Танец Опиума

Сакуре было невыносимо смотреть, как мягкая, тёплая улыбка Итачи достается не ей, как его губы касаются не её плеча, как его руки обнимают не её. Изуми томно ахнула на ухо жениху и в следующее мгновение оказалась на нём, обхватив ногами крепкий торс брюнета, а руками обвив шею.

У Харуно сердце больно кольнуло в области груди, когда их фигуры скрылись в комнатке. Она поднялась с корточек. Затёкшие ноги неприятно заныли: пренеприятное ощущение, словно их ежесекундно пронзали маленькие иголочки. На одних носочках дурнушка спустилась по лестнице. Сердце само вело её к свету, к потайной комнатке, из которой доносились стоны и ахи, вздохи и охи, шлепки, глухие удары плоть о плоть…

Низ живота постиг спазм, а по спине пробежали неприятные мурашки. В голове невольно зазвучал голос Саске, туманно и без особых подробностей рассказывающий о своём брате, об извещении, которое пришло ему от отца, об Изуми Учихе.

«Нет, — лихорадочно повторяла про себя дурнушка, уже с меньшим энтузиазмом приближаясь к распахнутой настежь двери. — Нет, нет, нет…»

Слова отрицания пульсировали, как венка в этот момент пульсировала на виске Харуно. Она боялась увидеть то, что ждало её за фортепиано. Боялась заглянуть страху в лицо и в полноте своей осознать, насколько никчёмны были все её переживания до этого злополучного дня, до этого кошмара наяву.

Длинный, заострённый носик заглянул внутрь небольшой комнатки и застал двух молодых людей в самом разгаре плотских утех. Длинные пальцы Итачи крепко держали копну густых шелковистых волос, сильно оттягивая их на себя, свободной рукой сильно сжимая хрупкое плечо. Изящно изогнув спинку и практически соприкасаясь плоским животиком с простынями, шатенка еле сдерживала срывающиеся с губ громкие, даже оглушающие стоны.

Она кричала его имя в беспамятстве, а Итачи, рыча, входил в неё во всю длину. Яйца глухо ударялись об округлую, выпяченную попу. Тем не менее, он обходился с ней аккуратно, не делая поспешных движений, способных её травмировать. Учиха был с ней мягок и груб одновременно. Он доставлял ей удовольствие посредством жестокости. Но даже эта животная жестокость регулировалась его нежеланием делать больно своей невесте.

Девушку Харуно вспомнила не сразу, но, когда вспомнила, отпрянула от двери, словно током ушибленная. Та самая статная брюнетка, мексиканка, в кругу которой весь день провели братья Учиха.

Не то чтоб внутри неё образовалась пустота. Харуно ничего толком понять не успевала. За стремительно развивающимся сюжетом ей не хватало прыткости и ловкости поспевать. Она хотела было уйти с чётким пониманием того, что отвлекать парочку «воркующих» голубков было бы как минимум неприлично, особенно, если дело обстоит глубокой ночью в месте, где дурнушка быть не должна.

Однако в Сакуре взыграли гормоны и обжигающее чувство искреннего непонимания. Она вынашивала его ребенка, а, значит, Итачи не может так просто променять её на кого-то другого! Это неправильно! Это не то, чего она хотела; не то, ради чего оставила ребёнка в живых…

С этими мыслями она на всех парах влетела в небольшую, по сравнению с другими, комнатку и… вдруг вспомнила, что Учиха-старший даже не догадывается, что Харуно беременна от него. Так чего бы ему держаться за её локоть, хвататься за её юбку, пока своенравное время уносит лучшие годы его жизни? Да и готова ли она бросить всё на свете ради одного только Итачи?

Осознание этого пришло слишком поздно. Итачи с Изуми так и остались стоять в позе раком. Брюнетка в ужасе и смущении отлетела от своего партнера, схватившись за край простыни и наспех прикрывая грудь. Учиха же искренне пытался понять замысел своей дурнушки, которая бесстыдно вломилась в чужую опочивальню. Брюнет не спешил прикрывать своё добро и кутаться в простынях, как его невеста.

