Тео. Теодор. Мистер Нотт

Слизеринцы наверняка бы стали пытаться претендовать на перехват лидерства на факультете из его рук — Монтегю наверняка были бы заинтересованы руками шестикурсника-старосты устроить фронду перед Снейпом.

И даже вороны могли бы, себе на уме, придумать что-то, что ухудшило бы его положение.

Конечно, всё это Тео придумал себе сам, основываясь на худших предположениях, но он не был Кассандрой, чтобы предсказать это более достоверно. Прорицания не интересовали его с такой точки зрения, а изо всех его близких знакомых, кто мог бы помочь прямо сейчас, только Джинни занималась на этом предмете. Она часами могла рассказывать про барахло предсказательства — гадания на кофейной гуще, толкования снов, расклады таро и гороскопов, расчёты идеальных моментов для всяческих действий на основе жуткой смеси арифмантики, астрономии и нумерологии… послушать её, так жизнь вовсе была детерминирована, то есть предопределена, с самой первой точки, и каждые следующие действия было возможно предугадать, зная точку старта.

Теодор не особо верил в предсказательство, и отдавал в этом себе отчёт: каждый человек, сильный и смелый, своими руками мог построить свою судьбу, идя против ветра и не стоя на месте. Простых дорог не бывало, но не значило же это, что можно всегда уповать на комбинации факторов и предсказания гороскопов.

В общем и целом, втягивать Джинни в прогнозирование того, как поведут себя старосты Хогвартса в такой непростой год, реши он пропустить встречу в поезде, он не хотел.

«Если бы только была возможность прыгнуть в прошлое», — подумал Тео, вспоминая, как сам себе принёс записку и отправился с Дамблдором в апрельское утро в Корнуолле. Это было настоящее приключение для самого Нотта, а старик тщательно готовился к какому-то представлению. «Успел ли он дать эту пьесу?». Ответа не было. Некромантия не могла заставить душу дать столь точные ответы на столь абстрактные вопросы, и даже не стоило пытаться.

Вскочив с кресла, на котором предавался непростым размышлениям, Теодор хлопнул себя по лбу. Звонкий удар заставил замолчать мальчишек, которые переговаривались о чём-то, сидя с книгами и карандашами в руках. Только колдорадио продолжало мелодично рассказывать историю о калифорнийских мечтах в зимний день.

— Тео? — в дверях показался Арчи, зачем-то одевшийся в белую рубашку. Он шумно отхлебнул горячий напиток из своей кружки, которую держал в руке. — Ты чего тут?

— Вспомнил кое-что, — бросил Нотт, устремляясь к лестнице, чтобы подняться в спальню на втором этаже.

Вернувшись из Министерства тогда, после встречи со Скримджером, он закинул кусок альпийской породы в свой саквояж. Потом была свадьба, падение Министерства и тысяча других событий, в которых наследство директора Дамблдора совершенно отошло на задние планы. Теодор словно наяву вспомнил, как старый колдун превратил такой же камень в шкатулку, из которой доставал тот волшебный артефакт, Маховик Времени, что перенёс их в прошлое.

Не мог ли Дамблдор завещать Тео именно его? Мог же?

Вещи в саквояж он успел закинуть ещё днём, сразу после того, как вернулся с Луи из дома его родителей. Те так и не приехали обратно в Британию, а в комнате мальчика обнаружились запечатанные письма, заботливо сложенные на столе руками нянечки, и записка от неё самой.

«Мистер Бирман, я понемаю вашу абиду по отношению к радителям. Взяла на себя смелость отправить им вестачку о том, что с вами всё харашо. Райхана». Записка с ошибками растрогала Теодора, и он посетовал, что не дал Дерри указание забирать отсюда и корреспонденцию для Луи, а не только еду.

Спустившись в свою сумку для путешествий, которую им помог достать Яксли ещё шесть лет назад, Теодор пошарился по комнатам в поисках места, куда закинул гранит. Здесь была даже небольшая спальня, но едва ли он стал бы спать в сумке, которую любой мог подхватить и унести в неизвестном направлении.

