Топ-модель

– И что делать?

– Жить, - ответил охотник на людей.
– В предлагаемых условиях. И действовать.

– Действовать?

– Ты действуешь, как договорились вчера.

– А как мы договорились?
– искренне забыла.

– Маша, - с укоризной проговорил Алекс.
– Ты должна играть простушку. У тебя роль доверчивой жертвы.

– Жертвы?
– вздрогнула.

– Что-то не так, Мария?

– Не знаю, - поежилась.
– Такое впечатление, что ко мне липнет всякая грязь.

– Если я тоже грязь, - рассмеялся менхантер, - то лечебная.
– И попросил, чтобы я рассказала о своих страхах и подозрениях касательно сумасшедшего "поклонника".

Врагов у меня нет, утверждаю. Откуда явился в мою жизнь этот психопат не знаю. И знать не хочу. Может быть, реализовался из моих детских кошмаров. Например, в "садике" нас ежемесячно проверял врач, мы его боялись, и однажды мне привиделся кошмар, в котором этот дядечка в медицинском халате хотел отрубить мне пальцы на руках и ногах. Или ужас с учителем химии, любителем растворять в кислоте непослушных учениц, предварительно расчленив их на удобные кусочки.

Выслушав мои душевные откровения, охотник на людей издал нечленораздельное мычание, мол, всякое видал, но такие сложные психические завихрения? И у кого? У такой миленькой простушки?

– Подобное на яву происходило?

– Слава Богу, нет.

– А Евгения говорила о каком-то скандале, - напоминает, - на море?

– Там я не жертва, а - наоборот, - и коротко рассказываю о конфликте между приморской девочкой и приезжим столичным донжуаном.

Выслушав меня, Стахов неоригинально заключает, что истоки сегодняшних моих проблем могут заключаться в давнем происшествии.

– Не думаю, - сомневаюсь.

– Почему же, - не соглашается менхантер.
– Месть за позор.

– Он же инвалид. И голос по телефону не его.

– Друзья, родственники... Ты не знаешь людей, Маша.

– Да, знаю я их, - искренне убеждаю в обратном.
– Люди, как люди. Только квартирный вопрос их испортил, - вспоминаю классику.
– В нашей истории не может быть все так просто. Это я чувствую. И потом: что мешает нам найти этого Арнольда?

– Умная девочка, - смеется Алекс.
– Ничего не мешает: человек не иголка в стогу сена, - и задает несколько уточняющих вопросов, касающихся времени отдыха вышеупомянутого гражданина.

Я понимаю, что охотник на людей, действительно, решил прихватить за шиворот пострадавшего от меня и злосчастного шулера по жизни, и повторяю: это маловероятно, не способен Арнольд участвовать в страшилках, для этого нужно обладать хотя бы твердостью характера или необыкновенной вредностью, или недужить некой фанатичной идеей.

– Разберемся, - говорит на это Стахов.
– Не люблю идиотов.

– А кто их любит, - смеюсь я. И вспоминаю о господине Шопине. По ассоциации, наверное.
– А как наше высокопоставленное идиото?

– Как-как?

Я поясняю, и мой спутник качает головой: попадись под критику такой дерзкой и резкой. Я же интересуюсь: будем ли дальше работать по "Шурику" не пора ли тому показать место, где раки зимуют.

– А где они зимуют?

– На урановых рудниках.

– О, Боги!
– всплескивает руками за рулем Стахов.
– Маша, прекрати! Я сам тебя уже боюсь.

– Меня не надо бояться, - веселюсь.
– Меня надо любить. Но на расстоянии.

– Извини, я не могу сейчас отбежать, - смеется Алекс и утверждает, что работа по г-ну Шопину продолжается.
– Не волнуйся, родная, без тебя мы, как без рук.

– Спасибо за доверие, господа!

– Да, пожалуйста!

На этом наше утреннее путешествие по столице заканчивается - джип тормозит у Центра моды. Скептически глянув на здание из стекла и бетона, Стахов делает неожиданный для меня вывод: вот она, кузница российского порока. Я возмущаюсь: ничего подобного, в каждом деле встречаются дураки и подлецы; по ним судить всех?

– Ты полна иллюзий, - говорит Алекс.
– Будь аккуратна.

– Я аккуратная девочка, - отряхиваю джинсики.

– Я не про это.

– Про что?

– О твоей встрече с господином Соловейчиком...

– И что?

– Не забудь, что твоя роль - роль жертвы. Наивной дурочки. Ты меня понимаешь?

– Дяденька, я - дурочка, - говорю писклявым голоском и "собираю" глаза на переносице.
– Мы не местные, дайте на хлебушек.

– Мария, - укоризненно говорит мой боевой товарищ.
– А ведь нас слушают на "Лубянке".

– ?!

– Будут слушать, - уточняет.

– А ты противный, - и выбираюсь из автомобиля.
– Буду такой, какая есть, - показываю язык охотнику на людей.
– Вот так вот!
– И вильнув тем, чем виляют в подобных случаях, независимой походкой удаляюсь в обитель, как считают некоторые граждане, порока.

Ну и пусть - порока! Сточные воды все равно не могут загрязнить море!

Встретив в коридоре нашего блистательного арт-директора Хосе узнаю: меня уже спрашивал господин Соловейчик, вах! Прекрасно! Может, "обрадовать" его новостью о гибели бывшей манекенщицы Беллы. И посмотреть на выражение лица ловчилы от моды. Хотя, какое может быть выражение у того, кто ладит свою копейку на чужих и доверчивых, как дети, судьбах? К сожалению, не могу идти на такую провокацию. Я должна играть роль провинциалочки, готовой ради карьеры топ-модели на все.

Впрочем, выполняя задание "Лубянки" в лице товарища Стахова, не тороплюсь искать Вепря, то бишь Вениамина Леонидовича, я занята: шейпинг, потом "подиумный шаг", затем - занятия по психологии.

Дело прежде всего, а тело, как бы пошутил мужественный охотник на людей, чуть позже. Ощущение, что я надежно защищена, как город крепостью, не покидает меня, и придает мне силы и некий кураж. Ах, мода-мода! Ах, Армани, Молинари, Биаджотти, Ферре и примкнувшие к ним отечественные кроликовы, юдашманы и прочие труженики нитки и иглы! Вы, черт возьми, ещё не знаете, с кем связались!

Вперед-вперед! Не хочу находиться в душной душистой толпе, где тебя давят, точно вишню для счастливого варенья. Не хочу и не буду! Лучше рисковать и верить в удачу, чем жить с каждодневным ощущением серости быта и бесконечного краха собственного бытия.

Из спортивного зала доносится ритмичная музыка, которая бодрит меня ещё больше. Девочки в разноцветье спортивных одежд похожи на бабочек. Интересно, что будет со всеми нами, скажем, через год? Где, как, что и с кем каждая из нас будет?