Трансильвания: Воцарение Ночи
Шрифт:
Я изогнула правую бровь дугой и приподняла на указательном пальце пыточный ошейник. Во взгляде Владислава ничего не дрогнуло. Будто бы он был готов к подобной беседе и только ждал случая, чтобы поговорить на эту тему.
— Дурная. — Бескомпромиссно покачал головой он. — Что с тобой вообще стало? Вспоминай, что вчера было. Ты сама притащила эту ерунду и умоляла удавить тебя на ней. Если ты шальная, и уже и половины своей жизни не помнишь, зачем перекладывать свое беспамятство на других, еще и взывая к совести?..
— Врешь. — Взвилась я. — Такое невозможно забыть. Я бы помнила, если бы подобное имело место быть. Ты влияешь на мое сознание. Я не помню, что было вчера.
— Так смотри. — Он пошире распахнул рубашку, и, к своему ужасу, я увидела свежие отметины, оставленные ядом серебра через всю его грудь и живот. — Ты — сумасшедшая. И, дойдя до грани в психозе, память тебе отказывает. Моими руками ты затянула ошейник на своем горле так, что шипы до конца въехали
В состоянии отвисшей челюсти я даже не нашлась, что сказать, пока Владислав лег на кровать, повернувшись ко мне спиной. Что-то, определенно, было не так. Не зря последнее время мне было так дико и тревожно, словно меня предупреждали какие-то звоночки об опасности. Теперь же становилось страшнее. Намного страшнее…
— Все плохо. — С половину минуты мой личный психотерапевт смотрела мне в глаза с фонариком, а потом обреченно выдохнула, выключив его. — Ты больна неизлечимо. Гадом, который даже почву под своими ногами отравляет, не говоря уж о человеческих душах. Воронье, по которому ты чахнешь, сохнешь, дохнешь, когда-нибудь все же сведет тебя в могилу. Я предупреждала тебя.
— Тема закрыта. Давай по существу, без своих гадких ремарок. — Злобно огрызнулась я. — Чего мне ждать от этого состояния? Будут ли провалы в памяти становиться еще чаще? Кто может гарантировать, что я не потеряю однажды контроль над своим телом?
— Да никто. — Девушка-дракон снова раздраженно включила фонарик и, удерживая меня за подбородок, начала всматриваться куда-то вглубь моих зрачков. — Ты знала, что у тебя две радужки глаз? Одна твоя — зеленая, а вторая, что находится за ней, — ярко-голубая.
— Я не говорю на сложном драконьем языке. Что это значит? — Я бодренько спрыгнула с тумбочки, на которой проходил глазной осмотр, и пересела на кровать к мужу.
— Это значит, что ты одержима. — Пожала плечами Тефенсен. — К сожалению, подобное происходит довольно часто с подверженными эмоциональным стрессам людьми, а ты с первого дня жизни здесь себе покоя не находишь, да и в общем-то даже и не ищешь. Пользуясь ослабленностью людей, эти твари, которых в простонародье называют сущностями, проникают в твое тело, подменяя твое сознание своим, а когда твой дух начинает становиться сильнее и выталкивает субстанцию, как инородное тело, ты, конечно же, приходишь в себя, но, увы, ничего не можешь вспомнить из того, что делала последнее время. По той простой причине, что делала не совсем ты. И даже совсем не твое сознание. Как правило, сущности никогда не являются с добрыми намерениями. Они дикие, свирепые и бездушные. И живут они своими единственными не атрофированными желаниями. Желаниями причинять душевную и физическую боль. Тебе и всем, кто находится в твоем окружении.
— В первую очередь, тем, кто находится в ее окружении. — Раздраженно подметил мой муж, а Дэнелла Тефенсен усмехнулась одними уголками рта.
— А ты не думал, что тебя как раз и стоило проучить? Может, и нет смысла убирать сущность, если она выполняет мои функции за меня, пока я не у дел.
— А, может, тебе стоит уже научиться манерам общения с королем, пока ты все еще жива? — Полуяростно прошипел Владислав, оскалив клыки.
— А, может, вам обоим сейчас стоит заткнуться и подумать обо мне? — В голос рявкнула я, закатив глаза. — Годы идут, а вы, идиоты, никак не наладите контакт, и в моменты встреч, кроме как о грызне друг с другом, не думаете ни о чем и ни о ком вообще. А кто из нас троих в самом дерьме? Правильно. Не стоит поднимать руку. Подсказка. Это я!!! Если сущность явилась убить меня, она сделает это и за ценой не постоит. Стоит мне только отключиться, и она может вонзить кол мне в сердце. Или моему мужу. Или кому-то из моих детей. Или кому угодно. Даже тебе, Тефенсен.
Дэнелла снова усмехнулась. — Я бессмертна, Лора.
— Очень за тебя рада. Мои поздравления. А я - нет. Поэтому, думайте, мать вашу. У вас обоих, вместе взятых, больше опыта общения со всякими разными существами, в отличие от меня. Как изгнать сущность? С каждым днем я все меньше принимаю участие в своей собственной жизни. Я теряю минуты, часы, а, последнее время, даже сутки, пока в моем теле бесится неведомая тварь.
