Тайна замка Морунген

Среди галдящей толпы я заметила генерала Вундерлиха и его дочь Розу. Вероятно, когда они возвращались из Шваленберга, узнали о случившемся в Ольденбурге и сразу приехали сюда. Август хотел, чтобы они были с ним; их опыт искателей приключений и расхитителей гробниц мог оказаться полезным. Зебальд и Роза бродили среди людей, время от времени затевали с ними разговоры. Они расспрашивали о чем-то с серьезными лицами; генерал делал пометки в блокноте. На плече Розы сидел ее горностай.

Поведение Вундерлихов показалось мне необычным, и уже в который раз я задалась вопросом — зачем их пригласили в замок? Что эта парочка авантюристов ищет здесь? И почему они пользуются безоговорочным доверием полковника?

Роза подняла голову, поймала мой взгляд и насмешливо улыбнулась. Я кивнула ей, раздумывая: подойти или нет? Но времени на решение мне не оставили.

Меня, Гаспара и Эмиля посадили в карету, Курт забрался на козлы. Я высунулась из окна, высматривая полковника, но его нигде не было видно.

— Где Рита? — Я вспомнила о главной причине нашего жуткого приключения. — Ее тоже нужно отвезти в замок.

— Полковник отправит ее в Ольденбург, — ответил господин Отмар и отвел взгляд.

Сил беспокоиться о Рите у меня уже не осталось. Надеюсь, Август вернет ее семье, где о ней позаботятся.

По дороге домой я немедленно уснула, привалившись головой к плечу Гаспара.

В поместье пришлось дать подробный отчет обо всем, что произошло. Но о самой жуткой части приключения и о находках ни я, ни Гаспар с Эмилем не сказали ни слова. Гости и слуги охали, недоумевали, бранили и восхищались.

Луция отвела меня в комнату, принесла несколько ведер горячей воды и плотный ужин.

Забравшись в ванну, я еще немного подремала, но и во сне на меня давила тяжесть подземных сводов и усмехались жуткой улыбкой черепа…

Луция потрясла меня за плечо и помогла помыться. Воду пришлось менять несколько раз; она была черной от грязи. Ссадины и ушибы отдавались едкой болью, но это ерунда, пустяки! Я легко отделалась. Ни одной сломанной кости, и главное — я вернулась живой.

Наконец, я вытерлась досуха и оделась.

Близилась ночь, но сна не было ни в одном глазу. Полковник еще не вернулся. Я решила во что бы то ни стало дождаться его.

На дворе стемнело, когда я углядела всадника на черном коне, въехавшего через ворота. Кербер разразился лаем.

Я метнулась в холл и притаилась в укромном уголке.

Но не я одна ждала хозяина дома…. Когда он распахнул дверь, шагая тяжелой походкой смертельно усталого человека, с потемневшим лицом, мрачный и неразговорчивый, вниз по лестнице метнулись наши гостьи. Они окружили его плотным кольцом; щебетали, ахали, восхищались и бранили его нежными голосами.

Карина деловито смахнула дорожную пыль с его сюртука, ласково похлопывая по его груди. Взяла его под руку и пошла с ним наверх, не замолкая ни на миг. Полковник коротко отвечал ей, Карина качала головой, и ее лицо было полно нежности и сострадания…

Я сжала кулаки так, что ногти врезались в ладонь. Подождала, пока в холле никого не останется, и пошла к себе.

О полковнике было кому позаботиться.

Часы пробили полночь, а я все мерила шагами комнату. Подходила к окну, вслушивалась в шелест листьев. Сердце сжималось, болело от смутной тревоги и томления.

И я не выдержала. Взяла свечу и отправилась знакомой дорогой в покои в другом конце коридора…

Август сразу же откликнулся на мой робкий стук — словно ждал.

— Войди, Майя, — пригласил он глуховатым голосом.

Я открыла дверь и скользнула в его комнату. Август сидел в кресле перед горящим очагом, широко расставив ноги, откинув затылок на изголовье.

Он не сразу поднялся; несколько секунд он изучал меня из-под прикрытых век. За этот нелегкий день его лицо осунулось. Черная щетина лежала тенью во впадинах под скулами и на подбородке. Он был бледен, собран и напряжен.

Август неторопливо встал и сунул руки в карманы. Нас разделяло пять шагов. Сейчас я сделаю их… и окажусь к нему лицом к лицу. Смогу обнять и поцеловать.

…Однако учитывая разницу в росте, я дотянусь лишь до его ключиц. Иначе мне придется подпрыгнуть, чтобы коснуться губами его губ. Я представила эту картину и горько усмехнулась. И если Август оттолкнет и отчитает меня? С него станется…

— Ты пришла, — он быстро улыбнулся, и от этой улыбки в груди стало горячо. — Думал, расспрошу тебя обо всем завтра. Не хотел тревожить сегодня. Был уверен, что ты уже спишь.

— Мне не спится. И я пришла не разговаривать.

— Что же ты хотела?

Он подошел ко мне. Я подняла голову и смело глянула в его глаза, которые блестели, как расплавленная ртуть.

— Позвольте осмотреть ваше сердце. Я давно этого не делала.

— Не было необходимости.

— Теперь есть. Вы много трудились сегодня, устали. Механизм может разладиться. Я помню о своих обязанностях…

Последние слова я пробормотала едва слышно, потому что от его взгляда — жадного и пронзительного — я забыла все, что хотела сказать.

Нужно было поблагодарить Августа за то, что он откликнулся на мою просьбу и не бросил Риту. За то, что вытащил меня из подземелья. За то, что спас от Лео. Но сейчас я только и могла думать о том, как близко он стоит ко мне, и о том, что я собиралась сделать.

Август расстегнул верхние пуговицы рубашки. Блеснула металлическая дверца в его груди. Мне не нужно было открывать ее, и не нужно было призывать свой дар, чтобы понять — все в порядке. Его сердце билось ровно, хоть и слегка учащенно.

Я смотрела ему в лицо, жадно и пристально, и видела каждую его морщинку у глаз, и чувствовала запах его мыла и его дыхания. И мне казалось, что я прикасаюсь к нему пальцами, и в душе крепло горячее, запретное чувство — сладкое и горькое, смешанное с болью. И вдруг я ощутила решимость и свободу, словно разом получила власть делать то, что захочу, не мучиться и не раздумывать — просто следовать своему желанию, слепо и безрассудно…

Я мягко отвела его руки от ворота, и сама принялась расстегивать рубашку дальше. Медленно расстегнула манжеты, освободила его руки. Рубашка упала на пол.

Август стоял спокойно и молча; но я слышала, как стало глубже его дыхание.

Я положила обе ладони ему на грудь. Сколько раз я представляла, как провожу пальцами по контурам его выпуклых мышц, по горячей коже, по жестким волоскам…

И я прикрыла глаза и скользнула ладонями выше, к его плечам. Гладила, привстала на цыпочки, прижалась, чтобы почувствовать как можно больше, всю его силу и его слабость, жар его кожи и холод металла, трепет его мышц и стук шестеренок…