Танец Опиума

— Возвращаясь к нашим баранам, хочу напомнить, что через пару дней состоится Демонстрация, — вспомнила вдруг Сакура, вынужденная со стороны наблюдать за тем, как братья зарываются друг с другом в «Mortal Kombat».

— Вот чёрт! — рыкнул Саске. Причём непонятно, отсылкой к чему было это ругательство: к игре или к напоминанию.

— Сегодня не твой день, — усмехнулся Итачи, одержав очередную победу и получив вместе с ней гневный взгляд братца. — Да, Сакура, мы помним, — кивнул старший Учиха, обращаясь уже к дурнушке, но попутно начиная новый раунд.

— В прошлом году был тухляк, — поморщился Саске.

— Не верь ему. Он просто не спал двое суток перед этим, и уснул, когда началось самое интересное.

Младший Учиха насупился, не желая вспоминать своей оплошности. Сакура звонко засмеялась, припоминая, как накануне Демонстрации Саске подсел на очередную хоррор-игру под названием «Outlast», и её дополнение — «Outlast: Whistleblower». Два дня Учиха не смыкал глаз, чтобы пройти её от начала до конца и не сойти с ума от скримеров. Удивительно, что Саске вообще уснул после всех пережитых ужасов.

— А программа каждый год одна и та же? — поинтересовалась Сакура, думая, как бы самой не уснуть от одного сплошного дежавю.

— Начало — стандартное, а остальное — всегда меняется, — отозвался Итачи. — В этом году организаторы решили побаловать всех прятками с внедрением всяких призов, дополнений, вознаграждений и тому подобными штучками.

— А мне можно будет поучаствовать? — предвкушая безудержное веселье в случае положительного ответа, полюбопытствовала Харуно.

— Поверь, если бы Ближайшему Окружению такие вольности позволялись, я бы уже давно разнёс этот город в пух и прах, — коварно заулыбался Саске, а затем мигом натянул нижнюю губу на верхнюю.

— Много хочешь, мало получишь…

— Но почему, Итачи? — приподняла брови Сакура.

— Потому что Ближайшему Окружению не подобает играть в игры.

— Сам придумал правила, сам и выполняй их, — проворчал Саске, хотя на деле даже не мыслил нарушать устоявшиеся традиции.

— То есть в игры Ближайшему Окружению играть не положено, а уродовать себя разрешено? — насупилась Харуно, вспоминая весьма своеобразный внешний вид приближённых Учих.

— Скажу даже больше: уродование себя активно поддерживается, — усмехнулся Итачи, на этот раз претерпевая неудачи в игре.

У Сакуры челюсть отвисла. До этого момента ей казалось, что члены Ближайшего Окружению идут против всех устоев, татуируя и протыкая себя.

— Что-о-о?!

— То самое, — пожал плечами Саске. — Пирсинг, татуировки, окраска волос — способы выделяться из толпы своей внешностью. Если Учихам это строго-настрого запрещено, то у Ближайшего Окружения это в порядке вещей. У нас все со своими отличительными «чертами».

Харуно принялась ворошить память, вспоминая образ каждого из Окружения. Пейн Тендо весь увешан пирсингом. Кисаме Хошигаке искусственно поменял цвет своей кожи и нанёс татуировки жабр на скулы. Куро Зетцу превратил себя в «скелет». У Какузу татуированные белки глаз, как у Нагато, и плюс ко всему прочему татуировки в виде швов. У Конан пирсинг и крашенные волосы. Но каким боком сюда причисляют Широ Зетцу, Сасори, Дейдару и Хидана? Сакура полюбопытствовала у Учих и на этот счёт.

— У Широ язык разрезан вдоль, как у змеи, и волосы осветлены. У Хидана вся правая сторона тела татуирована, просто ещё татуировка не доделана. У Сасори, если ты не обращала внимания, возле каждого сустава портак — косит под марионетку. У Дейдары на груди и на ладонях татуировки ртов — символ ненасытности… — и Итачи умолчал, чем именно не может насытиться задорный блондин — смертями.

— О-о-о, — многозначительно протянула Сакура. — То есть мне тоже полагается сделать что-то подобное?

— Ты уже сделала, — подмигнул Саске, кивая на вновь окрашенные розовые локоны.

— Это не считается!

— Считается, — отозвался Итачи, склоняя набок голову. — Вполне достаточно и одной особенности.

— А если я хочу ещё?

— Ну и чего же ты хочешь? — изогнул одну бровь Учиха-младший.

— Вот наколю тату себе на лоб и будете знать! — гордо вздернула носик Сакура, важно скрестив на груди руки.

— Мы-то будем, — по-доброму засмеялся Итачи. — А ты как жить будешь с портаком на лбу?

— А вы разве меня любить меньше будете?

— А ты думала: в сказку попала? — парировал Саске, засмеявшись.

— Мы тебя из дому выселим, — подхватил Итачи, продолжая веселье.

— А я вот возьму и наколю! — выпалила Харуно.

— Наколи — это и есть наше желание, — задорно усмехнулся Итачи.

— Смотри, чтоб тебе всяких членов на лоб не накололи, — продолжал хохотать на пару с братом Саске, искренне развеселённый слепым упрямством дурнушки.

— Смейтесь-смейтесь! — фыркнула Сакура, вставая на ноги и гордой походкой удаляясь из игровой комнаты.

***

— Ну и где Сакура? — обречённо спросил Саске, который порядком устал ждать свою девушку.

Конечно, можно задержаться на полчаса, ну, бог с ним, на час, но вот уже два часа — это перебор. Через двадцать пять минут уже начало Демонстрации, хотя по всем правилам быть на месте они обязывались за четыре часа. Но ведь троица ещё даже порог дома не переступила, не говоря уже о близости к городу! Итачи всё Ближайшее Окружение названивало каждые пять минут, подгоняя и торопя, а тот только обещал, что через пару минут будут как штык.

Учихи сидели на специально принесённых сюда пуфиках в коридоре, в строгих костюмах и с цветами для дорогой любимой дурнушки. Они слушали тиканье часов, доносившееся из холла, и тихие шаги прислуг, выполняющих свою работу. Будь Шисуи где-нибудь поблизости, то он обязательно бы пошутил: «Да если на них птицы насрут, они всё равно не двинутся с места». Их лица были до того каменными и бледными, что братья легко могли сойти за пару статуй в музее. Причём табличка под ними гласила бы: «Современные Святые Мученики Саске и Итачи. Мрамор». И люди бы проходили мимо них с задумчивыми гримасами, одобрительно качали головами и вторили бы: «Вот это подвиг! Что за диво!»

Относительную тишину нарушило цоканье каблуков, которое вмиг оживило две молчаливые статуи. Они встрепенулись, подскочили и встали, уставившись в сторону лестницы, по которой частила их избранница. Сколько бы братья не видели её во всей своей красоте, ни Саске, ни Итачи никак не могли привыкнуть к этому. Каждый раз был как первым…

На Харуно было каскадное платье цветом слоновой кости на широких лямках. Ткань бы тянулась за ней по полу, если б девушка не придерживала полы свободной от клатча рукой. На ногах — бежевые лабутены. Она страшно боялась навернуться по пути к своим суженым-ряженым, а потому с тройным вниманием смотрела себе под ноги. На голове красовалась декоративная шляпка с сеткой, которая прикрывала весь лоб.