Террариум черепах

– Не хочу я сюда приходить, - упрямится биологичка

и сдувает упавшую на глаза прядь волос. - Я ненавижу

это место, этих детей, - она обводит рукой собравшееся

столпотворение, - вас я тоже ненавижу.

Максимилиана Фёдоровна достаёт из сумки мятый лист

бумаги и кладёт его на стойку.

– Вот моё заявление, подпишите, и я пошла, - говорит.

Народ, поражённый, замирает. Мне на миг кажется,

что кто-то даже дыхание затаил.

– Максимилиана Фёдоровна, пожалуйста, пойдёмте в мой

кабинет, и там всё обсудим, - примирительно просит Мария

Андреевна.

Зытова наконец соглашается, хватает своё заявление и

идёт за Андреевной в кабинет директора. Галдёж возобнов-

ляется с новой силой.

– Не уйдёт, - говорит Ирка.

– Уволят, - возражает Вера.

– Уйдёт сама, - говорю. - Зытова - кремень. Сказала

– «ухожу», значит, уходит.

– Пьяная ведь, - возражает Ира.

– Всё равно уйдёт.

Фёдоровна выходит от директрисы через пятнадцать

минут. Я подбегаю к ней и спрашиваю:

– Максимилиана Фёдоровна, что, правда уйдёте?

– Уйду, - кивает она, довольная.

– Но почему?

– Ненавижу это всё.

– Вот просто возьмёте и свалите?

– Да. На хрен всё это дерьмо.

Она выходит из здания, громко и торжественно

хлопнув дверью.

Ко мне подходят Ира и Вера.

– Ну что, пойдём на урок? - спрашивает Ирка.

– Ты слышала, что сказала Зытова?

– Что?

– Она сказала «на хрен всё это дерьмо».

Я иду в гардероб, беру свою куртку, надеваю её,

вешаю на плечо сумку и иду к выходу. Прямо передо

мной дверь распахивается и входит Макс.

– Опоздал ты, Макс, - говорю. - Всё самое интересное

уже закончилось.

Обхожу его, пинаю дверь и выхожу на улицу.

Зытова всё послала и уволилась. Почему мы не можем

так же?..

Восемьдесят четыре

Через пару дней я решаю сходить к Максимилиане

Фёдоровне. В конце концов, в этой чёртовой школе не так

уж много хороших учителей. А Максимилиана Фёдоровна

вообще одна, второй такой уже не найдут. Все эти

проблемы с Зытовой временно отвлекают меня от приезда

сестрички.

Я взяла у Марии Андреевны личное дело нашей

бывшей биологички и, узнав адрес, иду к ней. Если

честно, я ожидала увидеть изрядно потрёпанную, усталую,

кое-как одетую, возможно даже поддатую Максимилиану

Фёдоровну. Ан нет. Одета вполне прилично, светлые

волосы убраны в опрятный хвост, да и выглядит хорошо.

– Леонова… проходи.

Я захожу в квартиру и снимаю ботинки. Если честно,

всегда было любопытно, как Зытова живёт. А живёт она,

прямо скажем, обычно, но очень современно. Есть всё.

Плазменная панель, компьютер, стереосистема, кожаные

диваны, дискотека на полстены и огромный книжный шкаф.

Неплохо же учителя живут.

– Отсудила у мужа половину его кровно нажитого, -

хищно улыбается Максимилиана Фёдоровна, будто прочитав

мои мысли.

– Хоть какая-то радость от развода, - говорю. Зытова

усмехается и согласно кивает.

Садится на диван напротив меня и говорит:

– Чего пришла?

Я, с некоторой опаской, тоже присаживаюсь на дорогой

кремовый диван. Я тут не к месту, об этом кричит вся

эта роскошь и мой потрёпанный внешний вид. А вот

Максимилиане Фёдоровне плевать, как я выгляжу, она

смотрит заинтересованно мне в лицо, нисколько не обращая

внимания ни на мою настороженность, ни на

негостеприимный скрип дивана.

– Максимилиана Фёдоровна, вернитесь в школу, -

говорю, - ей-богу, без вас совсем не то, хоть переводись.

– Не хочу никуда, - мотает головой она. - Ты хоть

и человек хороший, Леонова, но я терпеть не могу это

место и всех там присутствующих.

– Вы поэтому тогда напились?

– Напилась я, потому что тогда у меня был юбилей

свадьбы, - Зытова очень тяжело вздыхает, - девять лет.

– Ой…

Наша Максимилиана Фёдоровна очень сильная женщина.

Не железная, стальная. Её жалеть нельзя. Ни в коем

случае. Не поймёт, обидится, разозлится.

– Ну, в прошлом году вы ведь это как-то пережили,

– напоминаю я.

– В прошлом году он не был женат.

– На ком?

– На какой-то дуре молодой.

Ой…

– Вы поэтому тогда уволились?

– Нет. Увольнение было взвешенным и тщательно

обдуманным решением. Я уже давно хотела это сделать.

А то, что я тогда была пьяная, просто придало мне

смелости.

Теперь тяжело вздыхаю я. Зытова - кремень. Уволилась

– значит, всё. Чёрт.

– Может, всё-таки вернётесь, а? - делаю я последнюю

попытку.

– Нет. Это же не школа, а притон.

– Все школы такие.

– Значит, буду кардинально менять место работы.

– Жаль, Максимилиана Фёдоровна, - говорю я и

поднимаюсь, стараясь игнорировать неприязненный скрип

кожаного дивана. Черти, зачем вообще покупать в

квартиру такие диваны, неуютно ведь. - Хороший вы

учитель.

– Не подлизывайся, - усмехается она и тоже встаёт.

Мы идём в прихожую.

– Правду говорю, как на духу, - отвечаю я.

Обуваю ботинки и надеваю куртку. Уже открываю

дверь, когда Максимилиана Фёдоровна бесстрастно произ-

носит:

– Леонова, поосторожнее со Смирновой.

Я хмурюсь и оборачиваюсь. Киваю и выхожу из

её квартиры. Слова Зытовой мимо ушей пропускать

нельзя. Она умна, рассудительна и вездесуща. Одна из

немногих хороших учителей в притоне…