Товарищ «Чума» 8

Бунге ушел, а старик, оставшись один на один с гауптштумфюрером СС, интригующе произнес:

— Я узнал у старосты, отчего церковь заброшена…

— Он тебе рассказал? — Глаза Матиаса загорелись от предвкушения тайны. А что она будет, он ни капли не сомневался. — Давай уже, не томи!

— По селу ходит одна древняя легенда, — произнёс старик. — И я угадал со временем — «вторая волна переселения».

— Да ты вообще уникум, Душан! — похвалил старика Грейс. — Жаль, что ты не немец — мог бы сделать отличную карьеру в нашем ведомстве. Но, сам понимаешь, для восточных народностей это практически нереально… — Виновато развёл он руками. — Я никогда не понимал этой националистической политики…

— Какая карьера, господин Грейс? — печально покачал головой старик. — Я уже и так одной ногой в могиле. Я был бы счастлив, если бы сумел провести рядом с вами остаток дней, наблюдая за вашей работой… Ну, насколько хватит сил, конечно.

— Ну, это я тебе могу гарантировано пообещать. Такой помощник мне всегда пригодится. Ты просто кладезь информации! Так что тебе рассказал староста? — вновь вернулся Матиас к предыдущей теме разговора.

— Староста точно не знает, — покачал головой Душан, — но как ему рассказывал отец, а отцу — дед, а деду прадед…

— А тому его прапрадед, — продолжил несложную логическую цепочку Матиас. — На этом можешь остановиться.

— Хорошо. Одним словом, где-то около трёхсот лет назад тьма вышла из дьявольской пещеры и накрыла собой всё село.

— Что за тьма? — Тут же вцепился Грейс.

— Он не знает, — вновь мотнул головой Костич. — Всё твердит про какое-то зло. Вставшие на защиту людей священники были умерщвлены прямо в своей святой обители. И над ними был проведен какой-то обряд. Чтобы выжить, уцелевшим жителям села пришлось отсюда бежать. Они скитались больше сотни лет, пока наконец, не вернулись в родные места. Однако, все священники, которые пытались возродить осквернённую церковь, очень быстро умирали. Селяне даже писали слёзные прошения в Сербскую митрополию…

— И успехов, я так понимаю, в этом не достигли?

— Да, пару раз приезжали какие-то монахи-мракоборцы, — ответил Душан. — Во время одной из попыток эту церковь заново освятить, большая часть из них отдала богу душу. Именно тогда Сербской автокефальной церковью было принято решение закрыть её навсегда. Что и было сделано…

— Но нас-то староста отчего-то туда пустил… — возразил Матиас.

— Первые годы к церкви вообще боялись приближаться, — пояснил старик. — Но ничего страшного не происходило. Вот они время от времени её и использовали. В основном, размещая в ней чужаков.

— Таких как мы, — усмехнулся Грейс, — которых не жалко.

— Но это происходило очень редко, последний раз еще при деде нашего старосты.

— Оно и видно, — произнёс эсэсовец. — Но, ничего, мои парни всё вычистят — будет как новенькая! Так, а что там с пещерой? Ну, из которой вышла тьма? — повторил он слова старика. — Далеко до неё добираться?

— Нет, — мотнул головой Душан. — Рядом она — не дольше часа пешком. Местные оттуда лёд для собственных ледников таскают…

— И никакой тьмы, значит, не боятся? — хохотнул Матиас. — Вот в таких случаях меня всегда это двоедушие поражало: тьма-тьмой, но если надо для хозяйства, то чуть-чуть можно.

— Они рубят лёд у самого входа. Далеко заходить боятся. Хотя, как утверждает староста, лёд там намного чище…

— Не дольше часа, говоришь?.. — задумчиво произнёс профессор. — Пока мои ребятки приберутся, пока сготовят ужин… У тебя еще остались силы, старина? — спросил эсэсовец у старого серба.

— Не столько, сколько хотелось бы, — отшутился Костич, — но на «туда и обратно» ещё хватит.

— Отлично! Вальти! Вальти! — возбужденно закричал Матиас. — Тащи сюда свою задницу! Выходим через десять минут!

Особо нацистам собираться и не пришлось — всё, что им требовалось для небольшого ознакомительно похода было давно собрано и упаковано в заплечные армейские ранцы. Пришлось только добавить к походному скарбу несколько мощных электрических фонарей, поскольку, в пещере будет, скорее всего, темно. Да прихватить рюкзак с альпинистским снаряжением и веревками, если вдруг придётся куда-то карабкаться.

