Тимьян и розмарин

– Твои уста так сладки, Рианнон, – прошептал Ланцелот и нехотя выпустил ее из объятий. Девушка отступила.

– Не слаще меда на празднике урожая, мой рыцарь, – ответила она и устало улыбнулась.

С тех пор, как Пуйл уехал на подмогу северному королю, ей приходилось по мере своих возможностей исполнять обязанности наместницы государя. К суду и вопросу о податях ее допускали со скрипом, только по настоянию Ланцелота, который напоминал о воле короля, а прислушивались к ее речам редко. Зато когда на народных празднествах необходимо было монаршее благословение или, как сейчас, надо было принять вассалов короля богатым столом и теплым словом, Рианнон приходилось делить стол и танец с каждым из многочисленных лордов Пуйла.

Но празднование начала сбора урожая далось особо тяжело. С раннего утра в замок приезжали крестьяне с дарами королеве и просили, чтобы она заступилась за них перед богами, ведь вырастить пшеницу и яблоки – только полдела, вот пошлют боги град и затяжные дожди… А к обеду съехалась знать, они-то и пировали до глухой ночи. Отголоски смеха и музыки до сих пор доходили до ее слуха. Гуляния переместились в замковый двор и за его стены.

Рианнон еле дождалась, пока лорды и рыцари вдоволь набьют брюхо и промочат глотку, и поднялась в свои покои. Она отослала служанок, устало опустилась на стул у зеркала и начала не спеша расплетать волосы. Завтра все вернется в норму, гости разъедутся, а она займется своими скучными женскими делами: давно пора было навестить знатных дам за вышиванием.

Они точно обрадуются, фальшиво и делано, как только умеют притворяться здешние леди. Девушка горько усмехнулась и на миг закрыла глаза. Пожалуй, не стоило ей отпускать служанок, они бы намного быстрее справились со всеми этими лентами, и можно было бы уже отойти ко сну.

Двери в ее опочивальню распахнулись, и в комнату влетел Ланцелот. В одной полотняной рубахе и штанах, разгоряченный вином он, обычно сдержанный и холодный, сейчас почему-то казался невыносимо привлекательным. Она ни разу не видела своего рыцаря таким, всегда либо в жилете или вареной коже, либо в латах.

Неужели что-то случилось, будто ото сна опомнилась Рианнон. Он бы не нарушил ее покой просто так. Неужели король… не успела она озвучить свои опасения, как мужчина заключил ее в объятия и поцеловал.

– Не слаще, говоришь? Позволь попробовать еще раз, и я докажу тебе, что это не так.

Мужчина сделал шаг навстречу и притянул ее к себе за талию. Девушка выставила руку вперед, ладонью упершись в его грудь. Она чувствовала его сердцебиение, сумасшедше-быстрое, как и у нее. Его дыхание, грудь часто вздымалась и опускалась под ее ладошкой. И горячую кожу. Рианнон еще ни разу не ощущала своего рыцаря так близко. Это было невыносимо хорошо и неправильно одновременно. Ее сопротивление ослабло, и он это почувствовал. Взял ее руку в свою руку и поцеловал тонкие пальчики, ладонь, запястье.

– Король… – попыталась она напомнить своему рыцарю об обещаниях, которые тот давал не только ей. Она ведь тоже связана клятвами более сильными, чем он со своей рыцарской присягой.

– Твой король далеко на севере, миледи, – прошептал он, продолжая оставлять вереницу поцелуев на ее руке, – а его двор мертвецки пьян. Твои девицы убежали в деревню к костру. Мы совершенно одни.

Ланцелот вытащил из ее кудрей последнюю красную ленту, волосы, сочась сквозь его пальцы, золотой россыпью упали девушке на плечи. Он впервые видел ее такую, без лент и драгоценных камней в волосах. Рианнон, украшенная только своим собственным золотом, казалась еще более красивой. Дикой и неукротимой, какой он увидел ее впервые в лесу.

