Тео. Теодор. Мистер Нотт

Мсье Виктор подал руку леди Виктории, и с лёгким хлопком они аппарировали, а студент подсел к юношам, ероша свои волосы.

Через несколько неловких фраз они быстро нашли общий язык. Мсье Дакари было девятнадцать лет, и уже год после выпуска из Шармбаттона он, полукровка, учился в престижном Университете Сорбонны, где очень хотел заниматься вопросами магической наследственности, учением Менделя, применительно к разным магическим тварям и магам. Это было очень прогрессивное направление в Сорбонне, едва не закрытое при временном правлении министра-консерватора, и Рейн Дакари всерьёз планировал доказать, что оборотни по рождению могут и должны считаться полноправными членами магического сообщества.

Эта точка зрения не могла быть разделена англичанами, и, ведомые по маггловскому Парижу Рене, Тео и Арчи ожесточённо спорили с ним, приводя сотни аргументов из хроник нападений оборотней на магов и магглов в Британии и Ирландии за последние столетия. Дакари был неумолим, объясняя раз за разом, что он говорит не про агрессивных обращённых волков, а тех, кто рождён от двух обращённых в браке.

Так, за разговором, они достигли Марсова поля, где им открылся вид на Эйфелеву башню. Огромное ажурное сооружение высотой выше, чем Астрономическая башня Хогвартса и небоскрёбы маггловского Сити, поражало воображение.

— Это построили маги? — спросил шокированный Артур. — Не представляю, сколько в это вложено сил…

Рене лишь рассмеялся.

— Это сделано простыми людьми, — подняв палец, заявил он. — Франция самая великая страна в мире. Слышали про статую Свободы в Америке? Мы сделали.

Тео ничего про такую статую не слышал, а Гамп, очевидно, знакомый с этим понятием благодаря месяцу в МАКУСА, восхищённо охнул.

За тот день они посмотрели ещё несколько маггловских достопримечательностей в центре Парижа. Памятные стелы, Елисейские поля и Триумфальная арка, мосты и набережная Сены — Париж сверкал, блистал, лучился солнечным светом и Теодор чувствовал, как влюбляется в этот город.

Уже вечером они догуляли до одного из центральных магических кварталов. Во французской столице их было несколько! В Лондоне в прошлом тоже было несколько кварталов магов, но печальны были судьбы всех из них, кроме Косой аллеи и улиц вокруг неё. Здесь же, у континентальных лягушатников, в городе было аж три квартала, а ещё один был отведён под студенческий городок Сорбонны!

Улицы магглов тут и там содержали следы колдовства, бытового или детского, следы чар волшебников в своих или чужих квартирах, но магический квартал был совершенно иным. Глаз Теодора радовался, как в первый день в Хогвартсе. Это было ни с чем не сравнимо — яркие, красочные магические вывески, зазывавшие людей в кафетерии или бистро, афиши и проспекты. Повсюду играла музыка, и у красивого фонтана толпа людей слушала каких-то уличных музыкантов.

Рене поманил их за собой в проулок, и вскоре они поднялись на крышу одного из домов с видом на магический бульвар. Он так и назывался, Магический бульвар. Оттуда, сверху, они хорошо видели двух юношей и девушку, которые играли на целой плеяде музыкальных инструментов, под какие-то песни на французском. Девушка наколдовала себе другой голос, и запела под аплодисменты публики.

— Это самая известная песня Эдит Пиаф, — пояснил француз, опершись руками на ограждение крыши. — «Нет, я не сожалею ни о чём».

— Удивительно, никогда не слышал, — пробормотал Нотт.

Под прекрасный голос певицы он любовался пейзажем Магического бульвара. Тут и там в окнах виднелась жизнь. Играли какие-то концерты, где музыканты, как и уличные юноши, зачаровывали и управляли инструментами, тонким, тончайшим образом изменяя их звучание. Магические афиши манили и рекламировали какие-то магические события. На одной из них Тео с удивлением узнал Гилдероя Локхарта, подмигивавшего, словно бы сломавшись, всем, кто проходил мимо. Тут же к этой афише подбежал коренастый француз во фраке и приткнул палочку: на глазах у Тео маг насытил магическую афишу своей магией, и, побледнев, выпил какое-то зелье, через миг побежав куда-то дальше.

