Тысяча городов

Но Эшкинни покачала головой. Ее серьги снова звякнули. Ее губы скривились; ей явно наскучил весь этот процесс. Она одернула сорочку не для того, чтобы избавиться от мест, где она прилипала к ней, а чтобы подчеркнуть их. «Ты чего-то хочешь?» спросила она, покачивая бедром, чтобы не оставить никаких сомнений в том, что она предлагала.

«Нет, спасибо», Вежливо ответил Абивард, хотя ему хотелось воскликнуть: "Клянусь Богом, нет!" Все еще вежливый, он предложил объяснение: «Моя жена путешествует со мной».

«И что?» Эшкинни уставилась на него так, как будто это не имело никакого отношения ни к чему. В ее глазах и по ее опыту, вероятно, так и было. Она продолжила. «Почему у большого модника должна быть только одна жена?» Она фыркнула, когда ответ пришел ей в голову. «Бьюсь об заклад, по той же причине, по которой ты не хочешь меня. Тебе не нужно носить бороду, мне интересно, ты...» Она не смогла подобрать видессианское слово, обозначающее евнуха, но сделала режущие движения на уровне промежности, чтобы показать, что она имела в виду.

«Нет», - теперь уже резко ответил Абивард. Но она оказала ему услугу, поэтому он полез в кошель, который носил на поясе, и достал оттуда двадцать серебряных аркетов, которые отдал ей. Ее настроение мгновенно улучшилось; это было гораздо больше, чем она надеялась реализовать, раздвигая для него ноги.

«Тебе нужно знать еще что-нибудь, - заявила она, - ты спрашиваешь меня. Я выясняю для тебя, тебе лучше верить, что я это сделаю.» Когда она увидела, что Абиварду больше не о чем ее спросить, она ушла, покачивая задом. Абиварда не взволновали рекламируемые таким образом чары, но несколько его солдат одобрительно провожали Эшкинни глазами. Он подозревал, что она могла бы увеличить свой заработок.

Позже в тот же день он спросил Турана: «Что бы ты сделал, если бы у тебя в лапах был Тикас?»

Его лейтенант дал прагматичный ответ: «Закуйте его в кандалы, чтобы он не смог сбежать, а затем напейтесь, чтобы отпраздновать».

Абивард фыркнул. «Помимо этого, я имею в виду».

«Если бы я нашел симпатичную девушку, я, возможно, тоже захотел бы переспать», Сказал Туран, а затем неохотно, увидев предупреждение на лице Абиварда: «Я полагаю, ты имеешь в виду после этого. Если бы я был Маниакесом, следующее, что я бы сделал, это выжал бы из него все соки за то, что он натворил, пока был здесь. После этого я бы избавился от него, быстро, если бы он хорошо пел, медленно, если бы он этого не делал - или, может быть, медленно, исходя из общих принципов ».

«Да, это звучит разумно», - согласился Абивард. «Подозреваю, что сам поступил бы примерно так же. Тзикас заслужил это, клянусь Богом.» Он подумал минуту или около того. «Теперь мы должны рассказать Шарбаразу, что произошло, не сообщая ему, что мы сами это устроили. Жизнь никогда не бывает скучной».

Он узнал, насколько это было правдой, несколько дней спустя, когда один из его кавалерийских патрулей наткнулся на направлявшегося на запад всадника, одетого в легкую тунику человека из страны Тысячи городов. «Он сидел на лошади не совсем так, как это делают большинство здешних жителей, поэтому мы решили осмотреть его», - сказал солдат, возглавляющий патруль. «И мы нашли ... это.» Он протянул кожаную трубку для сообщений.

«А ты?» Абивард повернулся к захваченному курьеру и спросил по-видессиански: «И что это такое?»

«Я не знаю», - ответил курьер на том же языке; он, несомненно, был одним из людей Маниакеса. «Все, что я знаю, это то, что я должен был пройти через ваши линии и отнести это в Машиз, а затем вернуть ответ Шарбараза, если он у него был».