— Ты не обязан! — выпалила неожиданно для самой себя Харуно. — Ты не обязан жениться только потому, что так сказал твой отец! Только… только потому, что пришло… грёбаное извещение!

Итачи молчал, не меняя своего восхищённого взора.

— Какой кошмар! — параллельно тараторила Изуми, забившись в угол.

— Я… — снова начала Сакура, стыдливо отведя глаза в сторону. — Я…

Она снова заторопилась уходить, но эмоции снова взяли своё. Сакура посмотрела в тёмные, бездонные глаза Итачи и хотела было выпалить: «Я беременна от тебя!» И брюнет быстро бы всё понял. Белое пятно окрасилось бы воспоминанием той безумной ночи. Пазл встал бы на своё законное место. Сердце бы забилось в счастье стать для неё опорой на всю оставшуюся жизнь.

Он бы приложил ладонь к низу её живота и с благоговением встал перед ней на колени, обнимая за талию и прижимая к себе. И уже бы не было ни мексиканки, ни брака по расчёту, ни томящего, раскалившегося добела напряжения. Всё стало бы естественным и ясным, как божий день, но…

Сакура закусила губу и убежала, пряча слезы и обиду.

***

Изуми присела перед ней на корточки и осторожно коснулась плеча, дабы заплаканная дурнушка обратила на неё свои красные глаза. Сакура вздрогнула от прикосновения и, как дикое животное, настороженно глянула на свою соперницу. Шатенка в полумраке показалась Харуно враждебно настроенной фурией. Гром и частые вспышки молнии за окном Чёрного Дворца только усиливали эффект, и розоволосая бестия была готова вот-вот напасть на мексиканку.

Яркие вспышки света ложились на насупленное личико дурнушки, растрёпанные волосы застилали зелёные, горящие обидой глаза и делали её подобием лютого зверя. Но Изуми не боялась. Она искренне хотела оказать какую-никакую помощь.

— Сакура, — негромко позвала её родовитая Учиха. — Тебя ведь так зовут? Я правильно произнесла твоё имя?

Харуно опасливо молчала в ответ, не отводя от шатенки одичавших глаз.

— Ну, по крайней мере, тебя все так называют, — Изуми уселась на колени и сложила на них ручки, ободряюще улыбнувшись. — Ближайшее Окружение зовут тебя просто Саку. Из их рассказов я знаю, что ты очень хорошая девушка. Да и Итачи мне про тебя немало рассказывал…

— Вы с ним давно знакомы? — вырвалось у Харуно.

— Да, — задумчиво протянула шатенка, что-то подсчитывая в уме. — Пару месяцев точно.

— Пару месяцев? — вспыхнула Сакура, а затем отвернула голову. Вывод напрашивался сам собой: Итачи предвидел требования своего отца задолго до того, как ему пришло извещение. А, может, он просто решил, что с другой женщиной ему будет лучше…

— Мы пару месяцев назад только познакомились, — поспешила поправиться Изуми. — И вплоть до предыдущей недели особо-то не общались.

Сакура хотела было вздохнуть с облегчением, но шатенка начала тему женитьбы.

— Слушай, Сакура-чан, я, пожалуй, понимаю тебя. Итачи говорил, что ты его лучшая подруга, а все, кто тебя знает близко, утверждают, что ты очень хороший человек. Немудрено, что ты хочешь для Итачи лучшего будущего и считаешь, что всё, что между нами происходит, не больше, чем договор между семьями. Но… это не так, — она застенчиво повела плечами, подбирая правильные слова. — Не знаю, искренние ли чувства с его стороны, но я могу поклясться, что Итачи для меня многое значит. Он мне понравился с первой же нашей встречи и, пожалуй, я рада, что выхожу замуж за такого замечательного человека. Не знаю, станет ли тебе лучше от этого, но я обещаю, что буду заботиться о нём, даже если он не будет заботиться обо мне.