Террариум черепах

следя за словесной дуэлью. Видимо, хотели знать, кто

же всё-таки победит. Но у нас, как всегда, ничья. Мы

быстро выдыхаемся, хотя могли бы упрекать друг друга

несколько дней.

– Я даже боюсь спрашивать, как вам живётся вместе,

– говорит Вера.

– Как в аду, - отвечает за меня Макс.

– Помалкивал бы уже, - говорю я.

– Стерва.

– Свинья.

Мама говорит, что ещё несколько недель, и мы

сможем переехать в дом. А пока там идёт ремонт. Плюс

ещё нужно перевозить вещи, некоторую мебель. Процесс

долгий и проблематичный, а мы с Максом оба уже на

грани. Он не выносит меня, я не выношу его. После

такого опыта остаётся только недоумевать, как люди

вообще уживаются вместе. Зачем они женятся, зачем делят

на двоих свой дом и быт. Сразу вспоминаются мои

бабушка и дедушка, прожившие вместе пятьдесят лет.

Как?? Как они не поубивали друг друга? Нет, конечно

же, между ними бывали ссоры, но они быстро мирились.

Я бывала у них каждый день, и не могу сказать, будто

им было в тягость делить одну жизнь на двоих. Они

жили дружно и счастливо. И ведь дело даже не том, что

они оба были слишком идеальны, чтобы возникали

какие-либо бытовые неурядицы. Они просто были терпимы,

они любили друг друга. Что такое любовь, и почему

она настолько связывает двоих людей, что они уже не

могут представить своих жизней друг без друга? Почему не

исчезает взаимопонимание спустя столько лет совместной

жизни, почему они смотрели друг на друга так, будто

знакомы от силы месяц и очертя голову влюблены, почему

в каждом взгляде и поступке были только всеобъемлющая

любовь и забота, остаётся только гадать.

У меня вряд ли когда-нибудь будет так. Тем более,

с Максом. Мне остаётся только терпеть его, а ему меня.

Но, чёрт побери, как это тяжело, когда вы неприятны

друг другу, когда не переносите присутствие друг друга,

когда ругаетесь по каждому, даже самому мелкому поводу,

но при этом живёте под одной крышей. Почему моя

мама с Мишей не испытывают подобных проблем? Почему

я не слышу скандалов и криков за стеной? Почему все,

чёрт возьми, счастливы, кроме меня?

Семьдесят пять

Далее я просто считала дни до знаменательного

события. Прошло несколько недель, и мы всё-таки въехали

в новый дом. Его, конечно, пока нельзя назвать полностью

готовым к проживанию, но комнаты обустроены, вся

необходимая мебель имеется. Остались только, как говорит

мама, штрихи для уюта. А мне уже хоть на том самом

чердаке жить, без разницы, главное, подальше от Макса.

Обустройство своей комнаты я оставила маме, сказав,

что полностью доверяю её вкусу. Не скажу же я, что

на самом деле мне совершенно плевать, какой будет моя

комната, потому что я никогда не смогу считать этот

дом по-настоящему своим. Так что, входя в свои

апартаменты, я ожидала чего-то нежного, умиротворяюще

пастельных тонов, светло-голубой, нежно-розовый, бежевый…

В общем, зная маму, ожидала, что в моей спальне

всегда будет царить весна, даже осенью.

Когда я вошла, я поняла, что совершенно не знаю

маму. Серьёзно, вы бы это видели. Плотные чёрные

шторы из байки, напольное покрытие, имитирующее

мокрый асфальт, обои, изображающие каменную кладку

и большая фреска у кровати с запечатлённым на ней

мостом, одинокой лавкой и безжизненным деревом. Я сама

никогда бы не обставила всё лучше. Моя мама просто

волшебница. Что ж, пусть этот дом мне и не нравится,

и я абсолютно уверена, что проживание здесь не сделает

меня счастливой, но моя комната - это просто фантастика.

Когда я считала, что все наши проблемы с Максом

разрешатся, когда мы переедем в новый дом и разойдёмся

по разным комнатам, я, увы, жестоко ошибалась. Мы оба

были чертовски неправы, когда считали, что в доме всё

изменится, так как он большой, и мы возможно даже не

будем видеться, а в одной квартире живём, как в аду.

На самом деле, это были ещё цветочки.

Как ни странно, но всё самое ужасное началось после

переезда.

Семьдесят шесть

Начиналось всё довольно-таки, можно сказать, безобидно.

С разногласия музыкальных вкусов, так сказать. А если

точнее, Макс врубил чёртов тяжёлый рок, а я пытаюсь

делать алгебру. Я честно стараюсь не создавать конфликт,

не лезть на рожон первой, но это очень тяжело, когда

ты пытаешься разобраться в уравнениях, а за стенкой

орёт Rammstein. Я продержалась где-то двадцать минут, в

надежде, что в Максе всё же проснётся совесть, он

вспомнит, что теперь живёт не один, что за стенкой, в

конце концов, я, пытающаяся грызть гранит науки. Но

это совершенно бесполезно, какая к чёрту совесть, это

же Макс.

Поэтому я кидаю учебник на кровать, выхожу из

комнаты и стучусь в соседнюю дверь. Как в общаге,

ей-богу. Макс открывает дверь, и меня буквально-таки

оглушает криком Тилля.

– Я пытаюсь делать уроки, - говорю.

– И что?

– Макс, если ты ни хрена не делаешь, хотя бы не

мешай другим.

– Это всё?

– Выруби музыку.

– Потому что ты просишь? Извини, не слишком

мотивирует.

И захлопывает дверь. Какого хрена?

Ладно, не на ту напал.

Возвращаюсь в свою комнату, беру телефон, нахожу

самую шумную из песен Papa Roach, подключаю телефон

к колонкам и врубаю полную громкость. В первую секунду