Туда! И надеюсь, обратно...

Правильно поняв мой порыв, он вскакивает на кровать, чтобы через секунду оказаться по другою сторону от неё.

– Ты так просто не отделаешься!

В последующие пять минут мы проносимся по всем поверхностям комнаты, разве что по потолку не пробегаем. Заканчивается этот марафон, как и следовало ожидать, моей победой и восседанием моего триумфального зада на торсе побежденного

– Ну что, приговоренный, – хитро улыбаюсь я. – ваша последняя воля.

Пит широко распахивает глаза и еле слышно шепчет.

– Что? – наклоняюсь ближе, чтобы… поймать его губы и тут же отпрянуть.

Несколько секунд я молча смотрю в его глаза, стараясь справиться с барабанной дробью сердца, а потом, вздохнув «на сегодня достаточно тренировок», скрываюсь в ванной.

В помещение автоматически включается свет, и я закрываю глаза, прислоняясь к стене. Из спальни доносятся шорохи и неразборчивые звуки, которые моментально прерываются стуком закрывающейся двери.

Что это было? Что это, черт возьми, было?

Сердце молчит. Только бьется с каждой секундой все чаще и громче.

====== Часть I. Трибуты. XII ======

Если вы серьезно полагаете, что жизнь вас чему-то учит,

значит, она вас ничему не научила.

Б. Кригер

Мне не спалось. Это краткое описание причин того, что в пять утра я все ещё бодрствовала и ворочалась. Если вы хотите получить полную картину ночи, впихните в первое предложение весь ваш запас нецензурных слов, литр теплого молока, смятую постель, гору пуха – все, что осталось от несчастной подушки, нашинкованный ножами шкаф и сломанную ножку кровати, из-за которой оная накренилась и вынудила меня переместиться на кресло, прихватив с собой чудом уцелевшее в борьбе с бессонницей одеяло.

– Когда же я наконец смогу выспаться?! – вскрикнула я, во второй раз свалившись с кресла. – Самое главное – где?

Присаживаюсь обратно и закрываю глаза

– На том свете выспишься!

– Какие вы все добрые, милые и… Стоп. А кто это? – я приподняла одно веко и провела зрачком по кругу, на большее моих сил не хватило, да и не нужны они, и так понятно, что нет никого, но на всякий случай все-таки протягиваю:

– Аууу?

Не получив, как и следовало ожидать, никакого ответа, качаю головой (миллиметр в одну и два миллиметра в другую сторону).

Нет, точно – пора спать, а то так и до зеленых человечков доберусь.

– Зеленые… – вздрагиваю. – Всем зеленых подавай… Чем им фиолетовые не угодили? Что за дискриминация?!

– Чего?! – на этот раз я не поленилась встать и даже открыть оба глаза.

Вокруг лишь разгромленная комната: полуразрушенная мебель, разнообразный мусор, разбитая посуда, куски еды и никого живого, если конечно, не брать в расчет паука вон в том углу. Стоп. Откуда здесь паук?

Так, все… Спасть, спать и еще раз спать! Всем спокойной ночи и приятных сновидений!

– Спасибо, и вам того же!

Какие нынче вежливые глюки пошли…

Кофе. Ооо… Этот чудодейственный напиток с божественным ароматом, ради которого, как утверждает один умный человек, можно пойти на все, даже на работу.

Вот и я, накачав себя приличной дозой кофеина, все-таки заставила себя двинуться в гостиную, где меня уже ждала неутомимая и вечно бодрствующая Эффи. Мне иногда кажется, что эта женщина робот, но потом она выдает очередную остроту типа «Когда умираешь, самое главное не пачкать лицо кровью, потому как это не эстетично», и подозрения мигом таят.

– Будем заниматься здесь или пойдем в твою комнату? – спросила она, отставив стакан сока на журнальный столик.

– Эмм… Нет, – качаю я головой, вспоминая руины, которые я, перед тем как выйти, благоразумно очистила от ножей, чтобы безгласые не наткнулись. – Давайте лучше здесь.

– Хорошо. Тогда переодевайся, – она махнула рукой в сторону кресла, на котором лежало что-то ядовито-блестящее. – Вот твои туфли и платье.

Если честно, я думала, что с тем, чтобы пройти по комнате туда и обратно, я справлюсь. В конце концов, несмотря на то, что меня воспитывал папа, пацанкой я не выросла, спасибо моей сестре и той горе макулатуры, из которой я иногда со скуки, чаще, чтобы отвлечься от домашней работы по физике, тырила журналы. И на каблуках ходить обучена. Повторюсь – на каблуках, а не на этих спиралевидных загогулинах. Я уже не говорю про ту тряпку, на которую ткани не пожалели, выбрали самые лучшие, по их мнению, и тяжелые шторы. Но это ещё полбеды, с этим я худо-бедно справилась.

Но три часа разговаривать с Эффи о всякой ерунде, не снимая с лица улыбки….

Я честно держалась час и даже половину второго, но потом, когда она попросила меня двенадцать раз повторить «Я очень люблю Капитолий и всех, кто в нем живет! А также уважаю президента Сноу, благодаря которому я и оказалась в этом потрясающем городе!» не выдержала.

– Не собираюсь я говорить эту чушь, – фыркнула я, продолжая следить за тем, чтобы стакан оставался на голове.

– Это не чушь, Китнисс, – возмущается Эффи, не переставая улыбаться. – Это элементарная вежливость. Ты должна показать, что настроена дружелюбно.

– Бред, – плюнула, чуть дернула головой, и стакан, превратившись в осколки, разлетелся по полу. Тут же подбегает светловолосый парень, чтобы за мной убрать.

– Говорить, что я их люблю… Полнейший бред.

– Это не бред, – возразил внезапно появившийся Хеймитч. – А часть выживания. Ведь в толпе могут быть спонсоры. Но об этом позднее…

– А зачем вы сейчас пришли?

– Да так… Услышал шум, решил пойти проверить. Может, ты тут Эффи ненароком убила. Надо же найти повод выпить…

Эффи вспыхнула, Хеймич подмигнул мне, замаскировавшей смех под кашель, и скрылся.

Благодаря этому небольшому разряду атмосфере, я смогла кое-как пережить оставшиеся полтора часа пытки. Но как бы то ни было, поверьте, это подвиг. Подвиг, который достоин… нет, не медали (медаль… тоже мне награда. Есть у меня одна медаль – лежит на полке и пыль собирает), и не памятника (в конце концов, я не такая уж и наглая, как иногда кажется), а двойной порции домашних папиных фирменных пельмешек.

Но их я уже никогда не отведаю…

Что ж… Придется давиться отбивной в гранатовом соусе.

– Хватит! – воскликнула я, не выдержав пронизывающего будоражащего глубокого пристального (и другие синонимы, которых я успела найти вдоволь) взгляда Хеймитча, которым он меня чуть ли не прорезал насквозь в течение последних семи минут. – Что-то случилось?

– Да нет, – повел плечами он. – Просто жду.

И он опять замолчал.

– Что ждете? – аккуратно поинтересовалась, спустя тридцать четыре удара сердца.