Тростник под ветром

В результате сокрушительных налетов авиации противника на Рабаул, на Соломоновы и Маршаловы острова японский флот потерял большую часть своих самолетов. Японские эскадры лишились необходимого прикрытия. Эскадра, потерявшая самолеты, перестает быть боевым соединением — это беспомощная игрушка. И вот для защиты «жизненно важной линии фронта»—островов Сайпан — Тиниан — Яп архипелага Палау — командующий эскадрой самолично прибыл в Токио для переговоров о поставках дюралюминия.

Производство дюралюминия составляло триста тысяч тонн в год, из которых шестьдесят процентов получала армия и около сорока — флот. Руководство военно-морского флота неоднократно пыталось убедить командование армии передать большую часть дюралюминия для нужд флота, но армейские руководители упорно отвергали все предложения подобного рода.

«Мы считаем бессмысленным попусту расточать драгоценное вооружение, решающее исход войны, для защиты каких-то ничтожных островков в южных водах Тихого океана. Бросьте совсем эти острова! Нужно заманить врага в ловушку. Когда противник окажется на территории Японии, армия возьмет на себя ответственность за осуществление операций, в которых Япония одержит победу»,—заявляли руководители армии.

По мере того как ухудшалось положение на фронте, никогда не прекращавшаяся борьба за влияние между армией и флотом проявлялась все более откровенно и грубо; иногда складывалось впечатление, будто армейское руководство с иронической усмешкой наблюдает за поражениями, которые терпит флот. Командующий эскадрой адмирал Кота сам начал переговоры с руководи гелями армии о поставках дюралюминия; было совершенно очевидно, что в случае неудачи война на Тихом океане не сулит Японии ничего, кроме самого плачевного поражения. Вот почему информбюро военно-морского министерства не уставало при каждом удобном случае ратовать за необходимость первоочередного снабжения флота самолетами: «Если флот будет располагать самолетами, ситуация на фронте еще может измениться к лучшему. Хоть одним самолетом больше, хоть на час раньше!»

Действительно, нехватка морской авиации грозила окончательной катастрофой. Почти все авианосцы были уже потоплены, военные операции приходилось строить в расчете на соединения крупных самолетов, базирующихся на суше. А крупные самолеты требовали большого количества дюралюминия.

Тем не менее личные переговоры адмирала Кога тоже не увенчались успехом. Ему удалось добиться только равного распределения дюралюминия между флотом и армией. Была достигнута договоренность, согласно которой флоту отпускалось отныне лишь не намного больше дюралюминия, чем раньше. Дело дошло до того, что начальник главного морского штаба Сюсин Нагано, пытаясь достигнуть цели, доложил о нуждах флота самому императору, но руководители армии, возмущенные «столь дерзким нарушением этикета», категорически запрещающего обращаться непосредственно к «священной» особе, немедленно потребовали, чтобы Нагано сделал себе харакири.

Между тем авиация сухопутных войск не годилась для операций дальнего действия, не имела опыта в полетах над морем и в действиях против подвижных целей. Иными словами, ее невозможно было использовать на море. К тому же армейские руководители отнюдь не собирались выручать флот, находившийся на грани краха после потери почти всей своей авиации. Их совсем не устраивало, чтобы вся честь боевых подвигов досталась флоту.

В информбюро военно-морского флота эти внутренние распри способствовали усилению пессимистической точки зрения на дальнейшие перспективы военных действий. Руководство информбюро пришло к выводу, что единственный оставшийся выход — заручиться поддержкой со стороны гражданских органов печати и всколыхнуть таким образом общественное мнение в стране, поскольку усилия самих руководителей флота не приводят к желаемым результатам. Журналисты, бывавшие в военно-морском министерстве, неоднократно слышали подобные требования от начальника информбюро капитана I ранга Кацурабара и его заместителя капитана II ранга Ота.

Откликаясь на эти требования, редакторы некоторых крупных токийских газет пытались привлечь видных специалистов из гражданской среды, с тем чтобы они выступили в защиту интересов военно-морского флота. Однако постоянные жестокие репрессии в отношении печати привели к тому, что не находилось ни одного смельчака, который согласился бы выступить в опасной роли инициатора нового общественного веяния. Тогда руководство одной из газет для начала предложило журналисту Такэдзи Синдо написать статью, подробно освещающую этот вопрос.

Статья журналиста Синдо появилась в утреннем выпуске газеты двадцать третьего февраля, как раз рядом с «Манифестом о введении чрезвычайного положения» премьера Тодзё.