— Есть один отвар. — Дэнелла выпустила коготь и, с оглушительным скрежетом, задумчиво провела им по прикроватной тумбе, оставляя на ней след. — Он не изгонит сущность, но позволит тебе оставаться в сознании и наблюдать за действиями иного сознания со стороны. Контролировать свое тело ты не сможешь все равно, но, хотя бы, будешь знать, чем занимаешься в неподвластные
твоему контролю минуты своей жизни. Ни одно снадобье на свете не поможет избавиться от подобного. Лично я, за все время пребывания слугой природы и алхимиком, панацеи от одержимости не встречала. Остается лишь ждать и надеяться, что в критический момент твое сознание, оказавшись сильнее насильно вторгшегося, вытолкнет его с концами. Но, по правде говоря, для этого должен состояться хотя бы парад планет. Ну или же… Знаешь, почему ты не в состоянии изгнать чуждое тебе сознание? Тебе давно уже плевать на себя, Лора. Ты не воспринимаешь сущность угрозой для себя. Потому что напугать смертью ту, что я лично из петли вытаскивала… Даже смешно. Другое дело - он. Я уверена, что если бы чуждое сознание всерьез грозило твоему неповторимому номеру один, ты бы уже одним щелчком пальцев избавилась от балласта. Сейчас же, как мне кажется, ты не противодействуешь, потому что не больно-то и хочется. Твоя жизнь — отстой. Единственный живой родственник, бабушка, умерла, а ты даже из-за дел попрощаться не смогла. Дом, в котором остались твои отец и мать. Там все считают тебя чужой, а родители не понимают и никогда не понимали твою тонкую душевную организацию, от того и не выносили на дух. Ты держишь в страхе людей этого мира, чтобы спрятать под маской несокрушимости своих внутренних демонов. А твоя единственная вера, надежда и оплот, вспоминает о том, что ты нужна ему, раз в неделю, да и то потому что служанки не отозвались мыть ножки королю.— Это ты сейчас сказала, чтобы заставить меня почувствовать себя хуже? Знаешь же, что со мной этот номер не прокатит. Я никогда не пылала желанием быть одной из счастливых человеческих душонок. Ты знаешь, как они мне омерзительны. Да. Я — не человек. Я — дикая тварь. Но я рада быть ею. Другой я быть не хочу. Потому что принадлежать к роду человеческому… Для меня смерть была бы не такой тяжкой карой. — Я упрямо тряхнула волосами, и черные локоны рассыпались по моим плечам.
— Я завела эту тему не для того, чтобы сообщить тебе, что твоя жизнь — отстой. Ты и без меня об этом знаешь. Все дело в том, что сущности чувствуют потерянных и вцепляются в них мертвой хваткой. Доживи до вечера. Я принесу отвар, и ты сможешь пусть и не контролировать себя, но хотя бы наблюдать за собой со стороны.
С этими словами Дэнелла Тефенсен растворилась в моментально открытом ей портале.
Девушка-дракон сдержала свое слово, дав мне выпить принесенную ею гадость уже ближе к ночи. С неделю после этого я наблюдала за моим подозрительным квартирантом. Сознание у визитера было женским. Никакой взаимосвязи и закономерности между ее появлениями и исчезаниями я не выявила. Она приходила, когда ей вздумается и уходила точно так же. Первое, что я узнала о своем нежданном госте — было ее имя. Съемщицу бесплатного жилья в моем мозге звали Рейни. Точнее даже нет. Она сама себя так называла.
Путем хаоса и террора, а также путем убийства бессчетного количества ни в чем не повинных людей, Рейни заставила себя бояться не только моих слуг, но и даже дворецкого. Милый, бедный Роберт. Не хватит никаких слов, чтобы описать, как мне было его жаль, но что я могла поделать?.. В такие минуты, запертая на задворках своего же сознания, я могла лишь наблюдать, но не действовать…
Тяга Рейни ко всем грехам во всех мирах превысила лимит, и она очень быстро подсадила мое тело на наркотики, вкалывая шприц с эйфорическим ядом, присланным Айнид и принимаемым мной только в моменты нещадных болей, прямиком мне в вену. Бесчувственная тварь истязала моего мужа безжалостно и заставляла его истязать себя. Подыгрывая мне, он все еще делал вид, что не замечает подмены, и звал ее моим именем… Необходимо было срочно принимать какие-то меры, ибо возвращалась я в себя с каждым днем все реже и реже и на очень короткие промежутки времени, словно квартирантка моя на это время выходила погулять. Рейни становилась полноправной владелицей моего тела день ото дня, все больше попирая мои права на свою собственную оболочку. Приходя в сознание, к своему ужасу, я все чаще приходила к мысли, что уже не Рейни — незваный гость в этом теле, а я сама. Ибо с замиранием сердца я ожидала выталкивания собственного сознания из собственного тела в любую секунду, и каждый раз мои ожидания оправдывались.
В очередной раз потеряв пульт от управления собой, я наблюдала этим вечером за немой сценой, которую нарисовала мне Дэнелла, за что я сейчас безмолвно проклинала ее, на чем свет стоит, тем днем, когда принесла волшебный отвар. Повод был пустяковый и не стоил сцен. Но мой муж долгим терпением никогда не отличался. Ни в чем. Рейни и Владислав серьезно поссорились, а он выпалил, что знает, что это не я. Один раз попытавшись, но потерпев поражение, потому что я ’всплыла’ вовремя, в убийстве вампира серебряным колом, Рейни уже точно знала, что в следующий раз она не остановится. Ее существование в моем теле внезапно оказалось под угрозой. А с угрозой мириться и сосуществовать в мире она не желала. И теперь она планировала ликвидировать моего супруга, которого, видимо, злобной кармой мне было прописано спасать от всего и всех на протяжении эонов лет…