– Мой рыцарь, мы дали клятвы… – грустно молвила она, гладя его по щеке и убирая с лица непослушные медные кудри, которые не желали подчиняться. – Помнишь, тогда я предлагала тебе бежать. Почему ты позволил мне стать его женой?

– Ты достойна быть королевой, а не скитаться по миру с безродным рыцарем, Рианнон. Ты слишком прекрасна для жизни, которую я мог бы тебе подарить.

Он запечатлел на ее устах все свои чувства, поцелуй сказал больше слов.

– Почему изводишь мою душу?

– Позволь мне быть с тобой сегодня и забыться.

Мужчина оголил ее плечо и поцеловал, привлекая к себе. Он скользнул рукой по шнуровке вдоль спины и развязал узел корсета. Только сейчас Рианнон почувствовала, как тугая ткань сдавливает ей грудь, дышать стало невозможно, будто она была закована в железо, а когда Ланцелот вновь поцеловал ее, прижимая к себе всем телом, сердце пропустило удар. Его пальцы ловко справлялись со шнуровкой на платье, и вскоре оно рухнуло ей под ноги. Девушка осталась в одной сорочке. Ее рыцарь на миг отстранился, чтобы посмотреть на свою королеву. Она встретилась с его полным желания взглядом и, казалось, земля тут же начала уходить у нее из-под ног.

Страх, робость и неуверенность смешались воедино. Она не чувствовала такого даже когда вельможи отца провожали ее сальными шуточками на брачное ложе. Она боялась того, что чувствовала к этому мужчине. Она чувствовала, как от каждой его ласки рушатся данные ею брачные обеты и забывается все, кроме нежных его уст и прикосновений.

Рианнон заключила его в объятия. Если она совершает что-то дурное, то почему по ее телу струится эта сладостная нега? Почему она не в силах противиться? А каждый его поцелуй отзывается где-то глубоко внутри упоительным теплом.

– Ланцелот, – его имя стоном сорвалось с ее губ.

Ночная сорочка упала на пол, а он медленно, касаясь ее кожи одними подушечками пальцев спустился к оголенной груди, очертил острые соски и, увидев, как охотно ее тело подается навстречу, сжал ее груди в своих руках, покрывая жадными поцелуями оголенную кожу девушки.

Ее стон словно послужил призывом, разбудил дремлющий в нем голод. В его движениях не осталось осторожности и нежности. Мужчина больше не вопрошал, он брал сдавшуюся на его милость.

– Мой рыцарь, – взмолилась она, чувствуя, что больше не выдержит этой чувственной пытки.

Ее мольба тугим клубком вожделения отозвалась у него внутри. Он бы хотел продлить ожидание, слушая, как она стонет и заклинает его продолжать. Мучить ее так же, как и сам он мучился со дня их первой встречи. Он хотел, но не мог, потому что желание овладеть ею затмило все прочие.

Ланцелот повалил Рианнон на широкое супружеское ложе. Завтра она будет раскаиваться и клясть себя. Молить богов, чтобы все оказалось сном и давать себе пустые обещания, что это больше никогда не повторится. Она будет избегать его и искать встречи. Мучить и изводить себя.

Но это будет лишь завтра.

Комментарий к Mille Anni Passi Sunt

*(рум.) прошла тысяча лет

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #TuR_Mille

========== Halt Mich ==========

Schandmaul – Halt Mich

Девушка крутилась и постанывала, розмариновые сны всегда приносили беспокойство. Рина противилась тому, что ей открывалось, она не хотела проживать чужие жизни и испытывать чужие горести. Человек не должен получать неподвластный ему дар, не должен знать то, что за пределами его сил и разумения. Да и толку от этих видений ни капли. Она не сверхчеловек, а всего лишь жалкая слабая девчушка. И единственный доступный ей способ борьбы с ночными мучениями – отрицание. Возможно, когда-нибудь провидение поймет, что ошиблось дверью, и наделит этим жутким даром предприимчивую телепроповедницу. Уж она-то найдет применение свалившемуся на нее сверхъестественному бонусу и взорвет эфир.