Террариум черепах

я сопротивлялась, как могла. Подумаешь, ногу подвернула,

максимум связки растянуты. Но маму переубедить не

удалось. Приехал в нашу глушь врач и забрал меня в

больницу на рентген. Потом сказал, что мне, в общем-

то, ничего не угрожает, у меня всего лишь растяжение

связок голеностопного сустава. Мне забинтовали ногу

эластичным бинтом, сказали походить так дня три, не

делая никаких нагрузок на ногу, и отправили домой.

И ладно бы только это. Потом оказалось, что у меня

грипп. По этому поводу я выслушала от мамы ещё одну

тираду:

– Додумалась! В одних джинсах и ботинках потащилась

на улицу! В пургу! Как так можно одеваться, Аня?! Ни

кофты, ни колготок, ни носков! Ты бы сразу голая пошла.

Я слушала маму в пол-уха, а в конце закатила глаза.

Не умерла же, ей-богу. Что сделано, то сделано, чего

теперь переливать из пустого в порожнее. Я дома-то всего

каких-то две недели провалялась. Белла, конечно, тоже

оторвалась, как могла. Мало того, что сама мне периодически морали читала, так ещё маме на мозги

капала.

Я познакомилась с её женихом. Он мне совершенно

не понравился. Хотя, я не отрицаю, что, может, это

оттого, что я была предвзята. Будущий муж Беллы - под

стать самой Белле. Высокий, красивый, темноволосый, в

костюме. Прямо мечта, а не мужчина. Улыбка такая же

высокомерная, как у Изабеллы, речь такая же зализанно-

правильная, профиль такой же идеальный. Что ж, они

нашли друг друга.

Сегодня у Изабеллы свадьба. Я понятия не имею, о

чём она думала, решив отпраздновать её 31 декабря, но

мне, честно говоря, совершенно плевать. Я уже закатывала

несколько истерик, из-за того, что не хочу идти на её

свадьбу. Но вовсе не потому, что недолюбливаю Беллу.

Этот день для меня по определению не может быть

праздничным. Вы бы видели, что там было. Изабелла с

мамой налетели на меня, как стервятники на труп,

наперебой доказывая, что я просто обязана прийти на

свадьбу родной сестры, а иначе я тварь неблагодарная и

мразь последняя. Я, разумеется, приукрашиваю, но смысл

слов был именно такой. Миша, как и положено разумному

мужчине, не вмешивался в «бабские разборки». Уверена, он

уже сто раз пожалел, что связался с нашей семейкой.

Макс же с интересом наблюдал, иногда посмеивался,

НАСЛАЖДАЯСЬ, БЛИН, МОИМИ МУЧЕНИЯМИ. В конце

сказал, что у Изабеллы талант уничтожать людей, и что

она безумно умна и проницательна. Я в ответ показала

ему средний палец. Эта битва была мною с позором

проиграна. Но Новый год я с ними всё равно праздновать

не собираюсь.

Я вздыхаю. Изабелла меня совсем доконала, она мне

уже снится. Нет от неё спасения ни днём, ни ночью.

Встаю с кровати, заправляю её и хромаю в ванную. Меня

ждёт чертовски непростой день.

Меня нарядили в платье. И знаете, кто его выбирал?

Изабелла, конечно же. А знаете, какого оно цвета?

Бирюзового, чёрт бы его побрал. Я чувствовала себя

посмешищем, чёртовым посмешищем. Мне хотелось снять

это хреново платье и жуткие туфли на каблуке в тон,

вынуть из волос живые цветы - живые цветы! Белла

рехнулась, - закрыться в своей комнате и подождать

окончания всей вакханалии. Мне не дали. Спасибо Белле,

что хоть подружкой невесты не сделала.

Мама, до безумия красивая в своём кремовом платье

до колен, долго бегала вокруг Изабеллы, приговаривая,

какая же она красивая. А она действительно очень

красивая. Её свадебное платье выглядит простым, но до

безобразия красивым. Его шили на заказ. Я так и

спросила: «На хрена?» На что Белла поморщилась и

ответила, что ей было необходимо, чтобы платье строго

отвечало всем её предпочтениям, и как влитое смотрелось

на её фигуре. Фигура у Изабеллы идеальная. Длинное,

до жути пышное платье, обвилось мягкой тканью вокруг

её тонкой талии и большой груди, открывая плечи, руки,

тонкие изящные ключицы. Её длинные тёмно-рыжие

волосы уложили в сложную и потрясающе красивую

причёску. И да, в неё тоже вплели живые цветы. Я

уже говорила вам, что Белла рехнулась?

После ЗАГСа мы поехали в ресторан. И бьюсь об

заклад, торжество в таком месте стоит дороже, чем

наш двухэтажный дом. Но Изабелла не упустила

возможности объявить, что «Олежек-то может себе это

позволить». На что «Олежек» расплылся в знакомой мне

высокомерной улыбке.

Я уж надеялась, что уже спокойненько напьюсь, но

мама строго наказала:

– Не больше двух бокалов шампанского.

А так как сидит она рядом, придётся незаметно

тырить бутылки чего покрепче шампанского и набираться

на улице, в парадном, в туалете…

В общем, торжество проходило, можно сказать,

безболезненно, пока меня не заставили говорить тост, так

как я сестра Изабеллы и всё такое там. Я была ЕЩЁ

не пьяная, но УЖЕ навеселе. То есть, не была крайне

напугана, как была бы, будь я совершенно трезвой.

Я встаю из-за стола. Когда я прохожу мимо Беллы,

она хватает меня за локоть, впиваясь когтями в кожу, и

чуть слышно шипит, подобно гиене:

– Не вздумай мне хоть что-нибудь испортить! Ляпнешь

что-нибудь в своём духе и проблем потом не оберёшься,

обещаю.

Я строю гримасу.

– Ой, да больно надо.

Белла морщит нос.

– Пьянь малолетняя.

Я, не обращая внимания на последний комментарий,

иду в центр зала. Что я буду, чёрт возьми, говорить?!