Трансильвания: Воцарение Ночи
Шрифт:
Неторопливым шагом в салатовом ситцевом платьишке я прогуливалась по уже знакомой мне тропинке, и солнце сквозь хвойные стволы улыбалось мне всеми своими лучами. Вытянув шею, я подставила лицо яркому свету, зажмурилась и улыбнулась. Было все-таки в этом что-то, и я не могла этого отрицать. Солнце больше не было врагом, не было необходимости его бояться, и тепло его согревало, а не опаляло. Разговаривая с людьми, я смотрела на них, как на людей, а не как на мешки с венами и артериями, полными теплой сладковато-соленой жидкости с привкусом металла. Даже в ощущении боли что-то было. Я больше ни от чего не была застрахована: болезнь, случайное нападение. Что угодно… Любое оружие теперь могло убить меня, но и в бессмертном существовании, с другой стороны, их было не меньше. Солнце, святая вода, серебро, осина, яды оборотней и полукровок… Синяки
Задумавшись о всех ‘за’ и ’против’ бессмертной и смертной жизней, я и не заметила, как вышла к развилке дорог… И напоролась на разбойников…
Их было семеро. Все, как один полубеззубые, с косой красной банданой на голове, одетые в рваное тряпье с кривыми ятаганами в руках. Один из них, по всей видимости, самый главный, с золотыми зубами в верхней челюсти и серьгой в ухе, не возьмусь сказать в каком именно, ибо не запомнила, сделал угрожающе спокойный шаг в мою сторону, нагловато ухмыляясь.
— Так-так. Что тут у нас? Родители не учили девочку, что нельзя ходить по лесу в полном одиночестве? — Он обернулся к своим и гаденько захихикал. Банда поддержала товарища гордым улюлюканьем.
Я сделала шаг назад, онемев от ужаса. Какой бы сильной ни была моя магия и вера в то, что дерусь я неплохо, одной, на вид и анатомию, тринадцатилетней девочке не справиться с семерыми бандитами. Сердце в груди покрывалось морозной коркой от страха. У меня не было ни золота, ни серебра, ни прочих материальных благ. Мне нечего было им предложить, разве что себя. Изнасилуют и убьют. Это факт. Я мысленно молилась о том, чтобы Дэна не спала. Когда она бодрствует, она всегда знает все, что происходит в нашем мире. Где же она… Когда она так нужна. Она бы стерла всю банду в порошок одним щелчком пальцев.
— Как думаешь? — Обратился главный к одному из разбойников. — Эта мелкая еще девка? Вот уж будет у нас праздник. Давно, честно говоря, я не выпускал большого Джо погулять. Даже успел заскучать по женскому теплу.
— Да как пить дать. — Отозвался тот. — Гляди, как дрожит и как напугана. Похоже, что мужика еще не знавала. Вот поймали мы как-то Донну Анну. Думали, тоже девка небось, как и эта. А Донна Анна оказалась еще той бабой. Опытной. Сама даже согласилась подарить немного любви, ласки и понимания. Потом оказалось, что неплохой бордельчик содержит эта Донна Анна на окраине Трансильвании. Что за женщина. Ах, что это была за женщина!
Половина разбойников мечтательно закатила глаза, а главный золотозубый повернулся ко мне. — А ты, как смотришь на то, чтобы подарить нам немного тепла, крошка? Не бойся ты так. Не обидим. У нас просто чертовски давно не было женщины.
Он протянул свою мозолистую, темную от грязи лапу в мою сторону, и меня передернуло. Сколько раз и Дэна, и все, кого я знала, называли Владислава насильником. Может, в этом отношении, он и не был лучше этих бандитов. Когда он меня впервые изнасиловал, мне было двенадцать. Сейчас складывалась примерно такая же ситуация, но это было не то же самое. Любимый… Ему я простила бы что угодно. За его черные глаза с темными подрагивавшими ресницами, за его невозможно красивые и изящные руки с длинными пальцами. Может, и он, и разбойники одинаково являлись растлителями малолетних, но все, что делал он, даже это, не казалось низменным и пошлым, а выглядело, как порочное мрачное и сказочное искусство…
Осталось всего две минуты до того, как я лишусь невинности не по любви, и этот факт приводил меня в состояние дичайшей паники. Я даже не целовалась ни с кем, кроме мужа, по-настоящему. Я не принимала прикосновение посторонних мужчин, правда, Аарон уже несколько раз брал меня за руку, но в этом не было ничего критически личного. Сейчас я боялась не как тринадцатилетняя невинная девочка боится взрослых мужчин. Тринадцатилетней я была лишь внешне. На моей карме лежал брак в шестнадцать с лишним лет. Я не была праведницей никогда, и у меня был секс практически каждый день, да по несколько раз на дню.
Мне было тошно от мысли, что черт знает кто заберет мою невинность и обречет меня всю жизнь помнить о сексуальном опыте, вызывавшем отвращение, поэтому я вложила всю ярость в силу удара по этой руке.
