Трон

— Нет. Она ведь вдова моего старшего брата. Поэтому без лишнего шума обошлись, по--семейному.

— И правда, что ли, молодая? И красивая?

— Царица…

— Тогда точно не повезло. А у тебя небось уже и аппетит разыгрался. Вот убьют тебя, кому она достанется тогда? Ниносу? Или твоему старшему сыну?

Рамана уже откровенно издевался. Гиваргис хмуро посмотрел на приятеля, пригрозил дать ему в зубы. Тем временем в дверях показался Ишди-Харран. Разговоры мгновенно прекратились, сотники расступились, давая дорогу командиру. Выйдя в центр комнаты, он остановился и осмотрелся.

— Ну что, все сегодня готовы умереть?

— А то! — молодцевато выкрикнул Рамана. — Нергал весь уже извелся: не знает, куда спрятать от нашего брата Эрешкигаль¹⁵.

Комната взорвалась смехом.

И только Ишди-Харран сдержанно улыбнулся, святотатство ему не понравилось.

— Уверен, Нергалу твои слова придутся по нраву. Кому еще хочется попробовать чужую жену?

Но Рамана никак не мог успокоиться:

— Это смотря какая жена. Вон у Гиваргиса появилась еще одна — и молодая, и красивая. Если с ней, то хоть каждый день.

— Как бы тебе самому не пришлось сегодня стать женой твоему другу. На хорошую оплеуху ты уже точно наговорил, а на большее… — Ишди-Харран вдруг прервался: в комнату вошел командир его разведчиков и дал понять, что есть новости, и не очень хорошие.

— Рассказывай, — спокойно приказал рабсак. — Нам не от кого хранить секреты.

Сведения оказались и впрямь неутешительные. Выбираться из города разведчикам пришлось тайно, за ворота никого не выпускали. Новые казармы гудели как растревоженный улей: расходиться по домам, навещать шлюх, распивать вино и даже ложиться спать солдатам было запрещено. Гонец, направленный к Набу-аххе-рибу, вернулся ни с чем: не смог приблизиться к зиккурату, вокруг стояла внутренняя стража. Лазутчики, посланные ко дворцу принца, бесследно пропали…

— Я готов объяснить, почему мы здесь собрались и что происходит, — значительно произнес, глядя в глаза подчиненным, Ишди-Харран. — Принц Арад-бел-ит пленил царя, а теперь намеревается отобрать оружие у тех, кто хранит верность своему повелителю. Времени на раздумья у нас нет. Если действовать, то немедленно. Если же кто-то решит поддержать узурпатора, то ему лучше сказать об этом нам прямо сейчас, чтобы потом никому не пришлось шептаться за спиной.

Гиваргис опустил глаза, чтобы не выдать себя. Ему было все равно, за кого умирать, за Арад-бел-ита или за Ашшур-аха-иддина — именно так, по сути, ставил вопрос их командир. Но узурпатор? Какой же из Арад-бел-ита узурпатор, когда он старший сын своего отца, а Син-аххе-риб, по слухам, в последнее время даже не признает за Ашшур-аха-иддином право на трон. Вот уж кого точно следует опасаться царю. Но Ишди-Харран хитер, так дело повернул, что ты либо изменник, либо сторонник младшего из принцев…

Перечить никто не осмелился.

Первым закричал все тот же Рамана:

— Веди нас, командир! Смерть узурпатору!

Следом крикнул кто-то еще. И третий, и четвертый… И уже все вместе.

Ишди-Харран вскинул правую руку, призывая всех успокоиться:

— Тогда выступаем!

***

Ночь выдалась темная, без луны, без звезд. Где-то далеко на востоке в горах гремела гроза, сверкали молнии. И ощущение приближающегося шторма поселилось в сердцах горожан повсеместно. Люди попрятались по домам, погасили светильники и факелы, чтобы уберечь постройки от пожара, и боялись выйти на улицу: не пропасть бы в непогоду.

Но к полуночи в Ниневии повсюду появились воины в доспехах. Они перекрыли главные улицы, оцепили центральные кварталы, взяли под охрану дома знати и жрецов. Командовал всем Набу-дини-эпиша. Затем через Северные ворота в направлении Старых казарм прошел царский полк. Однако вскоре выяснилось, что казармы стоят пустые: Ишди-Харран опередил Ашшур-ахи-кара, выступив всем кисиром ко дворцу принца.

