Там, на островах

— Энрике! — неожиданно окликнул меня местре Арунья.

— Что?! — невольно перевёл я взгляд на него и прочитал по губам: «Почти…»

В смысле?! Почти что? Добил меня? Довёл до белого каления? Продавил Эшу Урсу?!

— Не понимаю, — мотнул я головой, с трудом продавливая неподатливый воздух сквозь голосовые связки.

«Почти перегрузил», — остался верен себе местре.

Перегрузил?! Кого?! Или что?! Амулет?! Ну да, он ещё сильней разогрелся, буквально чуть-чуть, и пластик плавиться начнёт! Вот тогда уж точно пришкварчит. Да и отдирать остывшую блямбу от хорошенько прожаренной шкуры крайне удовольствие, доложу я вам! И я сделал то единственное, что мне ещё оставалось — сунул руку в карман и сцапал подарочек, постаравшись не коснуться собственно амулета. Как показала практика, вовремя — с выдранного из вывернутого кармана артефакта и впрямь капнуло горячим и жидким, кольнув болью в бедре, и я на вытянутой руке отодвинул от себя сомнительный презент, насколько позволила длина конечности. Вышвырнуть не получилось — от амулета реально тянулась фиолетовая дуга, связывавшая его с Эшу Урсу. На периферии сознания мелькнула мысль, что раньше и такого не было, это уже здесь, на острове, возникла физическая связь моего фамильяра с ключом доступа. Но я на неё почти не обратил внимания, ибо меня отвлекли — не кто иной, как местре Арунья, прицельно (и от всей души) зарядивший с ноги конкретно по амулету. Простейший меа луа де френчи, но достаточно быстрый и мощный, чтобы выбить подарок мэра Каньяреса у меня из руки. И следом, развернувшись вокруг оси и набрав необходимую скорость, местре обрушил мне на грудь прыжковый инвергаду — удар двумя ногами, на выходе из вращения. В результате только местре Арунья и устоял на своих двоих, удачно приземлившись и погасив инерцию отскоком, а вот мы с Эшу Урсу полетели в разные стороны — мой фамильяр следом за амулетом, а я спиной вперёд и прямиком в активную зону, чуть ли не в ждущие руки Ориша Олокуна…

В отличие от внешнего купола, на этот раз я даже лёгкого дуновения не ощутил… ровно до тех пор, пока не приземлился на пятую точку аккурат в голограмме Олокуна. И застыл, парализованный, в отменно неудобной позе — такое чувство, что меня насквозь пронзил электрический разряд, сковавший все мышцы уколами в нервные окончания. Впрочем, всё, что происходило вне активной зоны, я по-прежнему видел — в этом отношении приземлился удачно. А тело Олокуна преградой не стало вовсе, он был ещё менее плотным, чем призраки-Эшу. Говорю же, голограмма! Из материального только я сам, да всё, что на мне… включая артефакт в левом кармане. И да, ещё тоненькая фиолетовая нить от него до левой задней лапы Эшу Урсу. К чему такие подробности? Да бог знает! От волнения, видимо. А повод для такового имелся железный: прямо у меня на глазах Эшу Арунья при полнейшем попустительстве местре Аруньи… расправлялся с моим фамильяром! Пригвоздил вытянувшейся лапой с материализованным кончиком мэров амулет к неньютоновской жидкости цирка, и рвал остальными Эшу Урсу в клочья! Семью лапами из восьми, потому что теперь он даже не опирался на землю, а целиком рос из чёток капитана Секейры. Который, в свою очередь, так и стоял в эшкива де кадейра, разве что поддерживал левой рукой правую под локоть.