Спустя несколько минут они всё же спустились вниз и продолжили свой шаг по бульвару. С видом усталого экскурсовода девятнадцатилетний француз рассказывал англичанам о том, чем был известен тот или иной дом. На круглой площади он рассказал историю о магическом цирке, что располагался на бульваре в год, когда Геллерт Гриндевальд объявил о своих планах по завоеванию контроля над магглами, и было это в Париже.

Они прошли мимо гостиницы «Наутилус», которая стояла рядом с музеем мсье Верна, миновали несколько ресторанов, посвящённых регионам Франции — Шампань, Гасконь, Аквитания, Нормандия, и, наконец, дошли до не туристической части — здесь располагались магазины мётел, аптеки с ингредиентами, лавки одежды и обуви, продавцы палочек и амулетов…

Засыпали ребята, полные новых впечатлений, усталые и довольные.

***

Первого июля омерзительно бодрый француз в девять утра потащил их в Сорбонну. За несколько дней ребята уже успели устать от Франции. Здесь не было никаких каминов, соединявших между собой разные дома и уголки страны, а потому маги пользовались маггловскими средствами передвижения — поездами и экипажами, в том числе летучими, на пегасах. Было неудивительным, что на таком же собственно экипаже Шармбаттон прислал свою делегацию на Турнир несколько лет назад.

О Турнире они говорили несколько дней подряд. Дакари, в тот год заканчивавший обучение, не попал в отборочный список Турнира из-за того, что мадам Максим сочла его слишком хилым и непредставительным. О великанше, которая по следам событий в Британии ушла в отставку, он отзывался язвительно. Все те события во Франции смаковались газетами и журналистами, а газет здесь было не одна и не две, а четыре, но впечатления из первых уст были совершенно иным.

За разговорами о том, как и что различалось во Франции и Британии, они успели за прошедшие дни посетить Версаль и Лувр, где не было никаких магических артефактов — они хранились в базилике Дома Инвалидов, куда нужно было оформлять пропуск и билет в Министерстве, окрестности Парижа и даже осмотреть Страсбург, «навеки отбитый у проклятых бошей».

Германцев французские маги, да и магглы, не любили. Видимо, на это были свои причины — впрочем, в иных районах Парижа, где жили выходцы из Алжира или с берега Слоновьей кости, и на английскую речь люди оборачивались с негативными эмоциями.

Конечно, впечатлений от таких обзорных поездок было много, но ещё больше сохранялось желания уснуть и проснуться не через семь, а хотя бы девять часов! Но, увы, Рейн Дакари не стремился дать ни одной свободной минуты отдыха своим подопечным.

— Это вы изнеженные аристократы, — смеялся он в ответ на их недовольство. — Студенты Сорбонны спят по паре часов! И бодрые идут на занятия, так что терпите, лимонники!

Сорбонна была закрытым городком, но бабушка Теодора, зная об интересе своего внука, заранее договорилась с Виктором де Бражелоном, и на ребят был выпущен специальный пропуск. Корпуса магического университета когда-то находились прямо на бульваре Сен-Мишель, но после войны с Гриндевальдом «переехали» в пригород Парижа, где не было так много маггловской техники, и ничто не мешало изучать тонкие вехи в магии.

Мрачный, готический облик зданий Сорбонны контрастировал с тем лёгким, беззаботным настроением магов — сотен студентов и десятков профессоров, что встречались тут и там на этой земле. Арабы и индусы в чалмах и тюрбанах навевали воспоминания из детства, чернокожие африканцы и краснокожие индейцы, напыщенные поляки и мрачные русские, азиаты, группками обсуждающие какие-то свои темы… если бы всех людей было больше, то можно было бы сравнить Сорбонну и Вавилон из легенд древних.