Трансильвания: Воцарение Ночи

Дэнелла только презрительно фыркнула. — Истинный профессионал сможет станцевать даже в пижаме так, что никто не обратит внимания на его одежду. Будут смотреть на движения. А я вижу насквозь твои задние мыслишки. Хочешь соблазнительный костюм, в котором будешь скорее раздета, чем одета, чтобы привлечь внимание короля. Помни, правила все те же. Он будет на празднике. Либо игнорируешь, либо все плохо кончается. А то знаю я тебя. В любое время дня и ночи трубы бешено горят. Алкоголика от бутылки приходится отрывать и к батарее привязывать, наркомана — от порошка, а тебя — от него. В его присутствии на тебе одежда просто не держится.

Я одарила подругу холодным взглядом. — Кажется, мы договаривались, что тема закрыта.

— Кажется, мы договаривались, что он для тебя мертв, и поэтому тема закрыта. Но там, на поляне, после убийства разбойников, что-то не было похоже на то, что все кончено. Он вжимает ее в деревце, на ней одежды полклочка, а она пялится на его плечи, руки, губы, смотрит ему в глаза и помирает от любви. Я предупреждаю на тот случай, если ты забыла, чем грозит потеря невинности, а не напоминаю о нем.

— Слушай, ну я же ушла. Хватит считать меня конченной.

— А перед этим таки позволила себе пару минут насладиться его объятьями. ‘Нет’ — это когда отталкиваешь в тот же момент, а не постояв и подумав несколько минут. Я же знаю, что и сразу могла. Но не стала. Сладостный плен паука. Бедная, бедная мушка без башки.

— Будешь осуждать мои методы? Или, наконец, начнем экзамен?

— Начнем. Завтра Аарон будет пристально за тобой следить. Помни об этом. Я все узнаю. У меня глаза по всему миру. Вам, любовничкам, нигде не спрятаться от меня.

— Кстати, об Аароне, раз уж ты заговорила. — Я выставила правую ногу вперед и атаковала Тефенсен, не давая ей возможности осознать, что произошло. — Сколько ты будешь терроризировать его? Он не хочет следить за мной. Я — его друг, и ему омерзительно так со мной поступать. Но он ничего не может поделать. Ты же держишь жизнь его отца на коротком поводке. Тебе самой от себя не тошно еще? Какой нужно быть тварью, чтобы заставлять работать на себя путем террора?

— Так вот, в чем дело. Прониклась сочувствием к слезливой истории о несчастном папочке. Вот все вы одинаковые — фанаты вампиров. — Усмехнулась Дэнелла. — Да, знаешь, я не против положить конец папочке-кровососу, но Аарон благодарен мне за то, что я этого не делаю и с радостью готов взамен оказывать мне услугу слежки за тобой, не смотря на то, что ему сейчас пришлось оставить семью, чтобы очиститься от греха. И он не роптал на меня ни разу за то, что теперь не видит своего кровопийцу, и, увы, даже мать, потому что она, вместо того, чтобы понять, что муж ее умер после нападения вампирши и вбить осиновый кол в грудь этой искаженной внешней копии, приняла его, живет с ним и позволяет питаться своей кровью. Будто бы того факта, что ее мужа больше нет в живых, для нее не существует. Мать Аарона — такая же грешница. Сочувствующие вампирам не лучше самих вампиров. Поэтому я держу мальчика подальше от этой гнилой физически и морально семейки. Но он понимает, что этим я оказываю ему услугу. Ты же - нет. Перестанешь меня корить только, когда ад замерзнет. Даже Аарон понимает, что я поступаю по справедливости. Ты же упрямая, как сто чертей.

Дэнелла обрушила удар ладонью мне на плечо, но я ловко увернулась, и ее рука лишь бессмысленно разрезала воздух со свистом. Я удовлетворенно хмыкнула.

— Аарон понимает? Да он боится тебя, как огня, только поэтому молчит. У меня другие сведения. Мне он другое говорит. Как устал жить в постоянном страхе и травле. Ты никому покоя не даешь и всех используешь для своей грязной работы, шантажируя людей жизнью их любимых. От тебя уже не только я устала, но и бедный Аарон. Вот я по-прежнему ненавижу весь мужской род, но даже мне, циничной сволочи, его жаль. Ты — маниакальная истеричная сука. Хорошо. Владислав никогда не отличался благими намерениями. Помимо того, что он — вампир, он еще и закоренелый мизантроп. Ему в удовольствие наслаждаться ужасом, страхом и смертью людей. Но отец Аарона вообще не питается людьми. Только кровью животных. Но ты и его убить хочешь!

