Товарищ «Чума» 8

— Не судите их строго, Матиас — жизнь в горах весьма тяжела, — ответил Костич. — Тут не до нежностей, а особенно, извините за правду, к очередным захватчикам…

— Ну, да, понимаю… — не стал спорить со стариком гауптштурмфюрер СС. — Но такова жизнь — тот, кто сильнее, тот и музыку заказывает. Дитерикс! — окликнул он командира группы силовой поддержки. — Командуй пока! — И бросил ключи от церкви в руки выскочившему из толпы штурмшарфюреру СС.

Глава 10

Внутри старая деревенская церковь оказалась весьма запущенной, мрачной и неуютной. Когда эсэсовцы зашли под её каменные своды, у них сложилось такое впечатление, что дверь церкви отворили впервые за весьма длительный срок. Всё вокруг тонуло в толстом слое пыли, накопившейся в помещении за долгие годы забвения.

От порыва свежего ветра заколебались многочисленные «паучьи гирлянды», так же сплошь покрытые пылью. Эти липкие сети затягивали притвор [31] и центральный неф [32] буквально целиком. И чтобы пройти к церковному алтарю, нужно было хорошенько поработать, чтобы полностью их вычистить.

31

Притвор — западная часть храма. С одной стороны притвора располагается паперть, с другой проход в среднюю часть храма. В притворе по уставу совершаются некоторые богослужения — обручения, лития, чин оглашения и др.

32

Неф, или корабль (фр. nef, от лат. navis — корабль) — вытянутое центральное помещение, часть интерьера, ограниченное с одной или с обеих продольных сторон рядом колонн или столбов, отделяющих его от соседних (боковых) нефов.

Сквозь сумрак и паутину виднелся двухрядный византийский иконостас с закопчёнными иконами, на которых сложно было разобрать даже композицию изображенных божественных сюжетов. Такого заброшенного состояния церкви Матиас никогда в жизни не наблюдал.

Если бы в его команду каким-либо образом затесался бы христианский священник, и неважно, католический, либо православный, он явно бы пришёл в неописуемый ужас от подобного святотатства. Да что там говорить, у самого Матиаса по спине пробежали холодные струйки пота от увиденного. Хотя, он бы никогда не назвал себя истинно верующим. Так, агностик [33] , не более того.

33

Агностик — это человек, который не отрицает существование богов, но и не утверждает его, поскольку убеждён в том, что первичное начало вещей неизвестно, так как не может быть познано — либо на данный момент развития человечества, либо вообще.

— Как же они такое допустили? — послышался изумлённый шепот Вальтера Бунге, стоявшего рядом с гауптштурмфюрером СС на пороге церкви. — Ведь они же христиане? Или я чего-то путаю?

— Нет, не путаете, — ответил ему старый Костич, так же застывший на паперти и не желающий проходить внутрь заброшенной церкви. — У меня такое ощущение, что храм не открывали со времен «Второго великого переселения сербов» [34] — это видно по форме и наполнению иконостаса. Сейчас так не делают. Похоже, перед нами еще одно печальное наследие Оттоманской империи на этих землях. Остаётся загадкой, почему этот храм не восстановили впоследствии… Можно поинтересоваться у старосты, но сомневаюсь, что он вам внятно ответит. А даже если и ответит, то скажет что-нибудь из разряда — отцы и деды не открывали, и я не открывал.

34

Вторая волна «Великого переселения» произошла в 1740 году после Русско-Австро-Турецкой войны 1737?1739 гг. На этот раз сербы переселялись не только в Австрию, но и в Россию.

— А нас они тогда для чего сюда пустили? — задался вопросом Бунге. — Ведь это настоящее осквернение…

— Возможно, что он уже был осквернён, — выдал еще одно предположение Душан. — Еще до вас…

— И никто из священников не взялся его освятить? — не успокаивался Вальтер. — За столько-то лет?

— Вы забываете, господин Бунге, что добраться в это захолустье тяжело даже в наше время, — напомнил эсэсовцам старик. — А уж в то время — и вовсе это было проблематично.

