Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав

— Итак, Хартман, проблема решена?

— Боюсь, что нет, рейхсфюрер.

— Я так и предполагал, тогда давайте продолжим. — Он повернулся к Максу, Гарри и Эльзе. — Полковник Хартман, я уверен, объяснил вам, почему вы находитесь здесь.

Эльза, до последнего пытаясь сохранить достоинство, сказала с дрожью в голосе: «Вы не можете так со мной обращаться. Я — баронесса фон Хальдер и...»

— Вы — изменница рейха, — перебил ее Гиммлер. — Ваши гнусные сообщники уже заплатили за свое предательство. Была бы моя воля, вы бы уже последовали за ними.

Макс вскочил на ноги: «Черт вас возьми!»

— Участие в заговоре против фюрера влечет за собой незамедлительную кару — удушение рояльной струной. Казнь снимается на кинопленку в назидание другим. — Он кивнул Буби, и тот включил проектор.

Фильм был сплошным ужасом. Эсэсовцы вводили в помещение одну жертву за другой. С их мундиров были сорваны все знаки различия. Жертве на шею накидывали петлю из рояльной струны и подвешивали на мясных крюках. Особенно душераздирающим зрелищем была казнь двух женщин, одной из которых было по меньшей мере семьдесят лет.

Когда пленка закончилась, в комнате воцарилось гробовое молчание. Эльза неожиданно издала сдавленный крик, спотыкаясь, подошла к камину, и ее вырвало.

Первым нарушил молчание Гиммлер.

— Я против насилия во всех его проявлениях, но перед лицом измены рейх должен уметь защитить себя. — Он повернулся к Максу и Гарри. — У вас есть возможность сослужить рейху большую службу. Платой за это будет жизнь вашей матери. Если вы и дальше будете несговорчивы... — Он пожал плечами.

Эльза с трудом дошла до дивана, прижимая к лицу носовой платок. Гиммлер посмотрел на Макса.

— Я верю, барон, что вы будете разумны.

— Да, черт вас возьми, — ответил Макс.

Гиммлер перевел взгляд на Гарри: «А вы, полковник?»

Гарри молчал. Его лицо было белым как мел.

Гиммлер подался к нему и сказал, не повышая голоса: «Я должен жестко заявить, что, если высшую цену придется заплатить вашей матери, ее же заплатит и барон фон Хальдер. Вы готовы пожертвовать ими обоими, полковник?»

— Гнусный, мелкий ублюдок, — сказал Гарри, но Гиммлер понял,что он победил.

— Прекрасно, — Гиммлер обратился к Буби. — Я уезжаю. Оставляю это дело в ваших надежных руках, полковник.

Он поклонился и вышел из комнаты. Эльза тихо всхлипывала, Макс закурил, а Гарри, не мигая, уставился в стену.

— Буби, ты и вправду думаешь, что я смогу это сделать? — спросил Макс.

— С помощью своего брата. В вашем распоряжении сутки.

— Свинья, — подала голос Эльза. — Как ты; можешь во всем этом участвовать?

— Я объяснил вам, что Гиммлер держит меня за горло, — сказал Буби. — Во мне есть еврейская кровь. Я думал, что он не знает, но этот дьявол знает все. Моя жена погибла, но живы мой отец и его сестра.

— Я тебе искренне сочувствую, — в голосе Макса слышалось сострадание.

— Я тебе тоже, — ответил Буби. — Мы теперь в одной лодке. — Он тяжело вздохнул. — Но дело прежде всего. У твоего брата на левой щеке шрам. Мы должны об этом позаботиться. Я скажу Шредеру, чтобы он все тебе объяснил.

— Ну так давай, — сказал Макс и пропустил Буби вперед. Когда все остальные отошли на достаточное расстояние, Макс положил руку Гарри на плечо: — Мы что-нибудь придумаем, брат.

Гарри угрюмо кивнул.

Шредер осмотрел левую щеку Гарри. «Хорошая работа и относительно недавняя. Я прав?»

— Да.

Шредер обратился к Максу: «Давайте предположим, что вы ударились лицом при падении, а это привело к ушибу левой стороны лица. Поскольку шрам у вашего брата появился недавно, будет разумно предположить, что он воспалился». Следовательно, возникла необходимость в повторном наложении швов».

— Да, но у него нет шрама, — заметил Гарри.

— Это правда, но скоро он у него будет.

Эльза пришла в ужас, увидев Макса.

— Что они с тобой сделали? — спросила она за обедом.

— Это необходимо, мутти.

Она была вне себя.

— Но твое прекрасное лицо! — Она обратилась к Буби. — Послушайте. Даже если все получится, даже если Макс сделает то, к чему он готовится, как он скроется?

Буби ответил, накладывая себе в тарелку картошку: «У него будет доступ к самолету. Он сможет улететь».

— А если такой возможности не представится?

— В Лондоне у нас есть агенты в португальском посольстве. Мы организуем его переброску в Лиссабон по морю.

— Переброску в Лиссабон? — фыркнул Гарри. — После смерти Эйзенхауэра все границы будут закрыты.

Возникла пауза, которую прервал Макс: «Ну, ты слишком многого хочешь».

Эльза гневно взглянула на него: «Ты хочешь сказать, что рассчитываешь выйти после всего этого сухим из воды?»

— У меня не очень большой выбор, мутти. Я думаю о тебе.

— Нет, — закричала она. — Не перекладывай ответственность на меня. Я этого не потерплю. — Она вскочила и выбежала вон из комнаты.

В своей спальне Эльза села у окна, нервно закурила и все рассказала Розе Штайн.

— Они посылают Макса на верную смерть. Все это предприятие — чистейшей воды безумие.

Роза осторожно возразила: «Но ведь если все находится под неусыпным контролем Гиммлера, что же можно сделать?»

— Я полечу в Берлин. Я обращусь к фюреру.

— Баронесса, фюрер будет слушать Гиммлера, а не вас. — Роза покачала головой.

Эльза посмотрела на нее: «Должен же быть какой-нибудь выход».

— Нет, никакого выхода нет, — сказала печально Роза.

В дверь постучали. Эльза открыла, и в комнату вошли Буби и майор Мюллер. Она смерила их холодным взглядом.

Буби тяжело вздохнул.

— Должен с сожалением вам сообщить, что по прямому указанию рейхсфюрера Гиммлера вас переводят в охотничий домик.

— Я отказываюсь, — вызывающе сказала она.

— В таком случае у меня есть инструкции отправить вас в Берлин, если понадобится — насильно.

Она опустилась на стул и как-то сразу постарела. «Ваша взяла. Могу я повидаться с сыновьями?»

— После того как улетит Макс, вы сможете общаться с Гарри. — Буби обратился к Мюллеру: — Проводите баронессу, майор.