Танец Опиума

— Простите меня за опоздание! — слёзно извинялась Харуно, страшась даже взглянуть на часы.

— Ничего страшного, — в унисон проговорили братья Учиха, позабыв обо всём на свете при виде дурнушки и протянув ей красные розы. Им не хотелось портить вечер и ругаться на ровном месте.

— Спаси-и-ибо! — счастливо протянула дурнушка, с удовольствием принимая «преподношение» и заполняя лёгкие запахом душистых цветов. Итачи с Саске заулыбались и засмущались, как малые дети. Удивительно, что даже спустя три с половиной года в них не погибла романтика.

Однако не прошло и минуты, как телефон Итачи снова потревожил звонок. Братья встрепенулись, оклемавшись от восхищения и благоговения перед Сакурой. Они разом сделались серьёзными, подхватили под руки Харуно и понесли её к машине, придерживая полы платья.

— Мы опаздываем, — пояснил Итачи, украдкой взглянув на озадаченное лицо девушки.

Учихи усадили дурнушку на пассажирское сидение очередной новенькой машины, уселись на переднее сидение, пристегнулись и ударили по газам. Ехали они быстро, игнорируя абсолютно всё знаки и светофоры на своём пути.

— Итачи, у меня возникла идея, — вдруг выдал Саске, оторвав глаза от лобового стекла.

— Ну-ка, поведай мне тайну.

Учиха-младший как-то по-особенному заулыбался и следом выдал:

— Как насчёт того, чтобы в этом году я встал вперёд колонны?

— А попа не слипнется?

— Разве что только совсем чуть-чуть, — хохотнул Саске, хотя его намерения были серьёзнее некуда.

— Ты встанешь вперёд колоны только через мой труп.

— Тогда я буду вынужден задушить тебя, Итачи.

— Чем? Своим новым парфюмом? — закатил глаза Итачи, заезжая в город. — Впрочем, можешь не волноваться: я уже задыхаюсь.

— Нормальный парфюм! — возмутился младший Учиха, понюхав кисть руки и убедившись в своих убеждениях. — Почему нет, Итачи?

— Традиции, — пожал плечами тот.

— Традиции гласят, что первым должен идти Учиха. А какой именно — не упоминается.

Порше остановился возле уже знакомого Сакуре клуба. Парковка была до отвала забита всякими «крутыми тачками», на которые проходящие мимо коренные жители Мортэма пялились, как бараны на новые ворота. Может, материальное положение в городе и улучшилось, но не настолько, что бы спустя пальцы смотреть на самые дорогие автомобили мира.

Улицы были пусты в связи с тем, что минутная стрелка швейцарских часов на руке Итачи показывала без десяти минут двенадцать — комендантский час уже давно наступил, а в городе к нему относились серьёзнее некуда, особенно в этот день. Что касается клуба — внутри все подчинённые уже стояли стойкой «Смирно!» в главном зале, в полной тишине, в ожидании своего начальника и его Ближайшего Окружения. Ни музыки, ни вскрика, ни шёпота — ничего, что могло бы стать указателем к грандиозному столпотворению людей.

Снаружи клуб был похож на очередное старое сооружение привычного Мортэма. Ничего удивительного, если не считать, что в это самое зданьице было вложено просто немереное количество денег — целое состояние. Если внутренним убранством от начала и до конца занимались профессионалы своего дела, приглашённые из Западной Европы, то внешний каркас делался руками простых местных рабочих, чтобы те поместили клуб за черту бедности и тем самым скрыли его от глаз любопытных варвар.

Итачи с Саске, всё ещё препираясь и споря о том, кто в этом году поведёт за собой Ближайшее Окружение, выбрались из салона и поспешили по всем правилам хорошего поведения помочь своей дурнушке. Старший из братьев открыл дверцу автомобиля, а младший — услужливо протянул руку. Оба Учихи выглядели так элегантно, что Сакура не сдержала улыбки. Её сопровождают двое грациозных, самых богатых и опасных человека во Втором Мире Нелегалов — не это ли повод для гордости?

