Тени Империй

Акико шла рядом, её шаги были лёгкими, и он чувствовал её взгляд — тёплый, но настойчивый. Она молчала, но её присутствие было как свет в этой тьме. Он хотел спросить о клане, о том, кто мог предать её, но не решался. Вместо этого он смотрел на неё украдкой, замечая, как отблески факела играют на её лице, делая её ещё красивее.

Мария шла сзади, её голос то и дело раздавался в тишине — то она ругалась на холод, то поддевала Хару, что держалась в стороне. Её сила — лёд, что пронзал врагов, — была как она сама: резкая, твёрдая, непреклонная. Алексей видел в ней не просто ведьму, а человека, что потерял всё, но не сломался, и это внушало уважение.

Хару шагала последней, её кинжал поблёскивал в свете факела, и кровь на нём шевелилась, как живая. Она была чужой, но полезной — её скорость, её тени крови спасли их не раз. Алексей не доверял ей, но чувствовал, что она нужна — её магия была частью их силы.

Они шли часами, пока пещера не расширилась в огромный зал — сводчатый, с ледяными сталактитами, что свисали, как клыки. В центре стоял алтарь, старый, покрытый мхом, и на нём лежала шкатулка — чёрная, с вырезанным драконом, как на амулете. Алексей замер, чувствуя, как амулет в кармане обжигает кожу.

— Это оно? — спросил он, шагнув ближе.

Акико подошла, её лицо напряглось.

— Нет, — сказала она. — Но это связано с "Сердцем Теней". Я чувствую его силу.

Мария прищурилась, глядя на шкатулку.

— Открывай, Волконский, — сказала она. — Или я разобью её к чертям.

Хару фыркнула, но промолчала. Алексей вытащил амулет, поднёс его к шкатулке, и тени взвились, как чёрный вихрь. Шкатулка щёлкнула, открывшись, и внутри лежал свиток — старый, пожелтевший, с письменами, что он не понимал.

Акико взяла свиток, её глаза расширились.

— Это на языке онмёдзи, — сказала она. — Здесь говорится о "Сердце Теней". Оно на Сахалине, в горах. Но… есть предупреждение.

— Какое? — спросил Алексей, чувствуя, как сердце стучит в груди.

— Тот, кто возьмёт "Сердце", станет его рабом, — сказала она тихо. — Или его хозяином. Это зависит от крови.

Мария выругалась, Хару усмехнулась, а Алексей посмотрел на свиток, чувствуя, как голос Юкико шепчет: "Докажи". Он не знал, что ждёт впереди, но понимал, что отступать нельзя.

В этот момент пещера задрожала, и из тьмы раздался голос — низкий, хриплый, знакомый.

— Ты далеко зашёл, Лёшка, — сказал Григорий, выходя из теней. Его мундир был покрыт снегом, а глаза горели красным, как пламя.

Алексей замер, тени рванулись вперёд, но он остановил их. Брат был здесь, и это меняло всё.

Глава 8: Пламя и тени

Пещера дрожала, словно живая, и её ледяные стены отражали свет факела, что держала Мария, бросая длинные тени на пол. Алексей стоял, сжимая меч, и смотрел на Григория, чья фигура вырисовывалась в полумраке. Брат был выше, шире в плечах, и его мундир, покрытый снегом, блестел золотыми эполетами "Ока Престола". Шрам на его брови кривился в знакомой ухмылке, но глаза горели красным, как раскалённые угли, и в них не было прежней насмешки — только холодная, жгучая злоба. Тени у ног Алексея взвились, как чёрный вихрь, но он остановил их, подняв руку. Это был его бой, и он хотел услышать, что скажет Григорий.

— Ты далеко зашёл, Лёшка, — повторил брат, и его голос был низким, хриплым, как треск огня. Он шагнул ближе, и воздух вокруг него задрожал от жара, что исходил от его магии. — Я думал, ты сгниёшь в порту, как крыса, а ты тут, с мечом и этими… шлюхами.

