Тео. Теодор. Мистер Нотт

Теодор поднял голову. К нему подошёл опрятного вида молодой человек, лет эдак двадцати с небольшим, держащий подмышкой папку с документами. Нотт обедал в «Вальпургиевой ночи» в Косом. Зал заведения практически пустовал. Соседство с мрачной, заколоченной досками лавкой Олливандера не могло сказаться положительно.

Невилл, который должен был вскоре вернуться из поездки в Палестину по делам рода, в письме для них с Артуром хвастался, что кто-то из младших Олливандеров начал продавать палочки на континенте, и он даже подобрал себе запасную. Результаты экзаменов первокурсников прошлого года давали понять, что палочки Киддела явно были не слишком умелыми поделками. Луи говорил, что некоторые заклинания он сумел творить только лишь на отчаянном желании, и его «Выше ожидаемого» были едва ли не лучшим средним баллом на потоке. Теодор предпочитал думать, что это не он через связь рода усилил брата, а он от природы был таким сильным, как Грейнджер.

— Простите, а кто вы? — осведомился Нотт холодно. Палочка скользнула в его правую руку, когда он отложил ложку и промокнул левой рукой губы салфеткой.

— Прошу прощения, — слегка поклонился мужчина. — Талботт Уингер. Пресс-секретарь Британской лиги квиддича. Мистер Карамеди дал мне задачу составить для вас речь…

— Ах, конечно, — Теодор изобразил живой интерес, внутренне чертыхаясь за неосмотрительность. Не зря Фоули говорил о криминальной империи Карамеди — Теодор представлял, сколько денег приносил квиддич, и понимал, почему Карамеди уцепился за него с его идеями увеличения платежеспособной аудитории для британских команд. И вот, пожалуйста, его выследили. — Как вы меня нашли?

Он слегка улыбнулся, пока неожиданный визави занимал место напротив.

— Вы знаете, — ответил ему мистер Уингер, раскладывая бумаги. — У меня богатое прошлое. Вы достаточно скрытно живёте, оно и понятно, но бывшему младшему следователю Департамента правопорядка не так и сложно обнаружить вас в самом магическом месте королевства.

Было в нём что-то орлиное. Хищный нос так и напоминал клюв, когда он наклонялся вниз.

— Интересные люди занимаются лигой Квиддича. Я думал, вы назвались пресс-секретарём.

— Это мне куда как по душе, чем бумажная волокита над десятками одинаковых нарушений с визжащими сиренами, семенами ядовитых мухоловок и потомством низзлов, что пугало собак по всему Уилтширу. В школе я писал стихи…

Теодор решил не рассказывать, что он в школе писал политическую программу.

— Это интересно. Почему же вы тогда выбрали стезю правопорядка?

— Хотел быть аврором, чтобы отомстить Пожирателям за убийство родителей, — мужчина посерьезнел. — К моменту выпуска из Хога они уже закончились, а когда я перешёл к Карамеди три года назад ещё ничего не началось.

Он коснулся рукой своего воротника, и на рубашке на мгновение проступили очертания феникса. Теодор одобрительно кивнул.

— Соболезную вашей утрате. Надеюсь, что нынешние последователи Тёмного лорда остановят маховик насилия.

— Босс уверен, что вы можете в этом помочь, — криво усмехнулся собеседник, поправляя свои светлые волосы. — Вот, прочтите. Накидал для вас тезисы.

Пустую тарелку доеденного супа уже забрала официантка в короткой, едва прикрывающей треть бёдер юбке, и бывший следователь проводил её плотоядным взглядом. Накинув на чистую скатерть дополнительные чары очистки, Теодор защёлкнул палочку обратно в кобуру на предплечье и принялся читать.

Он предпочитал давать мысли вслух без подготовки, говоря то, о чём думал, и идея с оглашением чужих мыслей была для него не слишком приятна. Впрочем, из общения с Дерри, мсье де Бражелоном, бабушкой, и даже с тем поехавшим французом Лео по пути в Сен-Мало он смог убедить себя в том, что политик рано или поздно перестаёт быть самостоятельной фигурой — и становится фигурой в руках других, чьи интересы представляет.

Уингер описывал буквально то, что они обсуждали. «Сегодня наши команды сыграли достойный матч, олицетворяющий дружескую атмосферу согласия магов Британии. Это согласие, в нынешних непростых обстоятельствах, краеугольный камень нашего будущего. Нельзя представить, чтобы мы бросились друг на друга, как бешеные волки, просто потому что одни не согласны со словами других. Приближается начало нового столетия, и какие бы вызовы перед нами не ставил нынешний, сложный период, в наших общих силах и интересах сделать всё, чтобы как можно больше магов шагнуло в будущее».

И так далее, и в том же духе.

— А если мне будут задавать вопросы? Вы ведь не знаете, кто будет вести интервью.

Мужчина посмотрел на Теодора со снисхождением.

— Это будет после матча Стуонхейвейнских Сорок с Бэлликсалскими Нетопырями. Брать интервью будет ваш истовый поклонник из числа репортёров «Квиддичиста», мистер Хиггс. Будьте уверены, он получит от меня выверенный и согласованный боссом список вопросов, и вам останется лишь произнести свои слова.

— Шотландцы против ирландцев, да? — хмыкнул Теодор. — Где будет игра?

— В пригородах Глазго. Мы пришлём вам портал, мистер Нотт, не переживайте. Есть ли у вас комментарии и замечания по стилю:

— Я бы попросил вас выстроить речь как диалог, а не декларацию. Это будет более естественно.

— Нам нужно, чтобы вас цитировали на рекламных материалах, когда всё случится, поэтому это не могут быть реплики. Это должна быть программная речь.

Нотт коснулся воротника своей рубашки и не обнаружил там галстука, чтобы поправить его.

— Рекламные материалы?

— Именно. Кадры сделаем прямо там, на матче, несколько фотографов будут работать одновременно. Матч будет в субботу, двадцать шестого июля. Осталось всего две недели — если нет комментариев, то мы продолжим готовиться. Удачно, что я вас сегодня поймал здесь.

Теодор, ошарашенный перспективами, просто покачал головой. Ему предстояло стать лицом кампании примирения со вторжением континенталов и Конфедерации, и взять удар на себя… к такому его жизнь не готовила.

Глава 103

Невилл вернулся за полторы недели до своего дня рождения, и уже во вторник вытащил друзей в Бристоль, в свой любимый паб. Теодор наказал Луи и угнездившемуся в ставшем таким маленьким уэльском доме Гриму Фоули не громить никакой посуды, не устраивать квиддич тяжёлыми резиновыми мячами, которые они свистнули у валлийских мальчишек на улице и не поджигать гобелен «за недостоверность», и только после этого отправился вслед за аппарировавшим Артуром к другу.

Лонгботтом был ужасно доволен. Его загорелое лицо обзавелось несколькими шрамиками («сущие царапинки»), руки — ожогами («вы не представляете, насколько там прекрасны дикорастущие сирийские мимблетонии!»), а мышцы — лишними буграми.

— Я там увидел такое! Такое! В их религии магия — нечто запретное, но ничего не мешает всем этим арабам снаряжать своих бойцов и артефактами магическими, порошками там и прочим, и зельями, и даже оружием! Арбалеты с ядовитыми наконечниками, всяческие ядовитые пули! Евреи не зря ограждаются от них заборами. Там магглы мрут, как мухи, с обеих сторон.