Тростник под ветром

— Сюда идут полицейские! — тихо сказал Киёхара, обращаясь к Юхэю.— Трое. Сейчас я поднимался с ними по лестнице.

Юхэй только коротко кивнул вместо ответа. Обычное хладнокровие, казалось, нисколько ему не изменило. Он спокойно стряхнул в пепельницу пепел с сигареты.

— Вот как...— произнес он.— Совещание кончится минут через двадцать; будь добр, подожди меня в приемной.

Несколько сотрудников испуганно поднялись. Другие начали перешептываться — необходимо было спрятать кое-какие письма и рукописи. Юхэй усмехнулся.

— Ничего, ничего. Не будем пугаться,— сказал он.— Давайте лучше поскорее закончим нашу работу.— С этими словами он вновь опустил глаза на лежавший па столе редакционный план очередного номера. В это гремя вошла девушка из гардеробной и почтительно протянула директору визитную карточку. «Санноскэ Такэд-зима, начальник отдела по особо важным делам, Управление полиции города Иокогамы»,— прочитал Юхэй.

— Он говорит, что желает видеть господина директора...

— Скажите, что я занят и принять его не могу.

Девушка вышла, и Юхэй снова занялся лежавшими па столе бумагами.

— Послушай, может быть лучше с ними не ссориться? Ведь эти господа способны на все...— сказал Сэцуо Киёхара.

Снова появилась девушка из гардеробной. Она была взволнована.

— Эти... эти посетители... Они прошли в помещение редакции. Я не пускала, но они не послушались... Что делать, господин директор?

Воцарилась напряженная тишина. На мгновение директор закусил губу. Потом спокойно обратился к сидевшему напротив молодому сотруднику:

— Будь любезен, сходи туда на минутку... Если у них есть ордер на обыск, пусть предъявят, а нет — пусть немедленно покинут помещение редакции... Так и скажи.

Молодой журналист поспешно вышел и долго не возвращался. Тем временем совещание прервалось. Все неподвижно сидели на местах, словно боясь пошевелиться в предчувствии внезапно надвинувшейся опасности.

Наконец выходивший для переговоров сотрудник вернулся.

Он был бледен от волнения.

— Они роются в бумагах, на книжных полках, шарят повсюду. Я спрашивал, есть ли у них ордер на обыск, но они не ответили. На столах все перерыто.

Молодому журналисту было явно не под силу справиться с незваными посетителями. Вместо него в помещение редакции направился заведующий издательским отделом, человек средних лет.

За это время Юхэй не произнес ни единого слова. На лице его застыла неопределенная, блуждающая усмешка... Итак, полиция ворвалась к нему в редакцию. Ничего удивительного. Он давно уже ждал этого. Арест журналиста Кироку Хосокава навлек репрессии на «Синхёрон». Несколько сотрудников во главе с Кумао Окабэ арестованы полицией Иокогамы. Причиной всех этих событий является борьба с коммунистическим движением. Некоторые реакционные деятели, группирующиеся вокруг Общества служения родине — единственной организации, объединяющей теперь работников прессы,— спешат воспользоваться этим случаем, чтобы разом покончить с неугодными им журналами и тем самым окончательно выбить почву из-под ног либерально настроенных журналистов. Куда ни взгляни, повсюду безысходный мрак...

— Я приму их... Попроси пройти в кабинет. Совещание отложим,— тихо, почти шепотом, сказал Юхэй сидевшему рядом сотруднику.

Тем временем в помещении редакции заведующий издательским отделом безуспешно препирался с бесцеремонными посетителями.

Трое полицейских чинов, покуривая сигареты, перебирали бумаги, лежавшие на письменных столах. В это время вошел один из сотрудников и сказал, что директор готов принять посетителей.

Юхэй встретил гостей в своем кабинете. Войдя, полицейские внимательно оглядели комнату профессиональным взглядом сыщиков.

— Весьма сожалеем, что помешали вашему совещанию,—сказал Такэдзима.

— Напротив, это я должен просить у вас извинения за то, что заставил вас ждать.

— Превосходный у вас кабинет... Да, да... Отличное помещение...— говоря это, Такэдзима оглядывал комнату, читал названия на корешках книг, стоявших на книжных полках, косил глаза на конверты, лежавшие на столе, пытаясь прочесть имена отправителей.

Когда посетители сели, Юхэй решительно и строго взглянул на них.

— Я протестую против того, чтобы обыск в помещении редакции производился без соблюдения законных формальностей. Если вы считаете необходимым произвести обыск, будьте любезны, соблюдайте все законные процедуры.

— Ну, это не столь важно,— Такэдзима, полный смуглый человек лет сорока, с коротко подстриженными усами, иронически усмехнулся,— Ладно, с обыском можно повременить. Сегодня мы пришли сюда, чтобы побеседовать с господином директором. Обыск мы сможем произвести в любое время, когда понадобится... Так что в следующий раз, уж не взыщите, просмотрим все основательно.

— Вот как? — директор кивнул.— Если обыск будет произведен на законном основании, я не собираюсь противиться, да у нас и нет никаких оснований бояться обыска. Просто мы чувствуем себя в крайне затруднительном положении, когда нарушаются права, присущие пашей профессии.

— Ладно, довольно об этом Когда надо будет, тогда и сделаем обыск.

В таком случае позвольте спросить, чему я обязан?..

Санноскэ Такэдзима умышленно неторопливо чиркнул спичкой, закурил сигарету и с нарочитым спокойствием произнес:

— Сколько у вас в редакции коммунистов?

— Об этом мне ничего не известно.

— Гм... Но вы, я полагаю, не будете отрицать, что среди ваших сотрудников имелись субъекты с подобными настроениями?

— Повторяю, об этом мне ничего не известно.

— Вы хотите сказать, что не признаете этого факта?

— Не признаю. И если вы собираетесь спрашивать меня об этом, то думаю, что отвечать мне не стоит.

— Так, понятно... Между прочим, о вас говорят, будто вы по убеждениям либерал. Ну, а на это что скажете?

На этот вопрос было не так-то легко ответить. Малейшее слово, которое Юхэй произнесет в ответ, может быть сказано лишь при наличии твердой решимости бороться с правительством, с военщиной, больше того — со всем общественным строем современной Японии.

Юхэй не собирался просвещать служащих полиции, рассказывая им о принципах либерализма. Он был не настолько легкомысленным, чтобы пуститься в бесполезную дискуссию с личностями подобного сорта.

— Что именно дает вам повод считать меня либералом?

Мягкий протест, звучавший в этих словах, взбесил одного из незваных гостей..

— Сказано — либерал, значит либерал! Или ты собираешься отрицать это? Ну что ж, попытайся, если сумеешь!

Юхэй спокойно, поверх очков взглянул на полицейского, едва не стучавшего кулаком по столу в припадке злости.