— Я не принуждаю вас выполнять мои требования. Вы сами виноваты, что с радостью позволяете использовать себя. Пусть Аарон не следит за тобой, а ты — беги к своему бывшему в теплые объятия. На второй день просто покончим с Владиславом Дракулой и Уиллоби Виллипетом, и все. На двух вампиров мир станет чище, а вы живите дальше, как хотите. Вы же сами против. — Пожала плечами Дэнелла и вновь атаковала, нацеливая удар мне в голову. Уклонившись, блокировав направленный мне в шею кулак, и нанеся удар мыском кроссовки ей в колено, я с удовлетворением уложила Тефенсен на обе лопатки, намертво вдавив руками ее запястья в землю.

— Шах и мат, подруга. — Удовлетворенно оскалилась я. — Отмечаю искаженное и бедное до моего желания плакать над твоей эмоциональной сферой понятие о семье и жизненных ценностях. За близких продашь душу, не то, что согласишься следить или жить в воздержании.

Поднявшись на ноги, я протянула Тефенсен руку. Она встала, и мы, не сговариваясь, грохнулись на траву и рассмеялись непонятно чему. Видимо, падение на спину показалось чрезвычайно смешным. Я сорвала травинку и начала ее сосредоточенно грызть.

— Вы забываете о том, что ваши близкие и любимые — демоны ночи, готовые разорвать вам глотку в любую минуту. Аарон тебе сказал, что его папа не питается людьми? Вот еще одна общая черта у вас двоих. Поэтому даже Хранители Баланса Измерений, глядя на вас, приняли решение о том, что вы должны стать мужем и женой. Вы идеализируете тех, кого любите. Да, Уиллоби не пьет кровь посторонних людей, но как же Аннабель Виллипет? Как же Аарон? Я дружу с Аароном, с этим потерянным юношей, не намного меньше, чем с тобой. И знаешь, что я вижу, Корина? Еще будучи Кирой, я общалась с ним. Он был совсем маленьким мальчиком тогда. Аннабель иногда позволяла мне остановиться у них, когда я скрывалась от наемников. И, знаешь, что я видела? Бледного, шатающегося пацаненка с багровыми следами от укусов на шее. На маленьком личике, молочно-белом, только слезы. Слезы боли. И ни кровинки. Он всегда был холодный. Полуосушенный. С Аннабель творилось то же самое. Я насмотрелась. А ты? Я даже не буду упоминать твою спину, превращенную в мясо. Но если Аарона папаша эксплуатировал только, питаясь им, твой вообще брал, что хотел. Сексуальное рабство. Алые следы асфиксии, несколько дней не регенерировавшие. Укусы по всему телу. Ты никогда не рассказывала и не расскажешь, но я знаю, какой экзекуции ты подвергалась. Как он насиловал тебя когтями, рвал и терзал клыками там же, куда трахал потом. А твой плач и мольбы только заводили его. Так что вот не надо оправдывать вампиров. Место им одно. В овраге, куда ты сбросила маленькую Мию и трупы других детей.

На моем сердце оттанцевали чечетку кинжалом от упоминания о нем, но я стиснула зубы и не показала вида.

— Хватит болтать. Дай отдохнуть. Я сдала экзамен, уложив тебя на обе лопатки.

— Бесишься от того, что я все о вас знаю. О каждом грехе твоего любимого. Поэтому и сворачиваешь разговор. И, как всегда, правды ни видеть, ни слышать не хочешь. — Тяжело вздохнула Дэнелла, и мы надолго замолчали.

Ближе к вечеру мы приступили к магической практике.

— Ты уже знаешь магические символы ‘Аарденто’ и ’Игнификато’. О них мы с тобой начали говорить еще три урока назад. Первый? .. — Дэнелла сделала паузу, ожидая моего ответа. Я закатила глаза.

— Я отвечала на эти вопросы еще на прошлом магическом семинаре. В магии я — не такой профан, как в рукопашной. Знаки приводятся в действие правильным положением пальцев и вложенной в знак силой энергии. ‘Аарденто’ — удар. Все пальцы кроме большого распрямлены и смотрят вверх. Большой палец направлен в сторону удара. ‘Игнификато’ — огонь. Ладонь прямая. Пальцы согнуты так, будто держат что-то круглое. Мысленно визуализируешь огонь и направляешь движение руки в сторону объекта, который хочешь подпалить.

Без предупреждения сложив пальцы в крестовидный знак удара, я громко воскликнула. — Аарденто!

Тяжелая еловая ветвь сорвалась с дерева и с треском рухнула в паре сантиметров от головы Дэны так скоропалительно, что она ни вздрогнуть, ни присвистнуть не успела.

— Надеешься убить меня этим? — Ее лицо скривилось недоброй ухмылкой. — Я бессмертна. Я — дитя Дракона. Мстительное дитя. Риск — дело глупое и неблагородное.

— Ну… Есть грешок. Не буду спорить. — Я улыбнулась в ответ. — Представлять, как эта ветвь проламывает тебе голову — это же искусство!