Вытащив тяжёлый короб наружу, Тео достал камень из картонной упаковки и водрузил на прикроватную тумбочку, вспоминая, что сделал Дамблдор. Он заговорил тогда с Тео про лицензию обливатора, а потом почему-то в миг камень превратился в шкатулку. Как будто бы кусочка памяти недоставало. Не мог же разговор про лицензию снять чары с камня?

— Лицензия обливатора, — глупо повторил Теодор единственную мысль, что у него была. — Теодор, вы получили лицензию обливатора? — попытался он передразнить директора.

Камень оставался камнем.

— Может, ткнуть его палочкой… — пробормотал юноша, стряхивая взмахом руки палочку с предплечья в ладонь. — Теодор, вы получили лицензию обливатора?

Касание кончиком палочки камня и даже направленный импульс магии не принесли результата. Никакого эффекта не проявилось. Попробовав ещё несколько раз перебрать комбинации, что казались похожими на ключ, он бросил это дело и сосредоточился на воспоминаниях из того дня.

Они отправились по взмаху крыльев феникса, прекрасной птицы («Интересно, куда отправился Фоукс?») в Корнуолл, там старик завёл его в уголок, накинул цепь своего маховика и провернул часы назад, вернув их в утро того же дня. Никакого намёка даже старик не дал, но тем не менее вручил заколдованную шкатулку (почему-то Тео теперь в этом не сомневался), ключа от которой не было. Возможно, там же была и диадема, спрятанная в хрустале каменного саркофага, недоступная ни для кого.

Теодор вдруг вспомнил, как точно Дамблдор предсказал, что школу после его смерти возглавит Снейп, а Скримджер не удержится во власти. Вспомнил — и задумался, не было ли это следствием прижизненных интриг самого старика; было ли это предсказание вовсе, или часть какого-то плана, зловещего и таинственного. Одно он знал наверняка — планы директора, явные или неявные, до него доведены не были, а потому всё, что оставалось Теодору Магнусу Нотту — быть сильным и принимать решения каждый следующий миг самостоятельно.

А потому он принял волевое решение и составил план. Посетить Визенгамот, сбежать оттуда на вокзал и вернуться на заседание уже из поезда.

***

В восемь часов пятьдесят минут первого сентября Теодор Нотт вошёл в зал заседаний номер три, где должно было состояться очередная регулярная по новым меркам сессия Визенгамота Магической Британии.

«Ежедневный пророк» на выходных сообщил читателям, что регулярные собрания многомудрых магов — путь к повышению координации всех слоёв магического общества, когда проблемы должны были решаться оперативно, а законы приниматься и корректироваться согласно чаяньям всех членов магического сообщества. В этих словах была доля правды, но Теодор прочёл достаточно книг, чтобы понимать истину: важны не законы, а их исполнители.

Пожиратели смерти и разрозненные авроры-лоялисты вели кампанию в Ирландии, и Тео едва мог представить, сколько там уже случилось погибших и раненых магов. Перевязанные, с магическими протезами молодые дежурные, прячущие за длинными рукавами свои локти и предплечья, охранявшие Атриум и коридоры Министерства, были лучшей иллюстрацией событий, что разворачивались на острове святого Патрика.

Лорды собрались к девяти утра, и не было лишь нескольких — включая самого Яксли. Он появился под едва слышное фырканье и насмешки многих соседей Теодора в девять-ноль-три, бледный и взъерошенный, даже без колпака.

Лишь он дошёл до трибуны — в зале номер три теперь стояла трибуна для дискуссий, и всем полагалось брать слово и подниматься на неё, — как в зал вкатилась невысокая полненькая ведьма, потрясавшая руками.

— Яксли, чтобы у тебя чирьи на заднице выросли! Проклятье, как вам это пришло в голову! — закричала она, вцепившись в его мантию. Лорды стали недоуменно перешёптываться.

— Нотт, вы же его ближник, — с некоторым презрением произнёс Блишвик. — О чём говорит эта стерва?

— Простите, милорд, но меня и лорда Яксли связывает лишь деловое знакомство, — решил уточнить Теодор, интонацией выделив «деловое», чтобы дистанцироваться в глазах тучного лорда от шотландца. — И я удивлён этим не меньше вашего.