Тень смерти

— Вы ничего не сказали ему о ведьмах, - заметил Сар’ар.

— Я еще не решил, что сказать, - уклончиво отвечал некромант, которого в данный момент волновал другой вопрос. Уже четыре дня прошло с его прошлого разговора со скелетом-Асией и с тех пор она не появлялась. Он пытался представить врата наяву, как это было при вызове Ар’ак’ши, врата появлялись, но перед ними было пусто.

«Два года спать не давала, а как понадобилась, так ее нет», - сердито думал Хасан.

Наконец, в среду вечером, он решился на отчаянный шаг — приказал, чтобы его не беспокоили и попробовал вызвать призрака. Представил врата, подошел к ним и начал перечислять необходимые черты.

— Пусть он будет маленьким, чтобы мог уследить за кем угодно, оставаясь незамеченным. Пусть на него будет не страшно смотреть… только женщин, больше не надо, и так уже деваться от них некуда!

Появившееся лицо принадлежало, судя по всему гоблину, но он был скорее смешон, чем уродлив. Пухлый нос, глаза-бусинки и большие уши, все это немного зеленоватого оттенка.

— Фур’ган!
– назвал Хасан имя. Гоблин вышел из врат к нему и настал момент, ради которого Хасан все это и затевал.

— Постой тут немного, - сказал он гоблину, и, осмотревшись, крикнул в пустоту.
– Эй, ты здесь? Выходи, нужно поговорить.

— Я не могу рассказать тебе о моем «сейчас», - произнес знакомый сиплый голос у него за спиной. Разумеется, обладатель этого голоса тоже находился там.

— Тогда расскажи о моем, - потребовал Хасан.
– Ар’ак’ша считает, что для того, чтобы жить в мире, нужен единый правитель. Это верно и для некромантов?

— Да, это так, - подтвердил скелет.
– Хотя этого и недостаточно.

— Если план лорда Ксана будет приведен в исполнение, этого будет достаточно или нет?

— А как ты думаешь?
– ответил вопросом на вопрос костяной собеседник.

— Я… ну, мне кажется, что наш конфликт не исчерпывается войной между магами света и магами тьмы. Ведьмы Полуострова не были магами тьмы, но люди все равно ненавидели их. Тот старик, старейшина деревни, сказал, что людям нужен кто-то, кого можно обвинить в их бедах. Даже если не будет ни магов света, ни магов тьмы, люди начнут обвинять просто магов. А если не будет магов вообще, они найдут себе других виноватых.

— Воистину, это так, - подтвердил скелет.
– Но лорд Ксан не ставит целью достижение мира во всем мире. Он хочет только прекратить страдания чернокнижников. А вот твои цели простираются дальше. Ты хочешь спасти Асию. Для этого уничтожения солнца не достаточно. Чтобы прекратить конфликт между нежитью и живыми, тебе нужно, как минимум, уничтожить смерть, а она тебе не по зубам.

— Так и есть… - пробормотал Хасан.

— Мал Ксан намерен отпустить свою армию нежити, когда и если его план будет приведен в исполнение. Возможно, он даже намерен убить себя. Он считает, что когда над миром взойдет новое солнце, магам тьмы не будет нужды в нежити и, таким образом, конфликт между тьмой и светом, а так же между живыми и мертвыми прекратится. Но Асии, человеку, несущему в себе лича, это никак не поможет. Ей придется скрывать ее сущность всю ее жизнь.

— А если создать наше, некромантское государство?
– спросил Хасан.
– Как тот халиф, который объединил жителей пустыни, я, например, мог бы объединить некромантов. В этом государстве Асия смогла бы жить, никого не боясь.

Скелет внезапно расхохотался.

— И тут встает главный вопрос, - произнес он.
– Хочешь ли ты спасти именно Асию, или же всех? Ты всего лишь человек и для тебя действует закон власти — власть требует жертв. Либо ты должен отказаться от спасения мира и спасти только тех, кто тебе дорог, либо ты должен отказаться от них и спасти мир.

