Тринадцатое дитя

– Природный волшебник...
– повторил профессор Грэм.
– Хотите сказать, что вы седьмой сын?

Папа кивнул.

– И он тоже седьмой сын?

Папа снова кивнул, ничего не говоря.

Профессор Грэм шумно выдохнул.

– В таком случае я не понимаю, почему вы не упомянули об этом раньше, профессор Ротмер. Обучение природного волшебника, особенно наделенного такими громадными способностями...

– ... это предмет, по поводу которого все хотят выразить свое мнение, - закончил за профессора папа. Его голос прозвучал немного резко.
– Мы с Сарой посчитали, что гораздо важнее вырастить настоящего человека. Кстати, об этом...

Папа подтолкнул Лана, и тот вышел вперед. Лицо его все еще заливала бледность, но он больше не дрожал. И не сердился. Наоборот, он боялся.

– Простите, сэр, это моя вина, - сказал он, тяжело сглотнув.
– Мы спорили, и я... я просто сильно рассердился, и... это случайно получилось. Простите, - повторил он. Потом Лан решительно вскинул подбородок и взглянул на Уильяма - он сидел на траве и все еще дрожал.
– Прости, Уильям, - сказал он.
– Я... я не хотел, чтобы так вышло.

– Понятно, - медленно сказал профессор Грэм, не отводя взгляда от папы. Впрочем, в следующую секунду он взглянул на Лана.

– Я принимаю ваши извинения, молодой человек, - сказал он.
– И ваше объяснение. Однако я надеюсь, что этот инцидент больше не повторится.

Лан сглотнул.

– Я... я постараюсь, сэр. Я хочу сказать, я постараюсь больше так не делать. Но это получилось не специально, и я не уверен, что знаю точно, как мне удержаться от этого.

Когда Лан говорил эти слова, он выглядел каким-то больным, и мальчишки на берегу, услышав это, начали перешептываться. Некоторые из них глядели на Лана с опаской, и он, заметив эти взгляды, побледнел еще больше, чем был до этого.

– Научить тебя сдерживать свои силы - это моя работа, - отрывисто сказал папа.
– И, конечно же, профессора Грэма, если он согласится помочь.

Профессор Грэм, казалось, удивился, но затем он кивнул.

– С удовольствием.

– Теперь, когда твои способности вырвались на свободу, ты быстро научишься контролировать их, - сказал папа.
– Начало было настолько зрелищным, что ты сумеешь зажечь фонарь не раньше, чем через неделю. А к тому времени как твои силы восстановятся, ты будешь знать, как избежать подобного.

Несмотря на то что папа говорил только с Ланом, он специально повысил голос, чтобы донести свою мысль до всех. После этих слов собравшиеся расслабились, и в толпе пронесся вздох облегчения.

Профессор Грэм слегка сузил глаза. Затем он кивнул и сказал:

– Давайте отведем этих двоих домой. И не спорь, - тут же добавил он, глядя на Уильяма, хотя тот не произнес ни слова.
– Разве ты не чувствуешь усталости? После такой-то встряски. Идем... твоя мама будет волноваться.

Папа слегка улыбнулся.

– Твоя - тоже, - сказал он Лану, беря его за руку. И папа вместе с Ланом, профессором Грэмом и Уильямом отправились к домам, виднеющимся вдалеке. Большинство взрослых и студентов последовали за ними.

Один из мальчиков, который был на берегу с Ланом и Уильямом, подошел ко мне. Именно он тащил ветку к ребятам, когда мы пришли. Его звали Дик Корман.

– Ты сестра-близнец Лана, - сказал он.

Я кивнула.

– Он действительно седьмой сын седьмого сына?

Я снова кивнула. Отрицать это не было смысла. Может быть, в толпе и нашлось несколько человек, которые не поняли, о чем говорили папа и профессор Грэм, но это не важно. Те, кто поумнее, очень скоро им все объяснят. К вечеру завтрашнего дня все в школе будут обсуждать эту невероятную новость.

– Ух ты!
– выдохнул Дик, провожая взглядом папу и Лана. Но через несколько мгновений он посмотрел на меня.

– Это значит, что ты тоже природная волшебница?
– спросил он.
– Ты ведь его сестра-близнец.

Я удивленно взглянула на него.

– Не знаю, - наконец сказала я.
– Никто ничего не говорил по этому поводу.

– Может быть, никто не знает, - предположил Дик, снова переводя взгляд на стремительно редеющую толпу.
– Они любят притворяться, что знают абсолютно все о магии, но ведь это не так, правда? Иначе зачем они постоянно говорят о каких-то исследованиях?

Я решила сохранить этот вопрос в памяти, чтобы потом, в спокойной обстановке, подумать об этом, и быстро сменила тему, пока Дик не начал задавать слишком много вопросов.

– Когда мы подошли, я увидела у тебя в руках ветку. Что ты собирался с ней делать?

К моему удивлению, Дик покраснел.

– Я боялся, что Робби не успеет вовремя, и подумал, что если Уильям упадет в реку, то он сможет ухватиться за эту ветку, и мы его вытащим.
– Он взглянул на темный стремительный поток.
– Глупая мысль. Я, наверно, не соображал нормально.

– Ты хоть что-то пытался сделать, - возразила я.
– Остальные просто стояли и смотрели.

Я помолчала немного, а затем спросила:

– Что такого сделал Уильям? Из-за чего Лан так на него рассердился?

Дик начал было что-то говорить, но быстро прервался и взглянул в том направлении, куда ушли папа и Лан.

– Что именно он сказал?
– снова спросила я.

– Уильям рассердился первым, - медленно произнес Дик.
– Из-за каламбуров. Он сказал, что они не имеют никакого отношения к настоящей магии. А потом он начал спорить с Робби: сказал, пусть он попробует поднять в воздух что-нибудь побольше обычной палки.

– Он бросил вызов Робби?
– переспросила я.

Дик кивнул.

– А после этого он сказал, что, когда ему исполнится десять, он будет поднимать в воздух тарелки, кирпичи и самые разные вещи, потому что ему уже известны все необходимые заклинания. Лан попросил его прекратить и не говорить ерунду. А Уильям заявил, что с помощью тех заклинаний, которые он проходит в школе, Лан будет выполнять самую тяжелую и нудную работу и никогда не станет настоящим волшебником. И еще он сказал, что ни у кого из вашей семьи нет настоящего волшебного дара и что ваш отец наверняка знает об этом. В противном случае, он бы не отправлял вас учиться в дневную школу.

– Ого, - только и сказала я. Я услышала всего лишь пересказ этих событий, но рассердилась я не меньше Лана. Неудивительно, что он с такой легкостью зашвырнул Уильяма на такую высоту. На какое-то мгновение я даже пожалела, что попыталась утихомирить брата.

Я поблагодарила Дика и поплелась домой. Всю дорогу я тщательно раздумывала над услышанным. Я не знала точно, стоит ли мне говорить об этом папе. Это казалось важным. Но я также чувствовала, что какая-то плохая часть меня хочет рассказать эту историю папе не просто так, а ради того чтобы Уильяма наказали. Какая-то часть меня хотела отомстить Уильяму за то, что он посмел сказать о папе и Лане. Какая-то злая часть меня. Я задумалась. К тому времени как я вернулась домой, я решила ничего не говорить папе, поэтому он так ничего и не узнал.