Трясина.Год Тысячный ч.1-2

Лемар - Лютнист у храма

– Ян! Ян, а давай поднимемся на старое замчище. Там такая гора высоченная, наверно, вся округа видна. Посмотрим, что там делается. То есть, я посмотрю, а потом расскажу тебе.

Замчище? Отлично. Да куда угодно. Только не приставай больше с расспросами, ладно?

– А давай. Пока не померли.

– Мы не умрём!

Да, пожалуй. Поживём ещё немножко. А ведь почти уже решился. Отползти куда-нибудь в подворотню, и там уже. Потом коронеры подберут. С капсулой в зубах. Так бы и сделал, если б она осталась в том доме. Молодец, Варгус, обмакнул по самые уши. Помни, кто ты есть, собачья кровь.

– Ян, а ты много людей убил?

Да твою ж душу мать! Сколько можно-то?..

– Ну как сказать. Во время беспорядков у нас был приказ стрелять на поражение. Я специально не прицеливался. Но кому-то может и прилетело, не знаю.

В Мертвячьем Овражке точно прилетело. Стреляли боевыми. Трое наших и офицер. А у того был мешок на голове. Везли в железном фургоне. Долго. Переговариваться было запрещено. Остановились на просеке. В склоне оврага была вырыта могила. И лес вокруг. На краю оврага стояла машина с включёнными огнями, а рядом прохаживались двое Соглядатаев в униформах. Валога и ещё кто-то. Того подтащили к краю могилы и заставили опуститься на колени. Сказали - именем Августы. Потом офицер отдал приказ. Стреляли все трое одновременно. Хотя хватило бы и одного. Нам так и не сказали, кто это был. Ясно, что враг Августы. Один из. У неё вообще врагов много.

– Ян, а тот человек...почему ты всё-таки решил его прикончить?

– Он бил свою жену.

– Вот, гад!
– воскликнула девочка. А потом добавила негромко: - Наверно, это трудно, убить человека?

– Наверно. Я не смог.

Прокололся. Теперь уже и не вспомнишь, где именно. Дом-то был хорошо изучен. Резиденция под Вильском. А он дверь кабинета никогда не запирал. Надо было сразу в затылок. А он обернулся. Ну и крику же поднял. Вопил, как баба. У него парабеллум на столе лежал, а он, видно, с перепугу про него забыл. За чернильницу схватился. Из зелёного мрамора, тяжеленную. И то промахнулся. Засандалил прямо в стену. Потом, наверно, пришлось обои переклеивать. Когда меня выводили из кабинета, он прятался под письменным столом. Грозный Мика. Курам на смех. Меня допрашивал Алех Валога. Сказал - это дело мы замнём. Ничего тебе не сделают. Ничего...

– Ян, а у тебя есть братья или сёстры?

– Сестра есть, старшая.

– А младшая?

– Да как-то Бог миловал.

Ненавидишь меня, Лита? Знаю, что ненавидишь. Ну прости. Кто ж знал, что всё закончится именно так?..

– Ян, а она красивая?

– Кто, сестра моя?

– Нет. Та женщина.

Беренис.

– Красивая.

Как гибкий клинок. Тело, как гибкий клинок. И розы в волосах. Она любила красные. В Царьгороде в моде были розы без шипов. Специальные, для аристократок, чтобы не искололи себе пальцы. Но такие цветы она презирала. "Роза без шипов - всё равно что вино без хмеля", так она говорила. Она трогала эти колючки, острые, как иглы - легонько, кончиками пальцев. А потом вправляла бутон себе в причёску и замирала перед зеркалом. Надолго. Будто завороженная собственным отражением.

– Ян, ты любил её? Правда? Любил?
– допытывалась Нара.
– Цветы дарил и...всё такое?

– Стихи писал. Отвяжись, Нара.

– Любовные?

– Хреновые.

– А мне расскажешь?

– Никогда.

– А почему?

– Смеяться будешь.

– С чего вдруг?

– Она смеялась.

– Потому что дура.

– Много ты понимаешь.