— Не нравится мне всё это, Матиас! — воскликнул Вальтер. — Чересчур сложно и непонятно…

— А, может быть, как раз наоборот, Вальти? — задумчиво произнес профессор Грейс. — И это означает, что мы с тобой на правильном пути?

— Ты думаешь, что этот осквернённый православный храм как-то связан с… — Бунге осёкся — слишком много ушей их сейчас слушало. А вот охраны эти сведения совершенно не касались — им была поставлена совершенно другая задача.

— Где Дитерикс? — обернувшись к бойцам, спросил Матиас.

— Я здесь, герр гауптштурмфюрер СС! — Из полумрака заброшенной церкви высунулся весь облепленный пыльной паутиной штурмшарфюрер СС.

— О! — оценив внешний вид командира своей охраны, улыбнулся Матиас. — Я вижу, ты понял, что нужно делать?

— Яволь, герр Грейс! — отодрав от лица несколько клейких паутинок, прищёлкнул каблуками Дитерикс. — Парни, — окликнул он своих бойцов, — все, кроме тех, кто в карауле, варит жрать и занимается животными — на уборку всего этого срача! — Он вновь провел руками по лицу — так просто избавиться от паутины ему не удалось. — Тфу, ты, гадость какая! — выругался он. — И побыстрее — нам ещё здесь ночью куковать!

Начальство отошло в сторону, пропуская в церковь солдат, которых тут же принялся загружать работой штурмшарфюрер СС.

— Никогда в христианском храме не доводилось ночевать, — признался Матиасу Бунге. — Как-то…

— Успокойся, дружище! — обняв камрада и коллегу за плечи одной рукой, постарался успокоить его Грейс. — В храме Исиды, значит, проблем у тебя не возникло? — напомнил матиас про Египетскую экспедицию. — И в храме Анубиса спокойненько во сне храпел и пузыри пускал! — весело засмеялся гауптштурмфюрер СС, встряхнув напарника.

— Неправда! — притворно возмутился тот. — Это ты храпел и пускал пузыри! Я — не храплю!

— Но дрыхнул-то ты спокойно? Без задних ног? — продолжал допытываться Матиас.

— Ну… да… Спал спокойно, — признал его правоту Бунге.

— Так какая тебе разница, старина? Там были одни боги, тут — другие…

— Другой, — поправил его Вальтер. — Истинный Бог один!

— Не знал, что ты настолько верующий, Вальти. Но, не переживай — всё образумится!

Пока эсэсовцы разговаривали, на площади вновь появился угрюмый староста с тремя взрослыми мужчинами, нагруженными какой-то поклажей. Судя по их внешнему сходству — сыновьями деревенского головы. Отозвав в сторону Душана, подходить к немцам староста не стал, угрюмый бородач принялся с ним что-то обсуждать вполголоса.

Через несколько минут старик-серб подошел к эсэсовцам и произнёс:

— Местные жители еду принесли, как просили. Теперь просят заплатить…

Грейс вызвал к себе начальника охраны и, указав на старосту, бросил:

— Заплати, Дитерикс, сколько он просит. И не борзей! Мы сюда не на один день пришли — не протянем долго на концентратах, суррогатах и тушёнке. А станешь запугивать — разбегутся по этим чёртовым горам, как тараканы… А то и за стволы еще возьмутся, — понизив голос, добавил он. — А оно нам надо? Партизан в округе и без того хватает.

— Понял, — коротко ответил начальник группы силового сопровождения. — Сделаю, герр Грейс!

Когда слегка подобревший староста скрылся, оставив на мостовой мешки с продуктами и спрятав в карман штанов щедрое вознаграждение в рейхсмарках, к немцам вновь подошел старый серб, успевший перекинуться с местным главой еще парой-тройкой фраз.

— Что, эта бородатая рожа с нами даже разговаривать не желает? — недобро усмехнулся Бунге, наблюдая, как солдаты переносят продукты на импровизированную кухню, разбитую немного в стороне от входа в церковь. — Церковь засрали, от настоящих арийцев хари воротят… Плохое у меня предчувствие, Матиас, — вновь завел свою шарманку Вальтер. — Пойду распоряжусь, чтобы караульные в оба смотрели.