Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Тео, не веря своей удаче, тут же пометил цифры на бумаге перед собой.
— Луна, а ты не знаешь, это сильно меньше, чем «Пророк»? — уточнил он.
Девушка покачала головой.
— Этот ваш «Пророк» такую dryan пишет, — фыркнул Скамандер. — Дядя говорил никогда не верить дуракам, что его ведут. Они даже деда выгнали давным-давно! Учёного с мировым именем!
— И запретом на въезд в МАКУСА, — пробормотал под нос второй райвенкловец, за что получил тычок в плечо.
Когда ребята, наконец, ушли на патруль, смешливо переругиваясь друг с другом, Тео налил себе чаю и обратил внимание на карту,
В этом смысле карта работала очень странно — связанная с магией Хогвартса, она маркировала каждое разумное существо, что передвигалось в замке, так, как оно само именовало себя. Невилл показывал ему, как собственно тот же Скамандер был подписан совершенно неправильными буквами, а одна пятикурсница с Хаффлпаффа восточного вида была на бумаге и вовсе какими-то чёрточками.
Вернувшись к своим записям, Тео проработал над ними весь вечер, закончив лишь к отбою, когда все ребята вернулись и занесли свои рации. Сдали под роспись.
***
Следующий день Теодор встретил по будильнику. Он отказался от идеи просыпаться каждый день в разное время — это было попросту неудобно, и неделю подряд он так и не высыпался. Режим помогал справиться с осенней хандрой, а яблочный пирог на завтрак, куда лениво и неспешно подтягивались студенты факультетов, отлично поднимал настроение.
Что было в их рационе странным, так это то, что баранины становилось всё больше, а вот прочего мяса — меньше. Разве что крольчатина, которую разводил Хагрид, постоянно была представлена в виде добавки для каши.
Он не спешно наложил себе овсянки, а в высокие окна влетела совиная почта. Вскоре перед ним оказались очередной выпуск «Пророка», всё ещё не ежедневного, и письмо, видимо, от миссис Уизли — он ещё не вскрывал его, но ориентировался на почерк, которым на конвертике было выведено «Теодору Нотту». Чем-то он был похож на почерк Джинни и явно был женским — сомнений не было.
На соседних местах зевающие студенты ели, листали газеты или негромко переговаривались — в зале стоял гул, обычный для завтраков. Преподавательский стол был почти пуст. Минерва Макгонагалл сидела в дальней его части, профессор Бабблинг помешивала ложечкой напиток в кружке, а Кэрроу, и брат, и сестра, только собирались приступать к трапезе. Вид у Амикуса был злой и подавленный, а его сестра была непроницаема, как и обычно.
Вдруг из дальней части зала, у самых дверей, раздались громкие вскрики. Шестым чувством Теодор почувствовал неприятности и поднялся со своего места, бросив ложку в недоеденной каше, под недоумённым взглядом Дафны напротив.
— Он повесился! Повесился! — кричал, срывая голос, мальчишка-третьекурсник, который недавно попался на проносе товаров «Зонко» в школу и лично Теодором лишился четвертьсотни баллов. Гриффиндорец был бледен, его галстук съехал в сторону, а взгляд выглядел безумно.
Нотт поспешил к источнику шума, и оказался чуть раньше, чем профессор Макгонагалл, хмурая и мрачная.
— Почему вы кричите, мистер Ситон? — обратилась к нему Макгонагалл. Теодор же внимательно оглядывал другого гриффиндорца, на которого и кричал блондин-третьекурсник, съёжившегося под взглядом
Нотта.— Реза! Я нашёл его уже висящим в душе, он уже был холодным, как стенка, профессор! А этот идиот обвиняет меня!
Ситоны были лордами Высокого Визенгамота, и сам этот мальчишка-гриффиндорец слыл задирой, постоянно теряющим баллы. Заслышав про висящего студента, Тео испытал ужас.
Он двинулся вслед за заместителем директора, и буквально бегом они, вместе с несколькими старшекурсниками львиного дома, за несколько минут взлетели наверх замка, к башне Гриффиндора. Макгонагалл взволновано приказала портрету пухлой волшебницы пропустить их и назвала какую-то чертовщину, которую Тео не запоминал. В гостиной было почти пусто, и они, невзирая на то, что Тео был слизеринцем, ринулись куда-то по лестницам, расходившимся во все стороны наверх башни.
Мальчики-третьекурсники жили в просторной, но тесной от количества кроватей комнате, драпированной в красные и золотые цвета. Оттуда они проследовали в душевую — где уже стоял с непроницаемым видом профессор Снейп, неестественно выпрямившийся, с заложенными за спину руками.
Он взирал на картину в одной из дальних душевых кабинок, закрывающихся на замок, на Слизерине были точно такие же (хотя слизеринцы рассказывали друг другу, что их условия лучше, чем у всех остальных). Эта кабинка была распахнута, а замок её выломан. На чистом кафельном полу не было и следов воды, зато чуть выше, в сантиметрах над кафелем, в одних лишь трусах висел явно мёртвый мальчик-подросток иммигрантской внешности.
Макгонагалл схватилась за сердце, а Теодор почему-то вспомнил Хэллоуин девяносто второго.
«Трепещите, враги Наследника». «Грязнокровки будут следующими».
Глава 121
— Это не первая смерть студента, — угрюмо сказал подавленным друзьям Теодор.
В школе был введён комендантский час. Амикус Кэрроу занял пост заместителя директора, в то время как профессор Макгонагалл отправилась в Мунго с ударом. Первое же, что сделал Кэрроу — ввёл полный досмотр писем и проносимых из Хогсмида покупок.
Смерть магглорождённого третьекурсника шокировала всех без исключения, и слизеринцев, и райвенкловцев, и чутких хаффлпаффцев, и тем более уж гриффиндорцев.
— Наследник Слизерина вернулся? — пискнула в ужасе Джинни. Тео поспешил успокаивающе коснуться её руки.
— Нет. Не думаю, — он скрипнул зубами. — Наследник Слизерина не убил никого в девяносто втором, а здесь уже второй магглокровка убивается сам. Сам, понимаете?
— А кто был первым? — тихо спросила Лавгуд.
— Тебе не понравится ответ, — тяжко вздохнул Теодор. Полтора десятка пар мрачно глядящих глаз устремили взгляды на него. — Это был первокурсник Райвенкло. В день тренировок он взмыл в воздух на метле, прошмыгнув мимо всех, и сорвался с неё. Случайная трагедия.
В его разуме снова зазвучали слова директора Снейпа: «Ваши идеалы не помешали мальчишке одиннадцати лет отроду прыгнуть на метлу, чтобы разбиться насмерть». Он говорил об этом прямо и обвиняюще — так, будто бы Теодор мог ему помешать взлететь. «Должно быть, мог», — с горечью мысленно признал Нотт.
— Как это? — ошарашенно сказал Бут. — Я же…
— Снейп зачистил память всех свидетелей, — тихо ответил на незаданный вопрос Теодор. — Только профессора и я остались с этим воспоминанием. Вы даже не помните его, наверное. Смуглокожий мальчишка, иммигрант.