«Были ли вы?» Абивард открыл тубус. Если не считать того, что на нем был изображен солнечный луч Видессоса, а не лев Макурана, он казался достаточно обычным. Свернутый пергамент внутри был запечатан алым воском, императорской прерогативой. Абивард сломал печать ногтем большого пальца.

Он читал по-видессиански, но запинаясь; он шевелил губами, выговаривая каждое слово. «Маниакес Автократор Шарбаразу, царю Царей: Приветствую», - начиналось письмо. Последовала череда цветистых приветствий и хвастовства, показывающих, что видессиане могут сравниться с мужчинами Макурана как в таких излишествах, так и в войне.

Однако после этого Маниакес взялся за расследование быстрее, чем большинство макуранцев. Своей рукой, которую Абивард узнал, он написал: «Имею честь сообщить вам, что я удерживаю в качестве пленника и осужденного преступника некоего Тзикаса, ренегата, ранее состоявшего у вас на службе, которого я ранее осудил. За поимку этого негодяя я в долгу перед вашим генералом Абивардом, сыном Годарса, который, будучи так же раздосадован предательством Тикаса, как и я сам, устроил так, чтобы я схватил его и избавился от него. Его не будет хватать, когда он уедет, уверяю тебя. Он...

Маниакес довольно долго объяснял беззакония Тикаса.

Абивард прочитал не все из них; он знал их слишком хорошо. Он скомкал пергамент и бросил его на землю, затем уставился на него с искренним, хотя и неохотным восхищением. У Маниакеса оказалось больше наглости, чем даже он ожидал. Автократор использовал его, чтобы помочь избавиться от Тзикаса, а теперь использовал Шарбараза, чтобы помочь избавиться от него из-за Тзикаса! Если это не было наглостью, то Абивард не знал, что это было.

И только удача помешала плану сработать или, по крайней мере, отсрочила его. Если бы видессианский курьер ехал скорее как местный-

Абивард взял лист пергамента, развернул его так хорошо, как только мог, и вызвал Турана. Он перевел видессианский своему лейтенанту, который не читал на этом языке. Когда он закончил, Туран нахмурился и сказал: «Пусть он провалится в Пустоту! Какой подлый поступок! Он...»

«Это Автократор видессиан», - перебил Абивард. «Если бы он не был хитрым, у него не было бы этой работы. Мой отец мог часами рассказывать о том, какими коварными были видессианцы, и он... » Он замолчал и начал смеяться. «Знаете, я не могу сказать, имел ли он когда-либо с ними что-то большее, чем стычки против них. Но что бы он ни знал или слышал, он был прав. Ты не можешь доверять видессианцам, когда не следишь за ними, а иногда и когда это так.»

«Здесь ты слишком прав.» Теперь Туран рассмеялся, хотя вряд ли это было похоже на веселье. «Я бы хотел, чтобы Маниакес был за пределами страны Тысячи городов. Тогда мой взгляд не был бы прикован к нему ».

Позже тем вечером Рошнани нашла, что задать новый вопрос: «Действительно ли было обнародовано письмо Маниакеса Царю Царей, в котором говорилось, что он собирается казнить Чикаса?»

«Там говорилось, что его не хватятся, когда он уйдет», - ответил Абивард после небольшого раздумья. «Если это не означает, что Автократор собирается убить его, я не знаю, что это значит».

«Насчет этого ты прав», - признала Рошнани, звуча для всего мира как Туран. «Единственная проблема в том, что я продолжаю вспоминать видессианскую настольную игру».

«Какое это имеет отношение к ...?» Абивард остановился. Хотя ему и нравилась эта игра достаточно хорошо, пока он жил в Across, он едва ли думал о ней с тех пор, как покинул видессианскую землю. Одной из характерных особенностей - особенностью, которая сделала игру намного более сложной, чем это было бы в противном случае, - было то, что захваченные фигуры могли возвращаться на доску, сражаясь под знаменем захватившего их игрока.