает, потом, не сейчас… А сейчас она была просто благодарна Вольскому за то, что он думал и решал за неё.