— Ах ты сука! — Злобно выругался разбойник и перешел к более активным действиям. Он сгреб меня в охапку
и швырнул в распростертые объятья своих помощников, которые начали рвать на мне мое незамысловато простенькое ситцевое платьишко. Я кусалась, вырывалась, пыталась использовать магию, но эти ублюдки были сильнее, ощупывали каждый сантиметр моего хрупкого тела и, порвав на мне белье, уже собрались лишить меня необходимого к становлению Хранителем Архивов фактора невинности, как вдруг небо почернело, застилая мраком солнечный свет. Сначала я подумала, что Дэнелла услышала мой зов и пришла за мной, но затем услышала голос, который прострелил меня с головы через все тело, задел каждый мой нервный импульс. Холодный и надменный голос…— Негоже, господа, так обращаться с леди.
Что было дальше я видела весьма смутно. Человеческий глаз отказывался улавливать происходившее на вампирской скорости. Когда все закончилось, на поляне лежало семь обескровленных трупов, а я стояла, вжимаясь в ствол какого-то дерева, практически безуспешно пытаясь прикрыться полуразорванным платьишком. Он стоял ко мне спиной, углубленно дыша. Эта линия позвоночника… Я будто бы видела ее даже через плащ, камзол и рубашку. Бог видит, как я пыталась забыть его, выбросить из головы, но все это работало лишь пока я находилась от него в стороне. Появившись здесь, среди леса на развилке тропинки, он реанимировал давно умершую во мне боль по нему, и все, чего я сейчас хотела, осторожно, на цыпочках подойти сзади и обнять эту спину, оборвать свои мучения. Я знала, может это было и ложным знанием, но чувствовала, что одно только прикосновение к нему может меня исцелить, может забрать мою боль, но стояла неподвижно. Нельзя. Запрет. Я обещала ей. Он медленно обернулся ко мне. Глаза все еще были багровыми, зрачки — вертикальными, а с полуоткрытых губ стекала кровь. Прекрасное чудовище. Я закрыла глаза. Один взгляд на него убивал. Каждый его тяжелый вздох в его сильной груди соблазнял меня. Тело била мелкая дрожь. Пусть… Господи. Пусть он думает, что меня трясет из-за пережитого стресса.
— Не бойся. — Тихо произнес он. — Я тебя не трону. Если ты живешь здесь, в лесу, ты, наверняка, знаешь кое-что, мне необходимое. Мне просто нужен ответ на один вопрос. Я ищу свою жену уже три месяца. Никто не знает, что с ней стало. Она будто вовсе исчезла. Может, ты ее видела. Она должна быть с Дэнеллой Тефенсен. Ее зовут Лора. И она была королевой этого мира.
Глупый… Боялась ли я его. Даже если бы убивал, я бы не испытывала никаких чувств, кроме благодарности. В конце концов, когда твою жизнь обрывают любимые руки — это не худшая смерть. Даже лучшая. Я стиснула зубы на его последней фразе, чуть не вскрикнув. Помнит. Помнит и ищет. Он не забыл меня. Значит, все, что показывала Дэна насчет него и Иэны — ложь. Он не женился… В солнечном сплетении стало душно. Я прикрыла ладонью рот. Распиравший ком в груди тошнотой рвался наружу. Слезы безвольно стекали по щекам.
— Я не знаю никакой Лоры и Дэнеллы. — Из последних сил выдохнула я. Необходимая ложь, чтобы он выжил. Внеземное творение ночи. Тот, за кого я выстрадала столько души, что даже не берусь посчитать. Однажды в моей жизни наступил день, когда я впервые заплакала из-за мужчины. В тот день меня посетило четкое осознание того, что плакать из-за другого мужчины я не буду никогда. И сейчас я плакала снова из-за него, а он в упор смотрел на меня. Я не успела уследить, когда в его глазах мелькнуло понимание.
— Ты же не боишься меня совсем, да?
— Нет… Нет. Я…
— Тише, птичка. Не обманывай меня. — В мгновение ока он покрыл расстояние, нас разделявшее. Его грудь касалась моей, его тело вжимало меня в ствол дерева, а руки упирались в этот же ствол по бокам от меня. Это было выше моих сил. Быть зажатой им в тесном пространстве, когда его лицо всего в паре сантиметров.
— Владислав, отпусти. Отпусти… — Я пыталась бороться, тяжелое дыхание вырывалось через мой полуоткрытый рот, когда большой палец его правой руки коснулся моей нижней губы. Я нервно дернулась, и коготь оставил тонкую кровавую полоску. Жар заполонил каждую клеточку моего тела, он бездушно полоскал всю меня от этой мизерной боли, от напряжения, от накала, от страсти, которая поглотила меня и спалила дотла. Этот мужчина уничтожил меня, просто уничтожил. Каждый его жест рождал во мне желание. И сопротивляться этому импульсу было невозможно. Владислав зажал мое лицо между своих ладоней. Не в силах отвернуться, я была вынуждена смотреть в черные глаза и вдыхать сандал полной грудью.