Туата Дэ

Вой огромного волка стал силён как никогда. И тут Д-7 поняла почему эти механизмы зовут тварями -несмотря на их неживую природу. Конусы света, ударившие из огромных , похожих на лампы, источников белого - электрического, туаты и их творения никогда не использовали вененум,- света ударили,взметая клубы песка.

Она появилась из ниоткуда, как страшный сон.

Это были не лампы, не фары, освещавшие путь огромному механизму, которыми древняя машина решила упростить работу своим детекторам - самые настоящие глаза на выступающей вперёд обтекаемой каплевидной морде гигантского зверя. Смотрящие поверх устроенной его движением и магнитным колдовством бури. Древняя тварь уже увидела их. Она смотрела прямо на Д-7, не отводя взора и не моргая...

И тут до неё донёсся грохот моторов.

Это опять же была иллюзия разума. Д-7 выросла на Арсенальном Острове, встречая и провожая корабли с шумными пропеллерами. Она ПРОСТО ЗНАЛА, что моторы должны создавать невероятно много шума. На само деле, атомные моторы древней машины работали почти бесшумно и все звуки, что она производила, не имели отношения к его двигателям.

Бесконечный шелест создавался работой десятков мокро блестящих в свете его огромных танковых фар угольно-чёрных гусеничных лент, что несли на себе пепельно-белого цвета обтекаемый корпус. Иллюзия текущей чёрной воды, создавалась скользящими в своём поле, по самой поверхности не поддающейся плавлению в печах цвергов стали туатов, частиц магнитной псевдожидкости, служившей нестираемой и нерасходуемой смазкой при работе механизмов подвески и монструозных зубчатых колёс, вращавших металлические ленты . Вот уже пять веков эти жернова перемалывали мёртвые, состоящие из пепла и древнего железа пески - в золу и пыль.

Д-7 видела как на них них движется... Почти летит, сшибая кажущиеся единым целым дюны - и они разлетаются под ударом металлического Острова, на отдельные песчинки как разлетается как вода на брызги.ОНА ПРОСТО ЗНАЛА, что вибрации, причиняющие её кровоточащим ушам боль - это работа моторов невероятной мощности.

А такие моторы ДОЛЖНЫ рокотать. Да так словно, под блестящим жучиным брюхом махины рушилась целая горная цепь.

С того места, откуда смотрели на это зрелище фэйри, создавалось впечатление, что обтекаемая масса металлического клина носовой части "Апокалипсиса", подмяла создаваемую им же неестественную кроваво-красную бурю будто нечто монолитное.

Из-за бури, вокруг них царил такой адский шум, - пожалуй, даже посильнее чем от винтов, внутри авизо, - что девочкам приходилось почти что кричать. Толкаемый всей массой колосса воздух, как великанский выдох, ударил шестёрку фей с такой силой, что, на мгновение, сдул плазму Крыльев в ничто.

Танк не открывал огонь, - но и не сворачивал с пути, указанного ему ещё мёртвыми королями туатов, катясь прямо на фей - только потому что они находились за внешней границей щитов и пока что не представляли угрозы.

М-46, наполовину босая, потерявшая при спуске одну из своих щегольских кальцей с крылышками, почесала подошвой сохранившейся босую пятку - песок нестерпимо жёг кожу, так зуд хоть немного унимался и становилось полегче. Мельком глянула на сохранившуюся. Наверняка, в бою, и эта слетит. Придётся потом покупать новую обувку...

Ну да это даже хорошо - в город, на Остров, за покупками! Это всегда весело. Ананта отсыпет серебряных цилиндриков, с надетой на них медью, скажет что надо будет купить...

Надо бы только побыстрей всё тут закончить.

– Не удивительно, что даже туата дэ, -предвкушая весёлую игру крикнула она подругам, но её перебил новый порыв дьявольского ветра - Даже туата дэ проиграли "Апокалипсисам"!

Голос был её так весел и страшен -а задранный клинок, пылающий боевым пламенем, не оставлял сомнений в словах и намерениях.

