Тео. Теодор. Мистер Нотт

Невилл смущённо потёр кулак другой ладонью.

— Ещё нет, — признался он. — А что ты предлагаешь, Тео?

— Смотрите, — указал на карту пальцем Тео. — Здесь я вижу несколько десятков тайных ходов из замка в сторону Хогсмида, где может пойти враг. Давайте поставим чары слежки, Видентибус Инкантатум, например, на эти коридоры, и будем проверять эти точки как префекты.

— Ещё Астрономическая башня, там можно аппарировать и залететь на метле, — покраснев, сказала Гермиона.

Макмиллан с неодобрением посмотрел на гриффиндорку.

— Мой дед, один из Попечителей, будет рад узнать о таких лазейках, — саркастически произнёс шотландец. — Почему директор вообще не решил этих проблем?

Теодор вспомнил мысль, что директор озвучил в конце четвёртого курса, незадолго до третьего испытания, окончившегося трагедией. Тогда он сказал, что лучше позволить событиям течь так, как они идут, нежели чем лишить себя знания о планах врага.

Впрочем, озвучивать он это не стал.

— Давайте сосредоточимся на обучении студентов, с третьего курса и старше, защитным чарам. Снейп, конечно, хорош, — это признавал даже Поттер: Снейп будто бы всю жизнь в Хогвартсе готовился к этой, последней должности, и шестикурсники (да и студенты курсами младше) отзывались о нём с неожиданной похвальбой. Неожиданной для них самих, в первую очередь. — Но он не может научить каждого сражаться.

— Потому что любое магическое сражение — это дуэль, — фыркнул Эрни. Теодор покосился на него с неприязнью. Он не привык, что его мысль критикуют вот так. — Ни Снейп, ни Поттер, ни даже вы-знаете-кто, не может сражаться против сотни магов. Наша сила должна быть в этом. Если все выучат один приём и повторят его тысячу раз…

— Это будет лучше, чем каждый будет знать тысячу приёмов, — подхватил Нотт. Эту мысль ему тоже говорили. Крауч-младший в облике Муди.

— В точку. Пусть все учат Экспеллиармусы по-Поттеровски, и мы просто разоружим всех нападающих. Ступефаи — и слитный залп пробьёт любые щиты. Так воевали горцы Шотландии веками, а мы, между прочим, здесь, на земле моих предков.

Более умных мыслей в тот вечер не прозвучало, и недовольная Грейнджер убрала карту Поттера, а задумчивый Логнботтом и Терри Бут принялись втроём с хаффлпаффцем за составление Устава для нового клуба самообороны замка.

***

Первый же матч нового квиддичного сезона, состоявшийся в пятницу, 18 октября, превратился в избиение сборной барсуков командой Слизерина. Ещё в сентябре Драко Малфой отказался от позиции ловца, а Гойл и Крэбб — от позиций загонщиков, и теперь обновлённая команда вместе с юными и обозлёнными выходцами из Лютного и других нищих мест, на всё ещё актуальных и быстрых «Нимбусах-2001» стремилась к победе изо всех сил.

Наблюдать за матчем собралась половина Хогвартса. Три факультета болели за Хаффлпафф почти в полном составе, а за Слизерин болел лишь Слизерин — и то, не в полном составе. Гойла, который как-никак два года играл в команде, не было и вовсе на трибунах, как и Блейза и Дэвис, а вот Малфой с отсутствующим видом наблюдал за полётами и отчаянными криками Захарии Смита на свою команду.

— Странно, — заключил Драко, сидевший рядом с Теодором, когда команда змеиного дома закинула очередной квоффл под свист трибун и негодующий голос комментатора Фогарти, старосты пятого курса Гриффиндора.

— Что странно? — уточнил меланхолично Нотт. Небо было затянуто серыми облаками, неспешно двигавшимися на восток, к горам. Если бы не возможность выбраться на улицу после утреннего сна, продлившегося дольше обычного, он бы не пошёл на матч, а остался в замке.

— Странно, что Грегори не пришёл на матч, — ответил Малфой. — Ты не спрашивал его?