Надо отдать Эшу Урсу должное — он сопротивлялся. И сопротивлялся отчаянно, оглашая окрестности громогласным рёвом. Вернее, мне он казался таковым, хотя на самом деле вопли являлись исключительно плодом моего воображения. Почему я так решил? Да потому что барабанные перепонки у меня до сих пор целые, и кровь из ушей не льётся. Но приятного всё равно мало. Впрочем, как и местре Арунье — у того тоже рожа перекошена. По большей части, конечно, от напряжения, но и от долбящего по мозгам воя. Но силы, как я очень быстро убедился, были неравными. Вернее, моему фамильяру не хватило боевого опыта, потому что он довольно быстро совершил фатальную ошибку — утончил имевшиеся лапы, чтобы отрастить дополнительные. Каковых и лишился в скором времени, поскольку те не выдерживали секущих ударов призрачного хитина. Плюс, как ни крути, Эшу Арунья у нас авторизован в системе, и имеет все права, а Эшу Урсу — всего лишь неопознанный драйвер неопознанного периферийного устройства… поэтому я и не особо удивился, когда Эшу Арунья принялся подпитываться прямиком от силового купола. А ещё немного позже в моего фамильяра начали вцепляться проросшие из неньютоновской жидкости щупальца — эти вполне материальные, чем вновь навели меня на мысли о «мускусе» и титановых опилках. Итог, как в таких случаях обычно и бывает, оказался немного предсказуемым: расчленяемый Эшу Урсу терял в «массе» и «объёме», «худел» прямо на глазах, истончался и вытягивался. И чем дальше заходил этот процесс, тем легче Эшу Арунья откусывал от него всё новые и новые куски, каковые либо поглощал, интегрируя в собственное тело, либо расшвыривал в стороны, и они впитывались частично в цирк, а частично в купол.

А потом в один далеко не прекрасный момент Эшу Урсу лопнул, что твой надувной шарик. Или, скорее, мыльный пузырь. Последние ошмётки хлестанули по цирку, куполу, активной зоне, местре Арунье с фамильяром, и даже по мне (укол в бедро под левым карманом)… и под куполом воцарилась оглушающая тишина. Хотя нет, вру — дышать я не забывал, да и кровь в ушах колотилась тревожным набатом. Вопросы, вопросы, вопросы… и ни единого ответа! Реально всё закончилось, или будет как в дешёвом боевике категории «Б», когда уже, казалось бы, упокоенный супостат внезапно оживает или вовсе неожиданно выпрыгивает из-за угла или откуда-нибудь из-под потолка, как мой Сигизмунд любит? А может, сейчас Олокун вмешается? Зря, что ли, он здесь? И так внимательно пялится на происходящее? Хотя нет, это я пялюсь, а голограмме вообще на всё фиолетово… не то, что мне! Того и гляди, затрясёт от нервов!

Спасибо кэпу Секейре — тот широко улыбнулся и выдохнул, устало уронив руки:

— Всё, Энрике! Получилось!

— Ох ты ж ё! — поморщился я от звукового удара. — Капитан, вы что же так орёте?!

— Тебе кажется, — хмыкнул тот и шагнул в мою сторону. — У тебя сенсорика вся встопорщенная, как дикобраз какой! Но это сейчас пройдёт. А лучше давай-ка выбирайся из активной зоны! — протянул он мне крепкую ладонь.

Правую, на запястье которой были по-прежнему намотаны чётки, снова ничем подозрительным не выделявшиеся. Тут поневоле задашься вопросом: а был ли он, малиновый свет? Да и Эшу Арунья? Вот чёрт! Я ведь так и не понял, куда он делся. В капитана втянулся, или всё-таки в чётки? Спрашиваете, какая разница? Чувствую, что есть, но объяснить, в чём подвох, не могу.

— Ну как, полегчало? — мощным рывком выдернул меня из объятий Олокуна кэп.

— Д-да… — прислушался я к себе. — Спасибо, капитан!

— Впредь будь осторожней, Энрике. Особенно при общении с эскучар эспиритус, — предостерёг меня дон Педру.

— А что, есть причины? — насторожился я.