Ашшур немедленно отправил в царский полк гонцов с приказом развернуться и двигаться на помощь Арад-бел-иту. Поспешил и сам: дорога была каждая минута.

А в это время кисир Ишди-Харрана уже штурмовал дворец принца. Действовали дерзко и смело. Выдвинулись на площадь тремя колоннами, как будто во время смотра. Часть солдат подошла вплотную к воротам, к страже, и в короткой схватке всех перебила. Только тогда сверху, с привратных башен, тонких и стройных как два кипариса, посыпались стрелы лучников. Несколько воинов упали замертво… Всего-то… Из тысячи с лишним бойцов, заполонивших все пространство между стеной, окружавшей дворец, и близлежащими кварталами.

Ворота затрещали под тяжестью тарана. Несколько минут — и они поддались.

Радостный возглас тут же стих, когда первые ряды нападавших напоролись на стену из копий и тяжелых щитов, перегородивших узкий проход. Бойцы с обеих сторон сражались с ожесточением и отчаянием, одних было куда меньше, других поджимало время. За первой волной нападавших последовала вторая, затем третья. Кисир терял воинов, но не продвинулся ни на шаг.

— Нам не пробиться через главный вход, — доложил командиру один из его заместителей.

— Не ослабляйте натиск, — спокойно ответил Ишди-Харран. — Не давайте им передышки.

Между тем, две сотни, Гиваргиса и Раманы, карабкались через стену там, где их меньше всего ждали, на женскую половину дворца.

***

Шарукина, принцесса Табала и по-прежнему любимая жена Арад-бел-ита, снова была беременна, однако на этот раз ее муж решил до последнего сохранить все в тайне. На третьем месяце он перестал появляться с ней на пиршествах или во время аудиенций союзников и просителей. На шестом — запер ее на женской половине, распространив слух, что Шарукина для него больше нежеланна, объявил, будто ищет себе новую жену, которая принесла бы ему наследника. И хитрость сработала. Никто кроме нескольких слуг даже не подозревал об истинном положении дел. Более того, Арад-бел-ит скрыл его и от Хавы, и от Набу. Принц навещал любимую тайно, это в своем-то дворце…

В этот раз он задержался у Шарукины дольше обычного. Она капризничала и плакала, жаловалась, что живет будто в клетке, а муж всеми силами пытался ее успокоить и задумчиво говорил:

— Потерпи, милая, скоро все закончится... Представляю лицо Закуту, когда она увидит тебя с младенцем на руках… Хотя — не уверен, что эта гиена вообще доживет до дня рождения нашего сына.

— Почему сына? А вдруг будет дочь? — встрепенулась Шарукина.

— У тебя обязательно будет сын. Я это знаю, — нежно целуя жену в лоб, ответил Арад-бел-ит. — И не плачь больше. Все будет хорошо.

А потом он заторопился, знал, что уже опаздывает к Ашшур-ахи-кару. Простился с женой и поспешно вышел из ее покоев. За дверью ждал Тиглат, начальник охраны.

Тиглат принадлежал к древнему благородному роду, испокон веков воевавшему за ассирийских царей, и начал службу в шестнадцать лет, когда ему доверили командование сотней. Уже через месяц он отличился при взятии города Иллубру, захватив в плен мятежного царя Кируа¹⁶. После этого молодому сотнику доверили командовать гарнизоном одной из крепостей на юго-восточных рубежах Ассирии. Чем не почетная обязанность для столь юного возраста! Однако юноше это назначение вскоре стало казаться ссылкой. Все изменилось после того, как Арад-бел-ит, предав мучительной казни начальника охраны и большую часть своих телохранителей, обвиненных в том, что они не уберегли Шарукину, вынужден был подбирать себе новых людей. Тогда-то о Тиглате и вспомнил Син-аххе-риб, посоветовав сыну взять молодого командира к себе. Принц сказал, что подумает, и прежде всего поручил Набу-шур-уцуру проверить, не замечен ли кандидат на такую значительную должность в связях со сторонниками Ашшур-аха-иддина. Но в результате все сложилось удачно, и принц был доволен выбором. Не обладая ни грозной внешностью, ни огромной силой, ни каким-то особым умением, что делало бы в его руках меч быстрее, а копье точнее, молодой начальник охраны имел неоспоримый авторитет среди солдат за смекалку и мужество.