Том 2. Поэзоантракт

1915. Июнь

Эст-Тойла

Поэза раздражения

Не успокоиться и не поправиться Мне в этой местности, всегда чужой: Мне все недужится, мне все не нравится, Мне все мечтается пейзаж иной… Здесь сад на улицу, здесь многодачие, Здесь домик к домику рабом прижат. Соседка мучает меня Боккачио, — О, вальс Боккачио сто раз подряд!.. Лес в отдалении весьма значительном, И море милое мое вдали… Я весь в тоскующем, я весь в мучительном, Весь в полонении иной земли… Хотел бы-выскочить утрами юными Из душной комнаты, упасть в траву И, в упоении, бряцая струнами Души восторженной, кричать: «Живу!» Читать без умолку стихи свободные — Мое дыхание! моя душа! — Лобзать без устали лицо природное — Букеты ландышей, вовсю дыша! Но разве мыслимо в осуществление Желанья пламенные привести, Раз любопытные у «дачи гения» Снуют, и некуда от них уйти?!

1915. Июнь

Эст-Тойла

Поэза удивления

Ты хочешь немногого, По-моему — лишнего; Какого-то общества, Каких-то людей… И в кинематографе Смотреть на Венецию, И в поле с прислугою Цветы собирать. В гамак в палисаднике Ложиться с романами, На почту за письмами Ходить по утрам. Меня ты уверила В классической верности И в высокомерии К убогой земле. Я верю восторженно В порядочность редкую, Но ты понимаешь ли, Что ты говоришь?! Поймешь ли ты, странная, Свои оскорбления, Которые, попросту, Наносишь ты мне!.. Ведь это ж пощечина — Желанье обидное, Хотя бы мгновение Прожить не со мной!.. Придет ли мне в голову Упиться разлукою, Когда вся вселенная — В тебе лишь одной?!

1915. Июль

Эст-Тойла

Пленница лилии алой…

Лилиевое тело В прожилках голубых Искристо запотело В сонах полубольных… Лепестки лилии алой Ты затаила в платке… Разве же этого мало, Чтоб сжалось сердце в тоске?

1915. Июнь

Эст-Тойла

Поэза отказа

Она мне прислала письмо голубое, Письмо голубое прислала она. И веют жасмины, и реют гобои, И реют гобои, и льется луна. О чем она пишет? что в сердце колышет? Что в сердце колышет усталом моем? К себе призывает! — а больше не пишет, А больше не пишет она ни о чем… Но я не поеду ни завтра, ни в среду, Ни завтра, ни в среду ответ не пошлю. Я ей не отвечу, я к ней не поеду, — Она опоздала: другую люблю!

1915. Июнь

Эст-Тойла

Избегнувшие Петрограда

Я с каждым днем к тебе все чутче, В моей душе властнеет Тютчев, Любовь углубней с каждым днем, Все слаже — слаже быть вдвоем. Мне тягостно себе представить, Как мог бы я тебя оставить, — Хотя на день, хотя на час, Из деревушки отлучась… Прощай, in расе Петрограда: Тебя избегли мы. Отрада Да внидет к нам с крестом в руке В уездном старом городке. Засентябреет желтополье, — Прости, эстляндское приволье, Покинем мы тебя на год, Нас в Нарве снегом занесет… Чем больше тиши, больше снега, Тем выразительнее Эго; Тем упоительнее дни, Чем дольше будем мы одни… В дубовом синем кабинете Я буду петь о новом лете, Я буду новых ждать побед, Твоим присутствием согрет… И ты, как рыцарица духа, Благодаря кому разруха Дотебной жизни — где-то там, Прижмешь свои к моим устам…

1915. Июнь

Эст-Тойла

Три триолета

«Страданья старого урода…»

Страданья старого урода — Никчемней шутки Красоты. Согласен ли со мною ты, Ты, защищающий урода? Со мною — Бог, со мной — природа, Мои понятия чисты. Жизнь отнимаю от урода Из-за каприза Красоты.

«Она казалась мне прекрасной…»

Она казалась мне прекрасной, Всегда уродливою быв. Пусть миг, но был я с ней счастлив! Пусть миг, была она прекрасной! Прозрел. И с жаждой ежечасной Искал тебя, мечтою жив. И ты, прекрасная, прекрасной Пришла, уродливой не быв.