— Ну, как тебе сказать… — задумался кэп, — слышал я, что от духа Гор, коль уж он в тебя вселился, избавиться совсем не так просто!

— А это, по-вашему, было просто, что ли?! — прифигел я.

— Относительно, — пренебрежительно скривился Секейра. — Никто даже не пострадал. А вот в случае с духом Гор без электрошока не обойтись! Впрочем, ты и сам об этой «милой» особенности «мускусных» тварей прекрасно осведомлён!

Равно как и ты о неких не самых афишируемых деталях моей биографии, хмыкнул я про себя. А вслух с безумной надеждой уточнил:

— То есть совсем всё без последствий?

— Скажем так — без серьёзных. Какое-то время поживёшь с мигренью и галлюцинациями, плюс кошмары. Но потом всё устаканится, — пообещал капитан. — Только не вздумай реально в стакан нырнуть! Только хуже сделаешь. Уж лучше перетерпеть. Или ароматические воскурения… хотя нет, забудь! Не в твоём случае. Ты ж у нас универсал, запросто можешь второго Эшу притянуть, только уже через изменённое состояние сознания. А у сантеро с этим сложнее — избавляться от дара великий грех перед Ориша! Коллеги не поймут, и, чего доброго, выразят неодобрение в физической форме.

— Это как? — тупанул я.

— Забьют до смерти, не исключено, что ногами, — ухмыльнулся Секейра.

— Не, на фиг такое счастье! — аж передёрнуло меня от перспективы. — Реально, лучше потерплю!

— Молодец, Энрике! — подмигнул мне кэп. — Сам-то как? Идти можешь?

— А что, уже всё?.. — растерялся я. — Типа, никаких дополнительных ритуалов? Может, инструктаж какой? Ну, техника безопасности при обращении с гостями из невидимого мира? Кстати, а обещанные врата где?

— Так вот же! — ткнул кэп пальцем в серебристую блямбу в активной зоне, к этому моменту уже девственно пустой — Ориша Олокун, потешив любопытство, незаметно для присутствующих развоплотился.

— А инструктаж по дороге проведу, — пообещал Секейра. — Да и какой там инструктаж! Основных рекомендаций всего две. Первая — вали с архипелага, Энрике. Чем дальше, тем лучше. И тогда вторая рекомендация не потребуется.

— Нет, не вариант, — с сожалением покачал я головой. — Дел ещё полно! У меня же контракт, Монти не поймёт! А ещё Карлос с Бенитой! И Витора приструнить как-то нужно!

— Про Витора забудь, не будут наши молодые бунтари тебя больше донимать, ты им теперь не интересен, — заверил местре Арунья.

Хм… а ловко кэп между ролями переключается! Я бы даже сказал, естественно и органично. Две личности как две стороны одной медали. Островной двуликий Янус, хе-хе.

— Как лидер восстания — да. А как промоутер и выход на инвестора? — парировал я.

— Пожалуй, тут ты прав, — задумался и кэп. — Ладно, это отдельно обсудим, и не только с тобой. Тут и Жайми подтянем, и иных заинтересованных лиц.

— Это каких ещё? — не сдержал я любопытства. — Я ж вроде всех знаю?!

— А оно тебе надо, парень? — одарил меня ироничным взглядом Арунья. — Ведь только что от одной головной боли избавился! Какой смысл тут же искать новые приключения на задницу?

— Есть, кстати, вариант, — пропустил я слова капитана мимо ушей.

— И какой же? — невольно заинтересовался Секейра.

— Отвлечение внимания. Витор и другие бойцы жаждут славы и денег. Так может, дать им и то, и другое? Только не в турнирах по капоэйре, а в гонках? По-моему, это очевидно!

— Так вы же уже пытаетесь! А нашим всё равно неймётся!

— Это потому что масштаб явления относительно небольшой, — пояснил я. — Не для всех. Конкуренция сильная. И входной порог высокий.