Девушка выбралась из машины и расправила своё платье, обводя взглядом старую кирпичную кладку и неприветливые скрипучие двери главного входа. Она полной грудью вдыхала свежий холодный воздух, в котором учуяла смесь всяких приятных запахов: дорогого парфюма (и не только младшего и старшего Учихи), еды, новой ткани. Одним словом, это был запах невиданной роскоши — уж его-то Сакура ни с чем не могла спутать.

— Не вредничай, Итачи, — всё ещё не сдавал своих позиций Саске, указывая на свои права в кругу Учих.

— Я не буду уступать тебе своё место, — упрямился старший Учиха лишь потому, что в нём взыграло чувство собственности к своему законному месту.

Сакура сняла шапку, сложила её на капот автомобиля и потрясла головой, расправляя волосы. Ярко-розовые, только-только покрашенные волосы послушно легли на плечи кудрявыми локонами и оголили лоб, на котором красовался небольшой ромб. От затеи с татуировкой Харуно не смогла отказаться. Она, так сказать, пошла в ва-банк, отбросив в сторону комплексы и сомнения. Сделанный пару дней назад, маленький ромбик идеально смотрелся на широком лбу своей обладательницы. Из-за того, чтобы скрыть это «добро» от братьев Учих, Сакуре пришлось не сладко: вечно избегала их, проводила день где угодно, но не дома, прикрывала свой лоб волосами и шляпками, если она вместе с Саске и Итачи выбирались куда-нибудь в люди. В общем — сплошные лишения. Зато теперь дурнушку без сомнения можно было относить к числу членов Ближайшего Окружения.

Двое мужчин, занятые препираниями, шли следом за шествующей впереди Сакурой и совсем не заметили «перемен». Девушка шла на высоких каблуках, но едва ли могла усомниться в том, что потеряет равновесие или шлёпнется на лестнице, как это случилось двумя годами ранее. Она выглядела уверенной в себе, взрослой и смелой женщиной, которая отныне по праву называлась дурнушкой Учих.

Дойдя до дверей, Харуно не стала дожидаться, когда ей их откроют. Она самостоятельно справилась с таким заурядным дельцом, одним движением открыв себе путь. В небольшом коридорчике, который Ближайшее Окружение ласково называли «предбанником», в длительном ожидании теснились десять человек. Все первым делом обратили своё внимание на дурнушку, которая счастливо улыбнулась им всем сразу.

— Теперь чёртова дюжина в сборе, — промурлыкали братья Зетцу в унисон, мигом оказавшись возле Сакуры и в знак уважения по очереди почтительно целуя её руку. Девушка не была голубых кровей, а потому не выносила всех этих «почестей» и, следуя своей врождённой простоте, обняла близнецов.

— Оу, Сакура! — Улыбка Дейдары расплылась по всему лицу. — Перемены тебе к лицу.

— Дейдара! — радостно вскрикнула Харуно, бросившись блондину на шею. Вечно занятый делами Австралии, Тсукури ни разу ещё не приехал в Мортэм, дабы навестить своих обожаемых друзей и любимую подругу. Сакура отчего-то была уверена, что и в этот раз блондин не объявится. Его приезд стал безусловно радостной вестью для дурнушки.

— Ну-ну, — мило хихикал Тсукури, нежно обнимая её за талию, но старался не переусердствовать. Учихи ведь могут и приревновать!

— Согласен, — усмехнулся Хидан, когда Сакура оторвалась от блондинчика. — Перемены тебе к лицу, — и он повторил приветственные действия братьев Зетцу.

Пейн, Конан и Какузу ограничились лёгкой улыбкой, а вот Кисаме, Сасори и Нагато дружно оценили татуировку маленького ромбика, отметив, что выглядит новшество весьма и весьма кстати. Итачи с Саске прищурились, не понимая, чему так восторгается Ближайшее Окружение.