Тимьян и розмарин

Рианнон была неуловима, словно ветер, казалось, даже ее сон охраняли вездесущие благородные наставницы и служанки. Мужчина истратил всю свою хитрость и изворотливость, а в ответ получил лишь несколько затравленных взглядов и «Оставь меня», брошенное, когда он подал королеве, сходившей по ступеням в тронный зал, руку.

И он ее оставил в надежде, что его леди сменит гнев на милость и объяснит, за что он был изгнан и лишен возможности заслушать приговор. Леди только вздохнула спокойно, когда он бросил свои попытки украсть ее уединение. Она не знала, сколько еще выдержала бы прежде, чем сама нарушила молчание, если бы Ланцелот продолжил преследовать ее. В тот момент, когда в тронном зале он взял ее за руку, она чуть не сдалась. Неужели он не понимает, что их отношения должны были закончиться задолго до той ночи? Они сами спровоцировали то, что последовало. Переступили грань дозволенного. Если бы Пуйл только проникся подозрениями, которые распускает его двор…

И только этот самый двор затих и забыл все свои подозрения, принял Рианнон и списал ее прошлые оплошности на попытку приноровиться к местным обычаям, как толки вспыхнули с новой силой. Королева носила под сердцем наследника. И леди при дворе спорили, насколько он законный. Тут же припомнилась ее резкая перемена к Ланцелоту, и каша заварилась по новой, только на сей раз грозила ей куда более ужасными последствиями.

Основания для слухов не были беспочвенными, и Рианнон места себе не находила, думая, какими несчастьями обернется для них бастард, сын королевы и первого рыцаря, побратима короля. Она много раз срывалась бежать к Ланцелоту, но что бы это изменило? Что бы он сказал? На этот раз сам предложил бежать? Рианнон не спала ночами, решаясь сходить к знахарке, которая дала бы ей зелье, но не могла заставить себя. Она выглядела изможденной и все меньше времени проводила с придворными дамами, которые все списывали на ее материнские волнения и многозначительно улыбались мужьям, когда те спрашивали их о недуге королевы.

Неделя за неделей она все реже выходила из покоев, предоставленная самой себе и попечению служанок. Знатные леди изредка заходили к своей королеве, чтобы развлечь ее разговором, но она оказалась лучшим предметом для сплетен, чем собеседницей. Не находя в ней любопытного отклика на мелкие интриги, они разочарованные уходили, чтобы поведать о последних новостях более словоохотливым и отзывчивым. Лишь матроны засиживались у Рианнон подолгу, с ними она вела оживленные беседы, засыпала вопросами и внимательно выслушивала все, что они говорили.

Они-то частично и развеяли волнения, называя ее сына, а Рианнон была уверена, что боги благословили ее мальчиком, «Дитя Балтайна». Майское дитя будет счастливым, говорили они, и ей хотелось верить в это всем сердцем. Гври, золотоволосый, это имя было дано ему давным-давно, когда не было ни Рианнон, ни королевства Диведа, но всплыло в ее памяти только сейчас, когда она позволила себе полюбить малыша.

Майское дитя. Кто бы мог подумать, что не хороводы у костра, а тугие снопы пшеницы принесут ей ребенка. Гври, вспомнила она его имя, золотоволосый, как пшеничное поле, и улыбнулась впервые за долгое время.

– Гладис, дорогая, подай-ка мне накидку, – позвала она служанку. – Такая красота за окном, – с восторгом в голосе произнесла Рианнон в открытое окно и прохладный осенний воздух ворвался в спальню.

– Госпожа, Вы простудитесь, – забеспокоилась Гладис, накинула королеве на плечи меха и попыталась отвести от окна.

– Будет тебе, дорогая, еще только осень, а ты пытаешься надеться на меня полгардероба. Там ведь совсем не холодно.

– Мне было приказано ухаживать за Вами, моя госпожа, – служанка опустила голову, – Вы были так слабы в последнее время. Меня отругают, если я позволю Вам выйти налегке.

– Отругают? – удивилась Рианнон. – Неужто в этом замке кто-то обладает властью выше, чем моя?

Бедная девушка еще ниже опустила голову и согнулась в поклоне, что-то невнятно лепеча.

