Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Мишино лицо скривилось в злорадной ухмылке. С какой-то особой деловой радость он беззвучно потирал свои мягкие влажные ладони.

– Нам необходимо растить настоящих джентельменов, сказал он, глядя прямо на меня.

Он смотрел на меня чуть исподлобья. Его маленькие, напоминавшие два крохотных потухших уголька глаза, казалось, пронзали меня насквозь. За тонкой водянистой оболочкой его глаз точно за каминным стеклом играл едва заметный огонёк того нездорового энтузиазма, который литераторы приписывают опасным безумцам.

– Настоящих джентльменов? – удивился я. – Ты серьёзно?

Как по мне, так джентльмен – это полная дрянь.

Ведь что такое этот джентльмен, Миш? Это же просто сноб! Обычный буржуй, строящий из себя аристократа.

Как по мне, так надо ориентироваться на Францию. Не знаю, как тебе, но мне Шатобриан всяко ближе Карлейля.

Уж чего-чего, а вот я за галльский дух. Британия мне не по нраву.

– Ну-у-у… – протянул Миша, уставившись в потолок. – В том, что ты говоришь, тоже, конечно, есть что-то такое… Ну, доля истины там, короче, тоже есть.

Но всё-таки послушай то, что я тебе скажу.

Ты сейчас сказал про джентльмена, что он – сноб. Но это не совсем так. Сноб – это сноб. Джентельмен – это джентельмен.

Это разные вещи, Марат.

Сноб – это одно. Джентельмен – совсем другое.

Вот подумай сам ещё раз и скажи: кто по твоему настоящий английский джентльмен?

– Ну, – ответил я, – если не сноб, то даже не знаю, кто.

– А я тебе скажу, – самодовольно заявил Миша, потрясая указательным пальцем правой руки. Вот ты спрашиваешь, кто такой этот настоящий английский джентельмен? А я тебе скажу, кто.

Настоящий английский джентльмен – это просто воинствующий маньяк-джингоист!

Вот что такое настоящий английский джентльмен!

– Кажется, я догадываюсь, на что ты намекаешь!.. – произнёс я, скривив ехидную улыбку.

– Я не намекаю, – ответил Миша, – я говорю всё как думаю. Мне скрывать нечего. Я человек благонамеренный.

Знаешь, Марат, мы слишком долго были добренькими. Дальше так продолжаться не может.

Знаешь, проблема нашей школы в том, что она выращивает интеллигентов. Таких вот именно, как на карикатурах изображают, – тощих, чахлых, больных, очкастых…

И эти все очкарики только и рассуждают потом, как им Россию обустроить. И всё они колеблются. Дескать, и так нельзя, и эдак…

И школа у нас это всё культивирует. Сюда и литература наша, и сочинения все эти плаксивые. Образ того-то того-то в произведении автора такого-то.

Бред!

Вот кому нужен Митрофан? Вот скажи мне, кому он нужен? Или стихи все эти дурацкие: о природе, о погоде…

Знаешь, нам давно пора выбросить на помойку весь этот хлам, всю эту так называемую русскую классическую литературу.

Вот на кой чёрт нам сдался Обломов? Нужен он нам по-твоему?

– Не нужен, конечно! – от удовольствия я стукнул ладонью по спинке дивана. – Я вообще считаю, эту книгу надо запретить.

Я так думаю, она дурной пример молодёжи подаёт.

Вот начинается кто-нибудь Гончарова и решит, что всё – тлен, что вокруг происходит меня вообще не касается и вообще буду я всё время на диване лежать.

Но есть ещё другая проблема. Эта книга смущает хороших людей.

Вот приходит человек домой со школы. Ложится на диван отдохнуть маленько. А тут на него со шкафа корешок этой книженции смотрит. Так и лезет в глаза надпись: «Обломов». И вот вроде бы уже и на диване лежать неудобно как-то получается.

Но человек-то он трудящийся, не то, что главный герой романа. Он не Обломов, просто устал немного. Отдохнуть хочется, но в присутствии книги отдыхать неудобно. Мысли дурные всякие в голову лезть начинают.

Короче, смущает меня эта книга, смущает!

И что со всем этим делать, спрашивается?

Вот то-то и оно! Запретить эту книгу надо, чтоб она не плодила лентяев и не смущала честных людей.

– Вот, правильно! – важно потряс распрямленным указательным пал уем правой руки Миша. – Именно про это я сейчас и говорю.

Понимаешь, наша литература не умеет оживлять. Она вся дохлая. У нас там всё плачь да плачь. Слёзы да слёзы. Какие-то маленькие люди там, какие-то неудачники…

Но ты не подумай только, что я сейчас про то, что, мол, если ты мешка золота не скопил, ты неудачник. Нет, я не про это.

Просто у нас в литературе все герои какие-то не такие. Они вечно ёрзают, вечно спешат куда-то, мечутся из стороны в стороны.

Они постоянно думают: «Правильно ли я поступаю? Неправильно ли я поступаю? Может быть, я так поступаю, а может быть, я и не так поступаю? Может быть, надо по-другому поступать вообще? Но слезинка ребёнка – дороже всего на свете!».

Такие книги воспитывают морально нетвёрдых людей.

Знаешь, Марат, я думаю, нам нужна другая литература.

Нам не нужны все эти маленькие люди и трагические герои! Нам не нужны все их трагические сомнения и глубокие переживания!

Нам нужна другая литература! Другая, совсем другая!

Наша литература должна дышать здоровым национальным духом! Это должна быть подлинно патриотическая литература!

Понимаешь, Марат, литература должна быть с кулаками!

Нам нужна мускулистая литература!

Литература борьбы! Нам нужна такая литература, чтобы русский народ её читал и вдохновлялся на новые подвиги и свершения! На новые завоевания!

Миша замолк. С минуту он помолчал, старательно разжёвывая ментоловое драже, а затем спросил: «Вот знаешь, Марат, ты читал Олега Верещагина?».

– Наслышан, – честно ответил я.

– Ты почитай! – с энтузиазмом выпалил Миша. Руки его слегка задрожали от волнения, икры напряглись, он оторвал спину от дивана и, казалось, готов был вскочить с места. – Вот это – настоящая мускулистая литература! Это именно то, что нужно нашему народу!

Ты ведь знаешь, как в этой жизни всё устроено, Марат.

Вот плывут люди на корабле. Тут судно налетело на что-то там.

Вот я тебе говорю: сколько там людей будет, все, кроме русских, спасутся. Другие будут лезть к шлюпкам, расталкивая других руками и ногами. И только русский станет в стороночке и скажет: это, наверное, меня не касается, я вам тут только мешать буду, спасайтесь без меня, товарищи.

И я тебе скажу: его всё равно затопчут! Не заметят даже, как затопчут!

А надо не так! Если ты в такую ситуацию попал, надо к шлюпкам изо всех сил пробираться! Прорываться надо! Ногами и руками прямо, чтоб кости у других трещали!