Трясина.Год Тысячный ч.1-2

– Вот видишь, Ян, ничего страшного не случилось, - сонно сказала Нара.
– Этот человек вовсе не желал нам зла. Он просто хотел помочь.

– Не вижу. Ладно. Спи уже, - проговорил Ян.

***

Когда часы на ратуше отзвонили полночь, дверь храма приоткрылась, и на пороге возникла грузная, закутанная в шубу фигура. Судья Пелягриус был разочарован, увидев, что девочка и слепец спят рядом на сдвинутых лавках. Он рассчитывал, что дьячок отведёт девочку в ризницу, подальше от слепца, оставив его где-нибудь в предбаннике. Ну да ладно, чёрт с ним. Действовать нужно было быстро. Бесшумно прокравшись между скамейками, он приблизился к девочке, которая спала, подложив руку под голову и укрывшись своим стареньким пальтишком. Склонившись над ней, судья полюбовался очертаниями её тела под грудой тряпья. Затем он быстро зажал девочке рот и сдёрнул со скамьи. План был прост: отвести девчонку к себе домой и запереть на ключ, ну а после он о ней позаботится.

На деле же всё оказалось не так просто, ибо девчонка оказала неожиданно яростное сопротивление. Пытаясь освободиться, она билась и дёргалась в его руках, и даже пробовала драться ногами - если б не плотная шуба, судье бы не поздоровилось. Наконец, изловчившись, она впилась зубами в его ладонь. Судья вскрикнул и ослабил хватку.

– Помогите!
– закричала девочка.

Чертыхнувшись, судья снова зажал ей рот.

– Не нужно скандалить, мышка моя, - сказал он.
– Никто тебя не услышит. Даже дьячок. Он нынче оглох и ослеп, а заодно и онемел.

Судья поволок её к выходу. Девочка отчаянно отбивалась. Сквозь шубу судья чувствовал прикосновения её юного, гибкого тела. Внезапно в нём разгорелась похоть. Он замер. А чего, собственно, ждать? На улице девчонка может вырваться и удрать, а в храме никого нет, кроме этого калеки. Но он ведь нам не помешает, верно? Судья развернулся и потащил девочку в боковую часовенку, где горела лампада. Втолкнув её внутрь, он начал стаскивать с себя бобровую шубу. Воспользовавшись моментом, девочка рванулась к выходу, но судья преградил ей дорогу.

– Давай не будем ссориться, синичка моя, - сказал он.
– Ты должна вести себя хорошо, иначе будешь наказана.

Он ухватил девочку за платье и швырнул её на пол. Тонкая ткань с треском разошлась под его пальцами. В полумраке судья увидел её бледное плечо. Он склонился над ней и, дрожа, начал расстёгивать пуговицы сюртука. Девочка отчаянно колотила его кулачками по лицу и груди. Сыпавшийся на судью град ударов ещё сильнее распалял его желание.

Судья так и не понял, откуда взялся убийца, ринувшийся на него из темноты. Краем глаза он заметил тускло сверкнувшее лезвие. Инстинкт самосохранения был развит у него отменно. Судья шарахнулся в сторону. Лезвие просвистело мимо и со скрежетом чиркнуло по каменному полу, едва не сломавшись. Судья оттолкнул девочку и бросился бежать. Кто-то ухватил его за ногу, и он почувствовал острую боль в правой голени. Его сапог стало заливать чем-то горячим, густым и липким. Завизжав, судья рухнул на пол. Он уже не чувствовал боли. Его захлестнул животный ужас. Приволакивая раненую ногу, судья пополз к выходу. Чьи-то пальцы вцепились в его редеющие волосы. Голова его запрокинулась кверху, и взгляд устремился на тёмные хоры.

– Спасите...
– прохрипел судья.

Его горло будто обожгло огнём, он захлебнулся кровью, и наступила кромешная тьма.

Ян отбросил нож и поднялся на ноги.

– Нара!
– позвал он.

Девочка не отвечала.

– Нара, где ты?

Он вытянул перед собой руки и сделал шаг. Выругался вполголоса, натолкнувшись на скамью.

– Я здесь...
– услышал он.

Нара сидела на полу часовни, сжавшись в комок. Ян опустился перед ней на колени и коснулся её плеча. Его пальцы пробежали по её лицу. Девочку слегка колотило, но она не плакала.

– Он ничего тебе не сделал?
– спросил Ян.

– Нет. Только платье порвал.

– Нара, нужно уходить. Нам нельзя здесь оставаться. Понимаешь?

Она кивнула и поднялась на ноги, придерживаясь за Яна.

– Что с ним?
– прошептала девочка, когда они проходили мимо бездыханного тела, лежащего между скамьями.

