Топ-модель

Намек поняла, - и пригубила фужер.
– Это для храбрости, - пояснила; впрочем страха не испытывала - лишь интерес: куда нас нелегкая вывезет и какую цель преследует менхантер? Нельзя ли было действовать куда проще: говорят, винтовка с оптическим прицелом очень удобна в разрешении конфликтов. Хотя, депутат Шопин своими подрывными действиями против здравого смысла, подозреваю, не заслужил простой пули в лоб, а заработал, простите, геморрой - в широком смысле этого слова. Быстрая смерть - это смерть героя, а вот, когда из тебя медленно тянут жилы и народные сбережения...

Мои столь "взрослые" мысли прекращаются по мере приближения к г-ну Шопину, чья фамилия в шуме ресторана звучала весьма и весьма двусмысленно.

Находился он, напомню, в окружении внушительных по физическим габаритам молодых людей - они ни ели, ни пили, а служили, как псы за хозяйскую кость.

Меня и Виктора телохранители встретили неприветливо, да кормилец их радушно вскинул руки: ба! сколько лет, сколько зим, друг мой ситный, друг мой школьный!..

И они обнялись, облобызались, и обратили естественное внимание на меня.

– Это Машенька, топ-модель, - шаркнул ногой Виктор.
– Прекрасное, посмотри, создание. Я представляю её интересы в модельном бизнесе.

– Топ-модель, как интересно, - облизнулось высокопоставленное лицо. Я очень люблю современную моду, - проговорил со значением.

Мало того, что страдал косоглазием, но вся физиономия была несвежей, в оспинках, губы - дамские и капризные, прическа - старомодная, очки старорежимные, фигура - мешковатая, общая энергетическая аура - неприятная и неопрятная. И с такой малосодержательной личностью иметь дело?

Между тем, она несла какую-то невозможную чепуху о том, что её возможности безграничны, она на дружеской ноге со всеми отечественными модельерами, равно как и зарубежными. На мой вопрос, мол, ну и что, горячилась:

– Маша, считайте, все выгодные контракты ваши...

Знакомые речи, вспомнила прошлое, когда сидела в баре на балюстраде, нависшей над ночным морем, - сидела с "принцем", который нес подобную ахинею о своих безграничных возможностях.

– Спасибо, - отвечала.
– Можно я как-нибудь сама.

– Все можно, Маша, - смеялся новый знакомый.
– Можно вас пригласить на танец.

Гости вовсю отплясывали под разухабистые буги-вуги ресторанного ансамбля. Со стороны это походило на танцы бывших колхозников в сельском клубе.

Покосившись на спутника, заметила, как он незаметно кивает мне, мол, действуй, Маруся, ты - наша Мата Хари. "Действуй" - а зачем? С заметным раздражением выдвигаюсь к сцене. За мной - г-н Шопин. Один. Без телохранителей. Хотя бы в этом повезло - мне. И решаю, если эта канитель закончится, устрою истерику сестре и Стахову. Зачем из меня лепить дурочку из дивноморского переулочка? Неуверенна, что в пляске "Шурик" выдаст некий важный государственный секрет?

– Маша, как вы прекрасно владеете телом, - следует двусмысленный комплимент депутата.

– Море и тренировки, - отвечаю.

– Море-море, - морщится г-н Шопин.
– Не люблю море. Там вода соленая и медузы.

– А у вас глаз стеклянный.

– Что?

– Каждому, говорю, свое.

Неуклюже передвигающийся мой волокита радостно подтверждает: да, каждому свое: такова диалектика нынешних успешных реформ.

Реформ, фыркаю про себя, надо быть очень зрячим, чтобы увидеть то, что нет в природе. Впрочем, дело не только в этом. Мне неинтересен тот, кто не любит море.

А я вот люблю среднюю полосу России, - сообщает "реформатор".
– Для меня березы - это невесты. Обнимешь, бывало, её и стоишь, стоишь... Ах, какая у вас красивая брошка.

Брошка? Бог мой, только тут вспоминаю, какую роль она играет на самом деле. Надеюсь, что наш треп о березках не транслировался по общественному каналу телевидения. Черт знает что!

– Кстати, Машенька, а не хотите ли принять участие в конкурсе "Кремлевская красавица".

– А есть такой конкурс?

– Будет.

– Что вы говорите?

– Да-с. И даже могу назвать победительницу.

– И кто она?
– кокетничаю.

– Догадайтесь сами, милая Маша.

– Сказка наяву!

– Именно: сказка, - петушится депутат.
– Я именно тот, кто вам нужен. Я делаю из пыльной действительности - царскую сказку. Кремль будет у ваших ног, Мария. Достаточно вам сделать один шаг...

– Шаг? А куда шагать-то?
– интересуюсь не без иронии.

И не успеваю получить ответа. Происходит совершенно неожиданное для высокопоставленного именинника, для его боевой охраны и для влиятельных VIP-гостей. Для меня, кстати, тоже.

Только музыканты прекратили терзать свои инструменты, как из недр переводящей дух публики возник старик в хлопчатобумажном костюме, который был обвешан медалями и орденами, как иконостас. Награды даже, по-моему, звенели.

Старик был жилист, с худым лицом и пронзительно васильковыми глазами. Возникнув перед депутатом, он утвердительно вопросил:

– Шопин?
– и нанес весьма чувствительную оплеуху по высокопоставленной ланите.
– Это тебе, сволочь, за квартиру, которую ты у нас отобрал.
– И наносит второй удар.
– Это тебе, поганец за твою шопинтерапию!
– И третий удар.
– А это тебе, сучье племя, от всех ветеранов!

Все проистекает молниеносно - плюх-плюх-плюх по упругим щекам, как рыба бьет хвостом по воде.

Депутат, получивший такой весомый народный наказ, покрылся пурпурными пятнами, очки его отлетели в сторону и по ним стадом носорогов пробежались неосмотрительные телохранители, наконец, опомнившиеся. После короткой схватки боевого ветерана буквально вынесли из зала, успевшего прохрипеть:

– Разведчики сто двадцать девятого гвардейского полка не сдаются! Мы били и будем бить врага!..

Другие его слова были заглушены истерическим ансамблем, ужарившего нечто страстное, южноамериканское. Гости вновь пустились в пляс, решив не обращать внимания на незначительный инцидент. Пострадавшего увели для восстановления его прежнего имиджа - имиджа решительного поборника реформ.

Я же узнаю, что нам пора покидать столь благородное общество. Почему? Больше ничего интересного не случится, Маша. Вы хотите сказать, что ветеран тоже наш человек, удивляюсь.

– Нет, - смеется Евгения, - он сам по себе, а мы сами по себе. Хотя все сложилось удачно.