Она, вообще-то, не смеялась. Но лучше бы смеялась. Или прямо бы сказала, что стихи дрянь. А она вообще никак не комментировала. Может, она их и не читала. В глаза даже не видела. Придумал тоже - совать конверты ей под подушку, в надежде, что она найдёт и прочитает. А находила их прислуга, например. Лакеи с горничными. А потом читали их друг дружке и ржали в голос. Глупость ужасная. Чёрт, ну почему у меня всегда всё через задницу?..

– Ян, постой, - сказала Нара, потянув его за рукав.

– Что такое?

– Мне надо, - сказала она шёпотом.

– Что, опять?

– Угу. Тут подворотенка. Я быстро. Подожди минутку, хорошо?

Подворотенка. Нахваталась уже словечек.

– Ну беги.

Никак не получается её представить. Образ разваливается. Нара - имя наше, семгальское. А по-ромейски шпарит чисто, без акцента. Оно и понятно. С рожденья по приютам, а там семгальскому не учат. Зачем он нужен? Даже страны такой уже нет... И всё-таки, куда её девать, если мы выживем? Опять в приют? А сам я куда денусь?.. Лита. Господи. Лита. Там была такая мясорубка. Земля кипела. С ней же ничего не случилось, правда, Господь Вышний, Единый, Незримый, Всемогущий, с ней ведь всё в порядке?..

– Ян! Ян! Обалдеть! Здесь крокусы!

– Что? Какие крокусы?

– Нашла в подворотне! Целая корзина крокусов, лежала прямо на земле. Кто-то их вырастил и бросил, или потерял.

– Ты что, корзинку тащишь?

– Их надо спасти! Они же погибнут, здесь так холодно. Ян, давай раздадим их людям.

– Да кому они нужны?

– А лучше отнесём их в храм. Поставим возле алтаря. Здесь в Лемаре очень красивый храм. Белый такой, со шпилями.

– Нара, ты ж на замчище собиралась.

– Так мы туда и идём. А после в храм.

***

На краю городского вала, где когда-то возвышалась крепостная стена, стояли люди - по одному, по двое, либо группками человек по пять. Почти никто не разговаривал. Люди глядели в небо, затянутое снеговыми тучами. Воздушного корабля всё не было. Знамений тоже. Казалось, о зачумленном городе позабыли все - и власти, и сам Господь Вышний. Некоторые, устав глядеть в пустые небеса, переводили взгляд за городской вал и начинали всматриваться вдаль, будто в надежде разглядеть знакомые лица там, по ту сторону Тёрна.

– Ну чего там, Нара? Корабля так и нет?

– Неа!

– А что есть?

– Грузовые машины перед воротами. И два брезентовых шатра. Вокруг города военные с винтовками. Стоят, вытянувшись в цепочку, по солдату через каждые пару саженей. А ещё в земле пропаханы канавы, там на дне что-то горит, но дыма нет, только воздух дрожит от жара.

– Ловушки для крыс. Они переносят морову язву, а Тёрн для них не препятствие. Крыса может запросто проскользнуть под заграждением, человек - никогда. Видишь его?

– Тёрн? Ага, вон там, на горе, где дорога. Сетка такая, а за нею люди. Просто люди, не военные. Смотрят на город. А мы на них.

Нара видела, как от толпы, стоявшей у заграждения, отделился какой-то человек. Подойдя почти вплотную к сетке, он вдруг принялся подпрыгивать и размахивать руками. Кажется, он даже что-то крикнул. Впрочем, на таком расстоянии всё равно не разобрать, да ещё и машины внизу тарахтят моторами.

– Чертёнок, - проговорил Ян.

– Что?

– Сказка такая есть. Чертёнок жил в лесу, людей пугал. Пока его самого не напугали.

Он опустил руку в карман куртки и нашарил там металлический рифлёный диск. Монета. Ян повертел её в пальцах, взвесил на ладони. И вдруг, вскинув руку, с размаху швырнул её за городской вал.

– Ян ты что?!
– крикнула Нара, провожая монету глазами - та, тускло сверкнув, исчезла в зарослях самшита, укрывавших склоны замчища.
– Зачем ты выбросил деньги?

– Так надо. Потом объясню. Пойдём, Нара. Тут, похоже, ничего интересного.

– Ага, пошли. Надо ещё цветы в храм занести, - сказала девочка. Она всё ещё держала в руках корзинку с крокусами.