– В обморок упал. Идём скорей, пока не оклемался.

Когда храм опустел, тени в нишах стен зашевелились. Красноватый огонёк лампады, теплившейся в боковой часовне, вдруг раздвоился. Затем их сделалось четыре...шесть...двенадцать...и вскоре уже целые вереницы глаз двигались вдоль боковых нефов. Двуногие фигуры, безобразно скорченные и ссутуленные, одна за другой выныривали из темноты между колонами. Они напоминали одновременно волколаков и гиен-оборотней, но в их облике всё же было больше человеческого, чем звериного. В неясном свете фонарей, лившемся сквозь стрельчатые окна, видны были их безволосые осклизлые тела, клочковатые гривы, заострённые, как у гончих, уши и оскаленные пасти, с которых стекала тягучая слюна. Вскоре их собралась целая стая. Мерзко хихикая и что-то лопоча, они прыгали с одной скамьи на другую, подбираясь всё ближе к безжизненному телу, распластанному на полу храма.

Лемар - Человек в чёрном

– Где корона Солнца?

– Унесли драконы.

– А где ясный Месяц?

– Да в трясину канул.

– Куда звёзды делись?

– Вороньё склевало.

– Где твоя лучинка?

– Сгорела, погасла...

Они долго бежали по узким, запутанным улочкам, не разбирая дороги, прочь от злополучного храма. Нара тащила Яна за руку - свой посох он где-то обронил, возможно, оставил его в храме. Там же, где и нож. Оставалось лишь полагаться на зрение Нары, а она, похоже, заблудилась окончательно. Потом, выбившись из сил, они брели наугад, пока не оказались в каком-то отдалённом квартале, где не горело ни одного фонаря, а мостовые были выложены не камнями, а досками, вмёрзшими в застывшую грязь. Вдоль улиц громоздились двухэтажные деревянные бараки, многие из которых выглядели заброшенными. Их ветхие стены, кое-как подпёртые шестами и брёвнами, опасно кренились и нависали над мостовыми, едва не заваливаясь друг на друга.

– Как хромоножки, которые стоят, опираясь на костыли, - сказала Нара, разглядывая покосившиеся бараки.

Квартал, однако, был обитаем - кое-где во дворах были натянуты бельевые верёвки, а в окнах с уцелевшими стёклами виднелись занавески и даже горшки с домашними растениями. Так и не решившись попроситься к кому-нибудь на ночлег, беглецы укрылись в одном из заброшенных домов. Судя по всему, хозяева покинули его уже давно. Двери были сорваны с петель, оконные стёкла выбиты, на полу и стенах лежал тонкий слой изморози. В воздухе витал едва уловимый запах гари - наверное, когда-то тут случился пожар.

– Ян, я так устала...

– Я тоже.

Они сидели на досках пола, привалившись к стене. За стеной носился ледяной зимний ветер, хлопал оконными рамами, швыряя внутрь пригоршни снежной крошки. Где-то вдалеке послышались выстрелы - сухой частый стрёкот. Стреляли из штурмовых винтовок. Потом снова наступила тишина.

– Что это было?
– спросила Нара. И, не дождавшись ответа, проговорила вполголоса: - Не могу заснуть. Ян, расскажи что-нибудь.

– Что рассказать?

– Какую-нибудь историю.

– Нара, сейчас не время для историй.

– Как раз наоборот, - возразила девочка.
– Веселее б стало. В приюте мы всегда рассказывали друг другу всякие байки, хотя монашенки нам это запрещали.

Ян невесело усмехнулся.

– Хреновый из меня рассказчик. Вот Памва смог бы. У него неплохо получается.

– Памва? А кто это?

– Он из Братчиков.

– Твой друг?

– Можно и так сказать.

– А где он сейчас?

– Не знаю, Нара.

Она помолчала немного.

– Ладно, если ты не хочешь рассказывать, попробую сама придумать, -сказала она.
– Значит, так. В некотором царстве, в некотором государстве, жили-были говорящие крысы.

Они были совсем как люди, только маленькие. Они жили в уютных домиках с кукольной мебелью. Свои жилища они украшали полевыми цветами и веточками можжевельника. Зимними вечерами они любили сидеть у камина в креслицах-качалках. Они покуривали трубочки, а в камине пеклись ягоды брусники, нанизанные на вертел. Крысы ходили друг к другу в гости, ели сладкие пироги и пили чай из чашечек, сделанных из цветной слюды. У них было много праздников. Весной они плясали вокруг шеста, увитого разноцветными лентами, а зимой украшали куст можжевельника засушенными ягодами земляники и черники. Ну а потом... А что было потом, Ян?