Акико стиснула рукоять меча, её янтарные глаза сузились, но она молчала. Мария выругалась, её руки покрылись инеем, и она шагнула вперёд, но Алексей остановил её взглядом. Хару осталась в стороне, вертя кинжал в руках, и её ухмылка была острой, как лезвие — она ждала, чем всё закончится.

— Что ты здесь делаешь, Гришка? — спросил Алексей, и его голос был твёрже, чем он ожидал. — Ты с "Оком"? Или с кланом?

Григорий рассмеялся — резко, хрипло, как будто выдавливал смех через силу. Он подошёл к алтарю, где лежал открытый свиток, и провёл рукой по его краю, не глядя на письмена.

— С "Оком", — сказал он, и его ухмылка стала шире. — Они платят лучше, чем твой японский сброд. А ты, Лёшка, стал их игрушкой. Этот амулет, — он кивнул на карман Алексея, — и твои тени — они думают, ты приведёшь их к "Сердцу Теней". Но я заберу его первым.

Алексей сжал амулет через ткань мундира, чувствуя, как он обжигает кожу. Тени шевельнулись, потянулись к Григорию, но он щёлкнул пальцами, и огонь вспыхнул вокруг него, как щит, отгоняя их назад. Алексей вспомнил поместье — тот вечер, когда брат чуть не спалил его, и злоба, что копилась годами, вспыхнула в груди, как пламя.

— Ты знал, — сказал он, шагнув вперёд. — О матери. О её крови. Ты выгнал меня, потому что боялся.

Григорий замер, его ухмылка исчезла, сменившись чем-то тёмным, почти звериным. Он посмотрел на Алексея, и в его глазах мелькнул страх — тот же, что был в поместье, когда тени окружили младшего брата.

— Знал, — сказал он, и голос его стал тише, но жёстче. — Она была ведьмой, Лёшка. Чужой. Отец привёз её, думая, что она сделает нас сильнее, но она сломалась. А ты — её отродье. Я не боялся тебя. Я хотел, чтобы ты сдох, чтобы её кровь не позорила нас.

Алексей стиснул зубы, чувствуя, как тени рвутся вперёд. Он вспомнил голос Юкико в храме, её слова: "Сын мой", — и понял, что Григорий лжёт. Не позор — сила. Брат боялся не её слабости, а её мощи, что текла в Алексее.

— Ты врёшь, — сказал он тихо. — Она была сильнее тебя. И ты это знаешь.

Григорий рявкнул, и огонь взметнулся вверх, бросив на стены пляшущие тени. Он схватил меч с пояса — фамильный клинок Волконских, что теперь принадлежал ему, — и направил его на Алексея.

— Сильнее? — прорычал он. — Она сдохла, как собака, а ты — слабак, что цепляется за её тени. Я покажу тебе силу.

Он бросился вперёд, и пламя рванулось за ним, как хвост дракона. Алексей уклонился, тени взвились, как щит, и огонь ударил в них, рассеявшись дымом. Он вытащил свой меч — тот, что взял в поместье, — и лезвия столкнулись с оглушительным звоном. Григорий был быстрее, сильнее, и каждый удар отдавался в руках Алексея, как молот по наковальне.

— Ты никто, Лёшка! — крикнул Григорий, нанося удар сверху. — Ты всегда был никем!

Алексей отступил, споткнувшись о камень, но тени спасли его — они обвили ноги брата, заставив его пошатнуться. Он ударил снова, и клинок вошёл в плечо Григория, оставив кровавый след. Брат зарычал, огонь вспыхнул ярче, и невидимая сила швырнула Алексея к стене. Он рухнул, задыхаясь, но поднялся, сжимая меч.

Акико шагнула вперёд, её песня зазвенела в воздухе, и духи рванулись к Григорию, но он взмахнул рукой, и пламя сожгло их, как бумагу. Мария бросила ледяные нити, но они растаяли, не долетев. Хару исчезла, появившись за спиной Григория, и её кинжал метнулся к его шее, но он обернулся, и огонь отбросил её прочь.