Туда! И надеюсь, обратно...

– Это угроза? – его лицо перекосило, и он крикнул инструктору. – Слышали? Она мне угрожает!

– Я тебя умоляю… Если бы я действительно угрожала, то сейчас бы уже разговаривала с твоим трупом. И поверь мне, разговор был бы намного содержательней.

– Да ты, – он подскочил ко мне. – ***!

– Китнисс, – Пит отгородил меня от этого придурка и поспешил увести подальше, из тренировочного зала.

– Ты что творишь? – прорычал он, когда мы оказались в коридоре.

– Он меня бесит. – ответила я, стараясь не смотреть ему в глаза, все думая о том, как же добыть нож.

– Ты не понимаешь, что…

– Пит, – я все-таки посмотрела на него. Не знаю, что он прочитал в моих глазах, но расспрашивать и поучать дальше не стал.

– Ладно, пойдем обедать…

Обед. Может, стащить нож из столовой? Нет, то жалкое подобие, которое не в состоянии разделить помидор на две ровные части, точно не подойдет. Что же делать? Может, попросить помощи у Пита? Если он разрешил порисовать у него на спине, то может и это разрешит? Хотя, рисковать не стоит, нужно что-то придумать… А если… Хм, может, и сработает.

====== Часть I. Трибуты. X ======

– Если орел – я выиграла.

Если решка – ты проиграл.

Друзья

– А еще добавляют буквально щепотку сахара, чтобы аромат…

– Пит, – прервала я наконец его безумно долгую, пусть и не нудную, но в данный момент совершенно мне не интересную лекцию. – Не знаю для чего ты это делаешь на самом деле – чтобы отвлечь меня, чтобы выполнить указания Хеймитча, чтобы просто поддержать беседу, или же потому что тебе это нравится, не важно! Поверь, за обедом лучше умалчивать о том, что в состав этого хлеба, – я указала на черный ломоть с зелеными крапинками. – Входят водоросли и рыбьи кишки!

– Не кишки – чешуя, – поправил он.

– Да? – я ещё раз взглянула на буханку, которая так и не стала аппетитнее. – Все равно… внутренности, наружности – невелика разница…

Он очень пристально на меня посмотрел, так, что даже помидорчик, невзначай брошенный в рот, полез обратно.

– Какая-то ты не такая…

– В смысле? – невольно вздрогнув спросила я, но тут же собралась с мыслями и поспешила перейти в нападение. – Откуда ты вообще можешь знать какая я на самом деле?

Он чуть приподнял уголки губ.

– Поверь мне, ты не такая уж и сложная… Раньше была… Но сейчас… – Пит задумался. – Может… А… нет… Но… ещё эта баранина…

Он опять?

– Да что ты пристал к этому мясу? Как будто ты у нас всеяден…

Парень пожал плечами.

– Вообще-то, да.

Я лишь фыркнула и недоверчиво покачала головой.

– То есть, возьмешься утверждать, что на этом столе, – я кивнула в сторону скатерти-самобранки. – Не найдется ничего, что ты не сможешь съесть.

Он уверенно кивнул.

Хорошо…

– Готов поспорить?

– Смотря на что, – пожал плечами парень.

Хм… И вправду, на что? Давай же, таракашка, отвечающий за хитроумные планы, твои идеи!

Поцеловать Диадему?

Банально.

Поцеловать Эффи?

Я так понимаю, тебе его не жалко?

Поцеловать Хеймитча?

Точно не жалко.

Поцело…

Да почему надо обязательно кого-то целовать? Вроде бы не март. Что за обострение? Ууу… заразы! Как спать не давать, так они первые в очереди, а как придумать что-нибудь нужное, так… Никакого толку, сплошная трата нервных клеток. Как всегда – все самое придумывать. И… Хм… я кажется уже придумала.

– Если я выиграю, и ты не сможешь проглотить то, что я тебе дам, не скорчив лицо, тогда поможешь мне в одном деле. – Он нахмурился. – Выполнишь одну маленькую просьбу.

– Одну просьбу… – не недолго подумал, с сомнением поморщился, но все-таки кивнул. – Хорошо. Но если выиграю я – ты расскажешь мне всю правду про баранину.

Я закатила глаза.

Какой же он все-таки зануда.

Я отвернулась, позволив себе улыбку, и, не обратив внимания на презрительные насмешки профи, подошла к шведскому столу. Интересно, а почему стол именно шведский? Блин. Вот всегда так… Я же теперь не смогу успокоиться, пока не узнаю, а ведь здесь об этом ни у кого не спросишь, и не скажешь «Ok google»! Ладно…

Приложив все силы для того, чтобы поймать и запереть эту шуструю мысль-птичку в клетку, сосредотачиваюсь на текущих, более актуальных проблемах.

Мельком бросив взгляд на сидевшего ко мне спиной Пита, оглядела уставленный всевозможными яствами стол и потерла руки.

Какое поле для творчества… Какой полет для фантазии… Щас я ему забухаю коктейль Молотова или даже что покруче…

Для начала нужна какая-нибудь основа, желательно жидкая… Суп? Только надо выбрать такой, чтобы все экзекуции, которые я собиралась над ним произвести были бы не заметны. О! Вот эту болотно-бурую жидкость трудновато будет испортить.

Я почему-то почувствовала себя ведущей кулинарного шоу. В голове даже замелькали фразочки:

«Дорогие мои друзья, с вам ваша очаровательная и неповторимая Лже-Китнисс, сегодня мы снова будем травить соседей, которые бьют по батареям в три часа ночи, мешая простым бедным людям, то есть нам слушать музыку на такой громкости, на которой её можно нормально прочувствовать. Итак, записывайте хороший рецептик, который вы можете опробовать на вашем самом «любимом» учителе, который вопреки Российскому законодательству дает домашние задание на каникулы.

Берем ароматный вкусный мясной суп, сделанный не вами, последнее обязательно, потому как сделанное не вами не жалко, а иногда очень даже приятно портить. Наливаем поварёшку в тарелку и… измываемся над ним со всей жестокостью, на которую способны. Лично я добавляю туда четверть стакана томатного сока, столько же апельсинового, столовую ложку жареных бобов, две ложки клубничного пудинга, немного вишневого джема, кидаю несколько листиков мяты, бросаю ломтики жареного лука, выдавливаю всю кислоту из одного лимона и не забываю щедро посыпать солью перцем и еще парой неизвестных мне приправ»

Тщательно перемешав субстанцию, я кровожадно улыбнулась и, еле удержавшись, чтобы коварно не захихикать, понесла «суп» к Питу на дегустацию.

Он недоуменно выгнул бровь и перевел взгляд с поставленной мною тарелки на свою, в которой минуту назад был, как он думает, точно такой же суп. На самой поверхности его зрачков виднеется вопрос: «Ты серьезно?»

Я кивнула, подтверждая, серьезнее некуда.

Пит покачал головой, явно раздумывая на тему отсутствия какой-либо логики в женских поступках, и, придвинув тарелку к себе поближе, зачерпнул целую ложку, на которую попал небольшой кусок мяса, поднес к лицу, принюхался, но, не почувствовав ничего, кроме аромата пряных трав, которыми я заблаговременно посыпала шедевр подлой мысли, поместил все её содержимое на центр языка.