«Она всегда была мне верной…»

Она всегда была мне верной И быть не верной не могла: Суха, неинтересна, зла, Была она, конечно, верной… Тебе, любимая, примерной Труднее быть: ты так мила! Но если б ты была неверной, Ты быть собою не могла!..

1915. Июнь

Эст-Тойла

Поэза «Невтерпеж»

Терзаю ли тебя иль веселю,

Влюбленности ли час иль час презренья, —

Я через все, сквозь все, — тебя люблю.

3. Гиппиус

Чем дальше — все хуже, хуже, Все тягостнее, все больней, И к счастью тропинка уже, И ужас уже на ней… И завтрашнее безнадежней, Сегодняшнее невтерпеж: Увы, я мечтатель прежний, За правду принявший ложь. Ты мне про любовь молчала, Чужого меня не любя. Надеялся я сначала, Что трону потом тебя. Но в месяцы дни стекались, Как в реки текут ручьи, И чуждыми мы остались, — Не ведал твоей любви… То в нежности, то в исступленьи, Желая любовь вкусить, Решался на преступленье, Готовый тебя умертвить… Мы пламенно отдавались, Единым огнем горя, Но чуждыми оставались, Друг другу в глаза смотря. И в месяцы дни стекались, Как реки текут в моря.

1915. Июль

Леса Эст-Тойлы

Поэза лесной опушки

Ты бродила на опушке леса, — Девушка без крови и без веса, — В синей с белым воротом матроске, С персиковым шарфом вкруг прически. Накорзинив рыжики и грузди, С тихим смехом, в чуть веселой грусти, Кушала лиловую чернику, Брал тебя туман в свою тунику. Так, от полдня вплоть до повечерья, Ты со взором, чуждым суеверья, На опушке леса проблуждала И меня глазами колдовала…

1915. Июль

Эст-Тойла

Поэза о тщете

В ее руке платочек-слезовик, В ее душе — о дальнем боль… О, как ненужен подберезовик! О, как несладок гоноболь! И лес, не давший исцеления, Она меняет на экспресс, На мимолетность и движение Она меняет тихий лес. Как раздражают эти станции! Олюденные поезда! Как в город хочется Констанции! Как ей наскучила езда! Навстречу яркому и резкому И скорбному наперекор, Она по блещущему Невскому Пускает пламенный мотор. То в опере Консерватории, То в блеске званых вечеров, То в промельке пустой истории Старается расслышать зов… Все тщетно. Явно обесцелено. Ни в чем забвенья не найти. Страдать до смерти кем-то велено, И к смерти все ведут пути!..

23 авг. 1915

Ст. Иеве

Накануне

Как на казнь, я иду в лазарет! Ах, пойми! — я тебя не увижу… Ах, пойми! — я тебя не приближу К сердцу, павшему в огненный бред!.. Ты сказала, что будешь верна И меня непременно дождешься… Что ж ты, сердце, так бешено бьешься? Предбольничная ночь так черна… Я пылаю! Я в скорби! И бред Безрассудит рассудок… А завтра Будет брошена жуткая карта, Именуемая: Лазарет.

1915. Ноябрь

Петроград

Поэза о том, чего, может быть, не было

С каждым днем, пятый месяц, ты все тоньше и тоньше, Все нежней эта бледность, все острей этот взор… Каждый день, пятый месяц, туалет свой не кончив, Ты, ложась, изучаешь оттоманки узор… И на нежные речи, и на нежные взгляды Я не знаю иного отвечанья, как тишь — Тишь цветущей запруды, тишь весенней прохлады, Тишь, в которой ты столько уязвленья таишь… А еще так недавно, в дни цветенья сирени, В дни фиолевых флеров и лиловых сирен, Ты, как белка пушиста, в золотом озареньи, Мотыльчила по парку, напевая «Кармен»!.. Говорила так пылко, целовалась так славно, Хохотала так звонко и смотрела светло! Ты теперь еле дышишь… А еще так недавно Было то, что, пожалуй, вовсе быть не могло!..