Трон галактики будет моим!

— Сбор на лётом поле через пять минут. Всем. Срочно.

— Так и так уже, — отвечал Семёныч. — Такие гости…

Действительно, все уже были в сборе. Даже Петенька вылез из своей палатки.

— Выговор, — сказал я. — Всем. Со штрафом и занесением. Виды штрафных работ позже придумаю.

— За что? — нахмурился Семёныч. — Это ж мой старый друг!

— За то. Что не сообщили подробности.

— Так ведь… сперва думали, что знаешь, а потом Илья сказал, что сюрприз тебе сделает. Дескать, чтобы ты удивился.

Я был непреклонен.

— Сюрпризы на грани военного конфликта? А если бы у меня была ракетница с тактическим ядерным зарядом? И ведь она у меня очень скоро будет, я уверен. Тогда бы от твоего старого друга, Семёныч, осталась бы аэрозоль органических соединений и обломки брони. Чёрт…

Семёныч почесал затылок.

— Так я же… вроде бы мэр, Саша? Как меня-то штрафовать и выговаривать?

— Мэра — в двойном объёме. Сам знаешь. А ты-то Даша, чего? — продолжил я «разбор полётов». — Я-то думал, ты-то на моей стороне.

— На твоей, конечно. Я вообще не в курсе была. Тоже бластер схватила и начала искать укрытие.

Поймал взгляд Октавии и кивнул:

— Даше штрафные работы в половинном объёме. Исключительно за соучастие.

Октавия кивнула, держа руки за спиной.

— Можно ли будет зачесть в качестве штрафных работ недавние земляные работы?

— О, земляные работы! Отличная идея. Тебе, Октавия, мы их назначим. Точно также — за непроведение разведывательных мероприятий и допущение сюрприза. А теперь, дамы и господа, натянем улыбки и приготовимся к встрече делегации.

Пустынный дредноут, который оказался вовсе не боевым дредноутом, тем временем закончил манёвр и спустил трап.

Через пять минут встреча старых друзей состоялась.

— Что, старый хрыч, живой ещё?! — громко приветствовал Семёныча Всеволод Аннушкин с опущенного трапа самоходного завода.

Тесть Ильи был господином серьёзным. В старом, но некогда богатом поношенном сюртуке, с залысинами, с короткой бородой.

Но было в его глазах что-то такое озорное. Наверняка с лёгкой такой, но безопасной придурью господин. Мне, в принципе, такие люди нравятся.

А позади робко выглядывали барышни. Аида, Аделаида… дальше уже забыл. В, общем, Аллы и Анны. Красивые, чернявые — и испуганные.

Как тут не напугаться — страновасьтенькая у нас компания. Робот-головастик висит на воздушном шаре и издалека сыплет комплиментами, боевая барышня в ночной сорочке, но со здоровенным бластером наперевес, ещё откуда-то из палатки выглядывает взлохмаченный парень. А самое главное — перед самым входом уселся переливающийся броненосец и облизывается, глядя на торчащую сбоку трапа проводку.

— А не дождёшься! — громко ответствовал Семёныч, бодро вскочил на трап и заключил старого приятеля в объятия. — Познакомься вот. Наш новый полицеймейстер.

— Знаю-знаю, потому я к вам и заглянул по пути. Это же вы тот самый Александр Иванов, о котором рассказал Илья? Который попытался починить старый Имперский Акведук номер три?

Мы обменялись рукопожатиями.

— Номер три? — тут уже я удивился.

— Ну, да. Их всего три в Восточной Гербере. И ещё два недостроенных.

— Я знал только про один, — признался я.

— Ага. Просто потому что он в ваших краях, и ближе всего к столице полушария. Все и говорят — «Акведук». Пройдёмте-ка к нам в гости, я вам обо всём подробнее расскажу. Пройдёмте-пройдёмте. Все! В гости, на утреннее чаепитие.

— Я тут остаюсь, — покачала головой Дарья и подхватила сиятельного князя Потёмкина. — И за вот этим вот присмотрю. А то он вам всю проводку сгрызёт.

Внутри пространства, конечно, впечатляли. Лестницы, резервуары с рудой и какой-то кипящей жижей, конвейеры. Всё это на фоне нечеловеческого скрежета, запаха гари и вони, ржавчины и тусклого освещения. Андроидов я заметил только парочку — явно очень древних и ушибленных на голову, один тащил контейнер с какой-то ерундой, второй угрюмо стучал киянкой по каким-то труба.

Мы же взбирались по лестнице куда-то далеко наверх. Барышни шли спереди, подхватывая юбки, и то и дело бросали на меня многозначительные взгляды.

— Добро пожаловать в фамильный семейный завод Аннушкиных, — пояснял Всеволод. — Лифт не работает, пардоньте, мы всего на двух из шести реакторах сейчас сидим. А на вонь вы не обращайте внимания, это биомайнинг. Добыча редкоземов, титана и меди путём выщелачивания микроорганизмами. Сейчас поднимемся — и станет получше.

— Сколько у вас сервов? — спросил я.

— Девять! — ответил Всеволод. — Последние годы оставалось всего семеро, но Илья сделал из всякого мусора ещё парочку и мне отправил.

— Не девять, а десять! — поправила его самая младшая из девиц. — Ты моего Шпунтика не назвал!

— Хорошо-хорошо, Августиночка, десять! — кивнул папаша, а сам тихо пояснил. — Это её игрушечный андроид, только и умеет, как ходить туда-сюда. Всё никак ему мозги не прошьём нормальные. Ой, осторожно!

Я среагировал поздно. Мы как раз шли через лестничную площадку, а я в очередной раз загляделся на барышень.

Как вдруг мне в ногу, прямо в коленную чашечку врезалось что-то весьма тяжелое и металлическое.

Больно было — аж в глазах побелело. Повезло, что кости не хрустнули. Лишь секунду спустя у меня прекратились сыпаться искры из глаз. И я разглядел виновника моего ранения: это был мальчуган лет четырёх, рассекающий на полной скорости на ржавом, но явно прокаченном трёхколёсном велосипеде, в здоровенных сварочных очках.

Откатился назад — и снова попытался наехать! Я еле увернулся.

Я даже вспомнил, Антошкой его зовут, так вот на ком «папенька остановился». Выглядел был весьма грозно, надо сказать, и настроен вполне решительно меня задавить или как минимум покалечить. Настоящий защитник растёт!

— Негодник! — папаша дал велосипеду лёгкого пинка. — Говорил же, не ездить по техническим!

Мальчуган, издавая грозные воинственные звуки, укатил по коридору в обратном направлении. Робот, шагавший с тяжёлым грузом, в ужасе сгасился куда-то из коридора, как только Антон дёрнул в его сторону руль своего грозного трёхколёсного истребителя. Видать, не в первый раз наводит шухера на домашних.