С Малфоем у Теодора установились странные отношения. Семикурсники делали вид, что не замечают его; Монтегю и Флинт, двое заводил с пятого курса, косились на Малфоя и закрывали рты, когда он оказывался рядом, и каждый — по своей причине. То, что происходило на младших курсах в целом вызывало у Нотта вопросы. Там разыгрывался нешуточный политический кризис: треть студентов умеренно поддерживала Тёмного лорда и считала, что грязнокровкам нужно знать их место, и бравировал их поддержкой младший брат Маркуса Флинта, Гарольд, треть — считала, что правильная позиция — стяжательство магии, ориентируясь на Теодора, а ещё треть считала, что правильно спрятаться в своих домах и ждать, пока кто-то из политиков не одержит верх. И они, само собой, смотрели в рот Монтегю, дед которого таким образом оказался самым главным патроном Фаджа в его первый срок.

Так вот, Малфой, который и указал как-то в манере истерики на эту ситуацию, вполне официально попросил у Теодора прощения за все прошлые обиды и разрешения войти в его свиту, пока есть такая возможность. Взвесив возможные преимущества и недостатки, тот факт, что он уже поклялся перед миссис Малфой, и возможность передать Малфоя ордену Феникса, Теодор согласился.

Особо это ничего не поменяло — Драко был нелюдим, ходил с палочкой в кулаке и шугался любой тени, но в Трапезном зале и на таких событиях он занимал места рядом с Ноттом, и даже иногда улыбался, когда смотрел на кого-то из девочек с четвёртого курса. И, что самое главное, не рыдал по ночам в кошмарах.

— Гойл может шпионить за директором, — предположил Теодор, дождавшись шума ликования — Смит умудрился забросить квоффл в кольца Слизерина, и трибуны возликовали. Разрыв от этого не уменьшался.

— Ерунда, в замке уже пятнадцать лет следят за директором, — буркнул Малфой, имея в виду Снейпа. Теодор не был так уверен в том, кому на самом деле принадлежит верность декана: конечно, он носил метку, но спас Дамблдора летом. Или он тоже вёл тройную игру.

— Значит, за Поттером. Лорд наверняка…

— Скорее что-то другое, — перебил его Малфой. — И мне кажется, что никто не захочет, чтобы он преуспел.

Судя по тону, Драко о чём-то догадывался. Впрочем, Теодор верил в то, что, если догадывался Драко, то Снейп и Дамблдор знали наверняка.

Матч закончился незадолго до первых капель — второкурсник Джим Коллинз поймал снитч, и студенты потянулись в замок.

На своей кровати в гостиной Теодор обнаружил записку, положенную туда явно домовиком, судя по следам чар на застеленном покрывале. Дерри не должен был появляться в Хогвартсе, а других домовиков, что могли бы ему принести послание с добрыми намерениями, Теодор не знал… пока что.

«Теодор! Мы здорово сотрудничали в прошлом (помнишь саквояжи, что я нашёл вам с братом?), и я посылаю согласившегося помочь домовика с этой запиской, чтобы пригласить тебя на встречу завтра в Хогсмиде. В двенадцать у Розмерты, я забронировал кабинет на втором этаже. Думаю, тебе стоит послушать, что я скажу. Джереми Яксли».

Имя «Джереми Яксли» вызвало воспоминания о том, как «сквиба, напавшего на мага» в Ливерпуле выслали из Британии. Теодор нахмурился, рассматривая эту записку — так подписаться мог кто угодно, но мало кто знал об их совместных делах. Тео был совсем мальчишкой тогда, и, пусть и сейчас использовал тот саквояж, что им достал Яксли, никому не рассказывал об этой истории.

«Совсем по-гриффиндорски было бы пойти туда», — решил он, и решительно открыл ежедневник их с Джинни переписки, чтобы известить её о планах завтра отправиться в Хогсмид.

***

Мрачная погода пятнадцатого ноября лишь усугубилась, и Теодор шёл в Хогсмид по лужам, один из немногих смельчаков, что потянулись в волшебную деревню. По замку ходили слухи, что кто-то пытался сжечь лавку Киддела в поселении, и желающих рисковать было немного. Зажав свой зонт-трость с водооталкивающими чарами подмышкой, он, ругаясь, добрался до места назначения за сорок минут против обычного получаса.