Тень правды

Не стану, пожалуй, ему говорить, что призраки, если верить легендам, умеют ходить сквозь стены. Ещё не хватало, чтобы он через окно вылез. Перелом костей я своими препаратами ему точно залечить не смогу.

Послышался шорох. И, в подтверждение слов главного лекаря, в другом конце коридора раздались чьи-то шаркающие шаги. А затем дверь в дальнюю палату захлопнулась.

Все пациенты спали, но шум чужих шагов и хлопающих дверей их не будил. Уже привыкли, что в госпитале постоянно что-то происходит. То новых пациентов завозят, то уже поступившим становится хуже, и весь персонал поднимается на уши. Для любой больницы это в порядке вещей.

Я ускорил шаг и проследовал в последнюю палату, из которой доносились звуки. А затем без стука вошёл внутрь. И не обнаружил там никого. Койка, тумбочка, стул. Окно закрыто.

Интересно… И как же это понимать? На этот раз я точно уверен, что видел, как сюда кто-то вошёл. Мне не померещилось.

Я прикрыл за собой дверь, замер и прислушался к окружающим меня звукам. В ночной тишине послышалось дыхание. Прямо из-под койки.

Ага… Вот куда скрылся наш «призрак». Я медленно присел на корточки и заглянул под кровать. Передо мной тут же предстало округлое лицо лежащего на животе мужчины. Пациент был укутан в белую наволочку. Теперь понятно, почему сторож принял его за призрака.

Он посмотрел мне в глаза и заявил:

— Ку-ку.

— Ну, допустим, ку-ку, — с серьёзным выражением лица ответил я. — Вы чего под кроватью делаете, уважаемый?

— Он сказал мне, что если я не спрячусь, то меня всего раздавит, — заявил он.

— Кто сказал? — поинтересовался я.

— Голос. Это он командует. Он тут главный!

Представляю, как бы сейчас запаниковал Разумовский, если бы услышал эти слова от своего пациента. Действительно, звучит так, будто мужчина кем-то одержим. Вот только я уже сталкивался с такими «призраками». И никакой паранормальщины в этом нет.

Очевидно, у него галлюцинации. Возможно, мы имеем дело с шизофренией.

Так, нужно звать сюда Разумовского. В одиночку эту проблему я не решу. Если у пациента развилась шизофрения, то его придётся отправлять в другую лечебницу. Но кричать главному лекарю на весь коридор и будить пациентов я не хочу. И оставлять пациента надолго слишком опасно. Если он убежит — проблем потом не оберёшься.

— Всё правильно делаете, уважаемый, — кивнул ему я. — Вот тут и лежим. Я скоро вернусь и помогу вам.

На этот раз он ничего мне не ответил. Я вышел из палаты, а затем запер дверь на ключ. Убедив главного лекаря покинуть своё убежище, я провёл Александра Ивановича к последней палате и показал ему ту же картину, которую я сам лицезрел совсем недавно. К счастью, за это время пациент никуда не делся.

— Господин Давыдов! — удивлённо воскликнул Разумовский. — Вы чего творите? Антон Сергеевич, вылезайте оттуда сейчас же!

— За ним такое поведение ранее наблюдалось? — спросил главного лекаря я.

— Нет, что вы! — развёл руками Александр Иванович. — Это — граф Давыдов. Один из главных людей нашего князя Игнатова. Ему принадлежит юг Саратовской губернии. Разумеется, раньше он себя так никогда не вёл.

— И вчера всё было в порядке? — уточнил я.

— Я вам больше скажу, пять часов назад я проводил обход, и мы долго беседовали с ним на отстранённые темы, — сказал Разумовский. — Вёл он себя абсолютно адекватно. Антон Сергеевич — умнейший человек. Я поверить не могу в то, что сейчас творится перед моими глазами!

Как раз в этот момент Давыдов выкатился из-под кровати и уселся на тумбочку. При этом продолжал закутываться в простыню, которую уже успел извозить в пыли. Боюсь даже представить, где он успел побывать за последний час. Если уж он даже сторожа напугал, то по первому этажу ему точно удалось погулять.

— Может, мы допускаем ошибку? — с надеждой спросил Разумовский. — Вдруг он не сошёл с ума? Что, если им вправду кто-то овладел? Какой-нибудь злой дух, к примеру.

Насчёт злого духа сильно сомневаюсь, но на шизофрению это и вправду не похоже. Обычно она так резко не возникает. Её появлению предшествуют хоть какие-либо минимальные симптомы. У столь известного в широких кругах человека, как граф, кто-то должен был заметить отклонения.

Больше похоже на острый психоз. Но из-за чего?

— Давит-давит, — бормотал граф Давыдов. — Раздавливает.

— Он ничего не принимал? — спросил главного лекаря я. — Никто не давал ему ошибочно те препараты, которые он пить не должен?

— Он вообще никаких препаратов не пил. Он лёг сюда спину полечить, — сказал Разумовский. — Господин Давыдов ещё в молодости получил ранение на войне и с тех пор время от времени посещает меня, чтобы я убирал боль.

— А что насчёт алкоголя? Он никаким образом случайно не мог выпить сегодня? — спросил я.

— Нет, Алексей Александрович, гарантирую вам, в госпитале он бы пить не стал. Алкоголизмом этот господин вообще не страдает. Может пригубить бокал вина за ужином, но не более того. Я очень хорошо его знаю, — произнёс Разумовский.

Значит, вариантов остаётся не так уж и много. Судя по тому, как неадекватно он себя ведёт, говорит о чьих-то голосах и, как мне кажется, даже видит несуществующие образы, у него точно имеются галлюцинации. Причём не только слуховые и зрительные, но ещё и тактильные.

Он ведь всё время повторяет, что его кто-то давит.

Стоп…

— Нужно перепроверить сердечно-сосудистую систему! — воскликнул я. — Возможно, он пытается намекнуть нам на то, что его беспокоит.

Такое при галлюцинозах действительно бывает. К примеру, бывали случаи, когда голоса заставляли людей взять в руки нож и полоснуть по близкому человеку, но болеющему удавалось заранее предупредить, что он может совершить нечто опасное.

Точно так же и в данном случае. Галлюциноз мог возникнуть из-за поражения головного мозга.

Плюс ко всему его «давит» очень сильно напоминает жалобы на стенокардию. Может быть, у пациента намечается инфаркт.

Вот уж действительно сложная ситуация. Не поймёшь сходу, за что хвататься. Но план я уже разработал. Первым делом мы с Разумовским сделали ему ЭКГ. Я бегло осмотрел плёнку и убедился в том, что инфаркта нет. Хотя гипертрофия левого желудочка имеется. Значит, он уже давно страдает от повышенного давления.

Граф, к счастью, вёл себя спокойно. После того как мы с Разумовским принялись осматривать его, Давыдов перестал нести чушь, суетиться и укутываться в простыню. Послушно выполнял всё, что мы просили.