– Ладно, Гладис, кутай во что хочешь, только не делай из меня изверга, – устало согласилась Рианнон и сдалась на попечение служанки, которая старательно выполняла распоряжение дамы, имя которой королева не расслышала.

Рианнон в нетерпении сама распахнула двери и быстро пересекла длинный коридор, но на лестнице оказалось, что прыти у нее за эти месяцы значительно поубавилось, тут же ее нагнала служанка и выдала очередной свод правил и предостережений, который ей вдолбила в голову неизвестная леди. Рианнон решила после прогулки навестить эту главнокомандующую и узнать, кто из милых матрон, которые кружили вокруг нее и рассказывали о всяких глупостях, чтобы развлечь, превратился в дракониху.

– Ваша светлость, – поклонился мужчина, с которым она столкнулась у входа, не успела даже заметить, кто это, – рад, что вы чувствуете себя намного лучше, – его голос, несмотря на чопорность и церемонность, невозможно было спутать ни с каким другим.

– Ланцелот, – прошептала она почти беззвучно, весь воздух вышел, Рианнон почувствовала себя такой же обессиленной и несчастной, казалось, даже яркие краски осени померкли вместе с ее настроением. Она оперлась о стену, пытаясь унять дрожь и слабость. Он был самым последним человеком, которого Рианнон хотела сейчас видеть. Он не должен был знать о причине ее недуга, ведь она просто не смогла бы соврать, глядя ему в глаза.

Мужчина поднял на нее взгляд, бледная и исхудавшая, его дама куталась в широкую накидку, пряча под ней округлившийся живот.

– Рианнон… – молвил он, касаясь ее руки, – почему?

– Моя госпожа? – окликнула ее служанка. Рианнон отвела взор, слова так и остались несказанными, да и не нужны они были вовсе. Ланцелот прочел все в ее глазах.

– Да, Гладис. Я уже иду.

Комментарий к Stolen Child

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #TuR_Child

========== When I Grow Up ==========

Fever Ray – When I Grow Up

Нечто тяжелое, а точнее не что иное как Плут, приземлилось девушке на живот, и она еле сдержала крик, который просился наружу вместе с выбитым воздухом. С добрым утром, Рина. Хорошо спалось? В отличие от всей ночи, последние несколько часов лучше некуда, но разве это когда-то волновало тирана и монстра четвероногого? Что вы, у него свои представления о распорядке дня и полное отсутствие совести.

Котяра под пристальным взглядом девушки еще немного покрутился на ней, утаптывая живот и ребра, а потом спрыгнул в ложбинку между ней и Лейфуром и попытался, расталкивая их в стороны, растянуться в длину. Рина подвинулась, уступая наглому животному, а Лейфуру хоть бы хны. Она еще немного полежала в постели, но сон уже не шел, осталась только тяжесть украденных у нее часов отдыха.

– Спасибо тебе, пушистый гаденыш, – сказала Ри, вставая с постели. – Попросишь у меня чего вкусненького, я тебе все припомню.

Гаденыш и ухом не повел в сторону беспочвенных угроз, демонстративно отвернувшись в другую сторону. Проигнорированная котом, девушка решила принять оскорбление достойно, смириться с тем, что день предполагает быть хуже некуда, и отправилась отпаивать себя травяным чаем.

Кот тем временем удобно разместился на еще теплой после Рины подушке, повернувшись задом к мирно посапывающему Лейфуру. Судя по его недовольной морде, ученые-исследователи, которые видели в таком поведении животного полное и безоговорочное доверие, к тому, к кому они поворачиваются спиной, были верны не во всех случаях. Перефразируя герра Фрейда, иногда кошачья задница, повернутая к лицу человека, это просто кошачья задница.

Ри прыснула со смеху и чуть не подавилась чаем. Она отставила чашку на подоконник и вытерла лицо рукавом халата, попутно в него же и откашливаясь. Плут оторвал морду от подушки и настороженно покосился на источник звука, но счел происшествие недостойным излишнего беспокойства и опустил голову, прикрыв ее лапой. Да, глупо вышло, настолько, что даже кот изобразил феспалм. Лейфур, если увидит этот цирк, долго будет донимать шуточками по поводу ее неуклюжести. Но мужчина спал сном младенца и не замечал даже кота, который пристроился к нему почти вплотную и бил хвостом по лицу.