Распределив основную поклажу между пятёркой солдат отделения охраны, нацистские археологи отправились на поиски проклятой ледяной пещеры. Конечно, дорога до предполагаемого места была еще сложнее и хуже, чем до самой Крнячи, но она вполне угадывалась среди зарослей постепенно желтеющей горной растительности.

Особо не спеша, немцы добрались до высокого входа в огромную пещеру минут за пятьдесят, не больше.

— Внушительно… — задрав голову, чтобы увидеть далёкий каменный свод, произнёс Бунге. — Интересно, насколько далеко она идёт?

— Староста сказал, что больше чем на километр-два не забирались даже их деды в лучшие времена, когда тьма еще не вышла из этой дьявольской дыры.

— Фонари приготовить! Ледоступы надеть! — распорядился гауптштурмфюрер СС, взглянув на тёмный зев пещеры, из которого даже на расстоянии тянуло холодом.

Солдаты быстро достали и снарядили необходимое оборудование, раздали фонарики начальству, помогли нацепить на уже отриконенные [35] горные ботинки специальные кошки с острыми металлическими шипами. Собираясь в горную экспедицию, Грейс выбирал только качественное снаряжение, советуясь по этому поводу с настоящими специалистами. Да и каждый солдат во взводе его охраны имел довольно солидный опыт горных восхождений, которого сам Матиас был лишён, как и его помощник — Вальтер Бунге.

35

Трикони — стальные зубчатые набойки на подошвы горных ботинок (ботинок для альпинизма и горного туризма), имевшие распространение в первой половине XX века. Название они получили от производившей их с 1912 года швейцарской фирмы Tricouni (название соответствует прозвищу изобретателя триконей женевского ювелира и альпиниста Феликса-Валентина Генекана (Felix-Valentin Genecand, «Tricouni»; 1878–1957 гг.).

Отриконенные ботинки использовались альпинистами и горными туристами, а также геологами и военнослужащими горнострелковых подразделений (преимущественно, швейцарской, немецкой и австрийской армий). Поверх триконей могли надеваться альпинистские кошки.

Однако, хоть никакого реального опыта у нацистов-археологов и не было, но они провели несколько дней на специально альпинистской базе, где горные стрелки из «Эдельвейса» [36] их худо-бедно, но научили пользоваться горным оборудованием и снаряжением, а также погоняли по близлежащим отвесным скалам. Так что какое-то представление у нацистов имелось.

Пригодились и захваченные с собой из лагеря тёплые куртки, в недрах ледяной пещеры, как предполагал Грейс, температура должна была держаться не выше минус пяти пяти-семи градусов по Цельсию. А простывать в самом начале экспедиции её руководитель совершенно не собирался. Болеть в экспедиции — та еще морока.

36

1-я горнопехотная дивизия (нем. 1. Gebirgs-Division) — тактическое соединение (дивизия) вооружённых сил нацистской Германии (вермахта), созданное 9 апреля 1938 года в Гармиш-Партенкирхене, Бавария. Решением командования сухопутных сил вермахта от 31 марта 1938 года цветок эдельвейса был определён в качестве эмблемы дивизии, в связи с этим её также называли дивизией «Эдельвейс» (нем. Edelweiss-Division). Дивизия являлась элитным ударным соединением вермахта. Горные пехотинцы были обучены передвижению в горах на лыжах, скалолазанию, длительным маршам и выживанию в суровых условиях.

— Готовы?! — поинтересовался он для проформы, когда вся команда облачилась для исследования пещеры. — Тогда вперед! — дождавшись положительного ответа от всех участников, распорядился он.

Лёд, выползающий из самых недр огромной пещеры, встретил немцев уже у самого входа. Серый, подтаявший и ноздреватый, он не впечатлил своим видом никого из эсэсовцев, разве что внушил им некоторое отвращение своим непритягательным видом и вмороженной в него грязью.

Неподалеку от входа, куда еще доставали солнечные лучи, были заметны глубокие выработки льда в общем массиве замороженной воды — именно здесь местные жители и брали его для собственных нужд, опасаясь заходить вглубь проклятой «дыры в ад». Грейс же считал все эти слухи и домыслы об «исходящей тьме» не более, чем суевериями. Однако, как показывала практика, именно старые суеверия, зачастую, и выводили известного археолога на правильный след.