— Я не знаю, - тихо ответил Хасан.
– Как я могу выбрать только Асию и обречь всех остальных чернокнижников и даже невинных людей, вроде этих ведьм, на преследования и гибель? И как я могу отказаться от Асии, ради которой я во все это и ввязался?

— Поставим вопрос иначе, - произнес его собеседник.
– Если бы до того момента, когда государство, где все некроманты могли бы жить в мире, было бы создано, оставался один день и тебе оставалось бы сделать лишь один шаг… Если бы в этот последний день перед тобой появилась бы Асия, и сказала бы «Остановись!», ты бы остановился? Ты бы подвел сотни людей, которые в тебя верили, отказался бы от своей мечты и пошел бы за ней?

Хасан открыл рот, потом снова закрыл, затем снова открыл, сам не веря в то, что он собирался сказать.

— Нет. Конечно нет.

— Раз так, ты обречен, - отозвался скелет.
– Обречен преуспеть на этом пути либо погибнуть, пытаясь. Ты не узнаешь покоя, пока не увидишь рождение нового мира.

— Видимо, так, - подтвердил некромант, который не мог избавиться от ощущения что он только что оторвал от своей души половину, а то и три четверти.
– Так что мне нужно делать?

— Ты сам уже знаешь. На самом деле, я тебе здесь ни к чему. Все ответы были у тебя с самого начала. Оставалось лишь задать вопросы.

— То есть, сначала нам нужно спасти некромантов от остальных людей, - начал перечислять Хасан.
– Для этого нужно создать государство, королевство некромантов, и заставить их всех объединиться. Но некроманты тоже повинны во многих злодеяниях, так что для прекращения войны нужно спасти остальных людей от некромантов. Следовательно, у нового государства должен быть единый правитель, который не позволит поданным творить, что вздумается. Неплохо было бы убедить лорда Ксана стать этим правителем, у него получилось бы. Все это хорошо, но это не объясняет, как спасти людей от самих себя и не дать им искать виноватых в соседней деревне, как это было на Полуострове.

Он вопросительно посмотрел на скелета.

— У тебя перед глазами уже есть пример, - сказал тот.
– Есть два чувства намного более сильных, чем ненависть. Сыграй на одном из них.

— Первое это, наверное, любовь, - предположил некромант.
– Что-то мне не верится, что можно заставить людей и ведьм любить друг друга, после того, как они друг друга жгли двести лет. А второе какое?

— Подумай, - предложил скелет.

— Погоди-погоди!
– вспомнил Хасан.
– Сар’ар говорил что-то такое… Люди ненавидят невинных, потому что слишком слабы, чтобы ненавидеть его. Выходит, источник ненависти — слабость. Тогда, может сила сможет ее победить?

— Сила сильного рождает ненависть слабого, - покачал головой скелет, - Таким образом, сама по себе сила — источник ненависти, но вместе с ней она рождает и другое чувство, которое заставляет людей забыть ненависть друг к другу и объединиться пред лицом врага.

— Храбрость?
– предположил некромант, - Нет, храбрый и так бы сразился… тогда трусость? Нет, трусливый бы вовсе не стал сражаться. Значит это… страх. Точно! Чувство, побеждающее ненависть — это страх. Амелия ненавидела меня, потому что я приказал Ар’ак’ше убить ее отца, но водной змеи она боялась сильнее и потому побежала ко мне за помощью. И Сар’ар говорил, что во время войн жестокие лорды снижают налоги и становятся ближе к народу, иначе народ не станет за них воевать. Страх перед врагами заставляет их объединиться с теми, кого они угнетали, и этот же страх заставляет крестьян сражаться за лордов, хотя те и жестоки. Да и мы все объединились вокруг лорда Ксана, потому что на родине подвергались гонениям. Но… постой. Я всегда думал, что страх — причина ненависти, а выходит, что он же ее и побеждает. Как так?