Опущенный шмельцен Д-7 погас. Она рванулась к Старшей. Ей было всё равно как это выглядит - окружающий мир был обжигающе железен и страшен. Он гудел, рокотал, накатывал на неё как обвал... Почему так всё неправильно? Она никогда не слышала голоса Старшей или Ананты - они были слабы. Почему только эти звуки могли пробиться в залитые застывающей темной кровью уши. Вой и грохот рвались внутрь неё. Она не желала их слышать, закрывала глаза, надеясь укрыться в тихой тьме под веками, где доселе не было места никаким звукам, даже её собственному голосу - но живой металл, железными когтями, с хрустом проламывал тонкие птичьи косточки её черепа. Он жаждал рассказывать ей все кошмарные сны, что могли сниться живому железу туатов. Он ненавидел её теплоту и жизнь, ломая невесомые рёбрышки, чтобы досуха выжать своими когтями её сердечко... Единственным местом, где, как ей казалось, можно укрыться от здешней темноты, звуков, пронзительного света глаз механического дракона, была грудь Старшей, освещённой светом её шмельцена. Только Старшая здесь не была страшным призраком - она держала её за руку, она была в этом уверена...

М-46 удостоилась осуждающего взгляда. В ответ, та лишь пожала плечами. Что она такого сказала? Туатов, и в самом деле, сжёг Ядовитый Огонь. А выживших добили "Апокалипсисы". Это правда,все это знают. И Старшая - тоже.

Правда, сейчас, когда Д-7, чьи крылья, готовые погаснуть в любую секунду, будучи задутые железным дыханием магнитных щитов древнего танка, бессильная не то, что зажечь своё Оружие яростным боевым белым пламенем, огнём плавящим даже металл и урановую керамику туатов - но и даже просто разгоняющим вечный мрак мёртвой страны синим светом. Когда слёзы Д-7, что беззвучно рыдала у неё на груди, промочили ткань её платья у самого воротника... Сейчас, у АН-17 был особый взгляд на любую правду.

Её рука снова проникла под накидку.

"Бояться". "Нет" . "Нет"

Пальцы АН-17 вынимали застрявшую меж косточек позвонков тревогу и боль. Она повторяла это "нет" столько раз,сколько надо - пока сама не поверила.

"Бояться. Нет."

Глава XXVI

Часы на каминной полке протекали далеко за полночь, когда она пришла в себя. Взгляд, который привык находить даже малейший беспорядок, привыкший к тому, что здесь, в этом доме раз и навсегда все на одном и том же месте, моментально углядел, что было не так. Безделушки на каминной полке оставались сдвинутыми - так как это сделал полковник.

Муж сидел в кресле напротив неё, сгорбившийся, съежившийся, сжимающий в потном кулаке ту самую - бумажку.

Бутылка с коньяком, остававшаяся наполовину полной, была давно пуста, наполнена ночной темнотой - но пьяным он не выглядел.

Часы тикали. Гулко, как в доме покойника. Время отмерять уже не для кого, а глупый механизм продолжает…

Кресло под ней пахло кожей, потом, порохом, нефтяным запахом масла и горячего металла. Это ЕГО запах. Она вдохнула поглубже - так будет пахнуть и Джон. Когда вернётся. Если вернётся.

Даллесон заметил, что труп жены в кресле подаёт признаки жизни и поднял виноватый взгляд. Он бы давно дал ей нашатырный спирт или шлепнул по щекам… Но ему сказали, сказали ждать. И он ждал. А если бы она не проснулась? Умерла?

Мячик знал ответ.

Он бы продолжал ждать.

Так приказал полковник.

Он ушел?
– спросила она. Голова кружилась, в виске начинался странный тик. Она сейчас выглядела как сухая, строгая классная дама.

Из тех, для кого этот образ - как корочка пирога, как бетонный купол подземного склада снарядов. Словом, для тех, кому есть что скрывать. Может, подавленные эфебофилические наклонности, прорывающиеся только во время пощёчин и разминания девичьих бедер во время обыска воспитанниц. Мало ли что не хочется чтобы увидели. Или потому что, если не удержать в себе - дубы на десять миль окрест посечет…

Даллесон, как всегда, не знал урока.

Д-да… - только и смог выдавить.

Ты опять уедешь, - безо всяких эмоций сказала она, посмотрев на бумажку. Горло горело огнем, - Воды мне принеси, сукин сын.

Д-да, да,- обрадованно засуетился.

Он долго гремел на кухне, хлопая лишними дверцами, открывая и закрывая их - словно забыл, где стоит посуда. Но она терпеливо дождалась, пока он нашел и принес стакан, полный самой чистой воды из фильтра.