«Бамбуковыми копьями делу не поможешь. Все решают самолеты. Точнее — авиация военно-морского флота!» Под этим заголовком, набранным крупным шрифтом, в статье горячо отстаивалась необходимость наличия мощной морской авиации, приданной военно-морскому флоту. Заканчивалась статья недвусмысленным выводом: «Бороться с авиацией противника бамбуковыми копьями — утопическая затея!»

Информбюро военно-морского министерства одобрило содержание статьи, подчеркнув, что в ней поистине «отразились мысли каждого военного моряка и всего флота в целом»; из Информационного управления при кабинете министров тоже в тот же день по телефону передали в редакцию похвалу по поводу выступления журналиста Синдо. Только премьер-министр Тодзё, прочитав статью, вскипел от гнева.

Как раз в тот же день, после обеда, состоялось заседание начальников управлений и отделов Генерального штаба и военного министерства. Едва явившись на заседание, премьер обрушился с бранью на начальника информбюро армии Мацумура. Главный смысл разноса состоял в том, что попытка отрицать великое значение бамбуковых копий, как решающего оружия в предстоящих боях, идея которого выдвинута руководителями армии, и выгораживать военно-морской флот — недопустимая дерзость. Начальник информбюро пытался привести какие-то оправдания, но премьер уперся, не желая ничего слушать, и приказал подвергнуть суровому наказанию журналиста, написавшего эту статью.

Досталось и газете, поместившей статью Синдо,— в тот же день была запрещена продажа вечернего выпуска. Начальник информбюро армии собственной персоной поехал в Информационное управление при кабинете министров, беседовал с заместителем-начальника управления Мурата и на следующий день вызвал к себе руководящих работников провинившейся газеты. Явились главный редактор и его заместитель.

Приказ Мацумура и Мурата гласил, что автор крамольной статьи должен немедленно понести наказание, как явный пораженец. Сотрудники газеты имели смелость возразить, что не считают возможным выполнить подобное указание. Тогда на следующий день в редакцию позвонили по телефону из военного министерства; интересовались местом рождения журналиста Синдо. А еще через день прибыла телеграмма, на сей раз уже непосредственно из муниципалитета города Такамацу, префектуры Кагава — родины Синдо, согласно которой его немедленно призывали для прохождения военной службы в полк Марукамэ. Это и было наказание. Военный министр, он же всемогущий премьер, державший в руках всю армию, использовал воинскую повинность как средство для расправы.

В информбюро военно-морского флота знали об этих действиях армии. Заранее зная, что журналиста Синдо обязательно попытаются забрить в солдаты, руководство информбюро поспешило опередить события: Синдо оформили военным корреспондентом и собирались уже отправить на военно-морскую базу на архипелаге Палау. В это время прибыла телеграмма-повестка. Военно-морской флот пытался вступить в переговоры с военным министерством, прося отменить призыв Синдо, «поскольку он уже мобилизован во флот в качестве вольнонаемного журналиста», по в военном министерстве с присущей господам военным любезностью заявили, что «призыв — высший приказ, и, кем бы ни являлся Синдо — вольнонаемным журналистом или кем-нибудь иным,— в данном случае не имеет ровно никакого значения».

Тогда, пытаясь заступиться за Синдо, мобилизационный департамент военно-морского министерства специально командировал своего сотрудника к начальнику мобилизационного управления армии, но разговор окончился безрезультатно. В конце концов начальник мобилизационного департамента флота Кэнрё Сато дошел даже до самого военного министра Тодзё, но все попытки избавить журналиста Синдо от призыва в армию так и не увенчались успехом. Делать нечего — пришлось Синдо с вещевым мешком за спиной ехать в далекий город Такамацу на остров Сикоку.

Такова была закулисная сторона пресловутого «инцидента с бамбуковыми копьями», о котором в свое время много толковали в журналистских кругах. Небольшая статья размером в каких-нибудь шестьдесят газетных строк неожиданно превратилась в повод для сведения старых счетов между руководителями армии и флота.

Положение на фронтах тихоокеанской войны с каждым днем становилось все более угрожающим, а военные руководители, словно это их вовсе не касалось, продолжали борьбу за влияние в высших военных сферах. Газета, поместившая статью Синдо, получила строгий выговор от военного министерства. Главного редактора и его заместителя, на которых пала вина за появление злосчастной статьи, сняли с работы. (Впоследствии, когда кабинет Тодзё ушел в отставку, оба вновь возвратились в редакцию.)