Трон

— Пароль?! — окликнули его.

Шимон, вышедший из тронного зала в восточное крыло дворца, не ответил: галерея освещена была плохо, охранник впереди терялся в темноте.

— Пароль?! — на этот раз уже с угрозой в голосе.

Шимон замедлил шаг и взялся за меч.

Однако из-за ближайшей колонны тут же выступила чья-то тень, а к горлу приставили острие копья.

— Лев! — довольный скрытным маневром своего солдата, усмехнулся сотник. — Отзыв?!

— Лисица!

Караульный убрал копье, встал рядом.

— Надин, кто-нибудь появлялся?

— Таба-Ашшур.

— Ушел?

— Нет, еще там.

Кивнув, Шимон пошел дальше, размышляя над тем, с какой это стати командир решил среди ночи то ли навестить царя, то ли проверить караул. Если последнее, то за два года их совместной службы такое случалось лишь трижды... В любом случае, что-то серьезное.

Второго караульного на этом посту звали Думуз. Он вытянулся перед начальством, застыл, прямой, словно копье, и, кажется, перестал дышать, когда сотник проходил мимо.

Тридцать две каменных ступеньки по витой лестнице наверх…

И сразу грозный окрик:

— Пароль!..

На этой галерее — четверо охранников. Шимон стал вспоминать: Убар, Таби, Аба и, кажется, Балих. Во дворце они всего неделю. Тоже ветераны. Всем лет по тридцать. Таба-Ашшур забрал их из своего кисира, где раньше служил. Новобранцев среди царских телохранителей никогда не было, но и стариков особо не жаловали. Обычно ротации в отряде происходили как раз из-за возраста.

«А ведь мне тоже еще два-три года, и все — кончилась служба», — вдруг пожалел себя Шимон. Поинтересовался:

— Что Таба-Ашшур, спешил?

За всех ответил Убар:

— Очень. Обычно всегда хоть словом обмолвится, а тут...

Шимону подумалось: «Значит, не с проверкой, значит, все-таки к царю».

С этой галереи всегда открывался чудесный вид на дворцовый сад. Будь сейчас луна и звезды, отсюда можно было бы полюбоваться и стройным кипарисом, и величественным буком, и изящным тисом. Но оттого, что ночь выдалась темная и ветреная, казалось, будто внизу встает дыбом земля.

И снова витая лестница. Пока поднимался, услышал шум. Наверху кто-то громко разговаривал.

«Неужто Таба-Ашшур? — удивился про себя Шимон. — Как же это на него непохоже…»

Оказавшись на террасе, он разобрал слова:

— Да я вас на кол посажу! — все верно: командир, его голос.

Несколько минут назад Таба-Ашшур ворвался к Син-аххе-рибу, чтобы доложить об измене, о том, что дворец оцеплен, а кто всем руководит, неизвестно. Однако нашел в царских покоях только испуганных наложниц. Царь исчез.

Десятник Арвиум, старый приятель Шимона, запинаясь, оправдывался:

— Повелитель всю стражу прочь прогнал еще два часа назад…

— Мне почему не доложил?!

Десятник промямлил что-то неразборчивое.

Два десятка стражников выстроились перед входом в царские покои в две шеренги. Таба-Ашшур в своем неизменно закрытом шлеме стоял напротив Арвиума и каждое свое слово сопровождал ударом кулака в грудь воина.

— Кожу… с тебя… живого… сдеру… если что… с царем… случится!

Шимон встал за спиной у командира и осторожно откашлялся, чтобы привлечь его внимание. Тот мгновенно обернулся, но, судя по голосу, нисколько не удивился появлению здесь начальника караула.

— Поднимай всех! И живо! — закричал Таба-Ашшур.

Исполнить приказ командира Шимон не успел, на нижней галерее подняли тревогу:

— Измена! Нас атакуют!

***

— Пароль! — потребовал Думуз, когда в восточном крыле дворца появились почти три десятка вооруженных людей.

Ответа не последовало, а неизвестный отряд с шага перешел на бег.

Впрочем, прятавшийся в тени колонны Надин уже узнал кое-кого из воинов. Они принадлежали к внутренней страже, которая подчинялась Бальтазару.

«Вот будет потеха», — снисходительно подумал о неприятеле царский телохранитель, как будто его ждала не смертельная схватка, а легкая прогулка.

Дождавшись, когда отряд поравняется с ним, Надин ударил копьем ближайшего к себе стражника, выхватил из ножен серповидный меч и мгновенно убил второго, а затем третьего. Одновременно вступил в бой Думуз, он же и закричал: «Измена! Нас атакуют!».

И закрутилось. Полилась кровь. Зазвенела сталь…

Двое против двух с лишним десятков человек.

Главное было — выстоять, дождаться подкрепления.

Еще двоих Надин выпотрошил, как баранов. Одному перерезал горло. И только последний доставил хлопот, даже задел бедро.

«Пустяк, царапина, — пронеслось в голове. — Вот я тебя…»

Однако стражник попался опытный, проворный и яростно отбивал все атаки. Пока Надин возился с одним, Думуз дрался со всеми остальными и поэтому вынужден был отступить на лестницу, где противник не мог воспользоваться численным перевесом.

Наконец подоспели Убар, Таби, Аба и Балих, стали теснить внутреннюю стражу копьями. После этого люди Бальтазара дрогнули и побежали, но в галерее их уже ждал Надин, который расправился с ними по одному, словно со слепыми котятами.

— Этого я оставил допросить, — пояснил Надин, показывая на пленного, самого ловкого своего противника, лежащего на мраморном полу со связанными руками.

— Сам-то как? Цел? — с тревогой спросил Думуз, заметив, что его товарищ едва стоит на ногах, а правая штанина пропиталась кровью.

— Так… царапина, — отмахнулся Надин. И вдруг зашатался, — его едва успели подхватить на руки, — обмяк и потерял сознание. Раненого положили на пол и срезали одежду, чтобы посмотреть, насколько все серьезно. Когда выяснилось, что повреждена бедренная артерия, попытались наложить жгут из ремня. Но было слишком поздно…

***

Выпроводив гостя, Ашшур-дур-пания несколько минут сидел неподвижно. Прежде чем действовать, ему нужен был план. Кто-кто, а уж он не сомневался: заговор раскрыт и если их до сих пор не арестовали, то только потому, что на каком-то этапе Арад-бел-ит тоже потерпел неудачу. Был ли здесь чей-то просчет, вмешались ли обстоятельства, или причиной стало сопротивление Ишди-Харрана (единственного их союзника снаружи) при попытке его арестовать — сейчас не имело значения.

«Это вопрос времени… — пробормотал Ашшур-дур-пания. — Мало того, что сил у принца больше, так теперь еще и инициатива на его стороне».