Тысяча городов

Пару лет назад он, вероятно, был бы прав, но не более. Видессиане воспользовались своим численным превосходством, чтобы нейтрализовать преимущество макуранцев в доспехах для людей и лошадей и в весе металла. Имперцы не уклонились от сражения, а продолжили его с деловой компетентностью, которая напомнила Абиварду армию, которую отец Маниакеса привел на помощь Шарбаразу, Царю Царей, в последние годы правления способного, но неудачливого и нелюбимого автократора Ликиниоса.

Санатрук, должно быть, знал или, по крайней мере, быстро понял, что у него не было надежды победить видессиан. Он сражался еще некоторое время после того, как это должно было стать очевидным, выиграв у пехотинцев в усеченной боевой линии Абиварда время, необходимое для того, чтобы лучникам больше не мешало стрелять прямо на солнце.

Когда, наконец, перед выбором встало продолжение неравной борьбы на грани уничтожения или отступление и сохранение того, что он мог из своих сил, командующий кавалерией действительно отступил, но больше на север, чем на запад, так что, если Маниакес решит продолжать преследование, он мог сделать это, только отведя людей от силы, с которой он хотел атаковать линию пехоты Абиварда.

К разочарованию Абиварда, Маниакес не разделил свои силы таким образом. Автократор использовал трюк или приобрел мудрость концентрироваться на том, чего он действительно хотел, и не растрачивать свои шансы на получение этого, занимаясь тремя другими вещами одновременно. Абивард хотел бы, чтобы его враг оказался более взбалмошным.

Завывая в рога, видессиане двинулись через равнину и вверх по пологому склону против людей Абиварда. Всадники осыпали солдат Абиварда стрелами, подняв щиты, чтобы защититься от ответа макуранцев. Кое-где видессианин или конница падали, но только кое-где. Было пронзено больше легковооруженных пехотинцев, чем их противников.

Несколько видессиан, размахивая дротиками, выехали впереди своих основных сил. Они забросали людей Абиварда метательными копьями с близкого расстояния. У него чесались руки приказать своим войскам выступить против них, но он намеренно сдержался. Пехота, атакующая кавалерию, открыла бреши, в которые всадники могли пробиться, и если бы они это сделали, они могли бы разбить всю его армию на куски точно так же, как хорошо вбитый клин расколол бы большой, толстый кусок дерева.

Он подозревал, что Маниакес пытался спровоцировать его на атаку именно по этой причине. Копьеносцы оставались там, перед его собственной армией, соблазнительно близко, как будто им не терпелось подвергнуться нападению. «Держитесь крепко!» Абивард кричал снова и снова. «Если мы им так сильно нужны, пусть они придут и заберут нас».

Если бы он когда-нибудь вообразил, что видессианцам не хватает смелости для ближнего боя, их реакция, когда они увидели, что их враги отказываются отступать с их позиций, навсегда разубедила бы его в этой мысли. Люди Маниакеса обнажили мечи и поскакали вперед против макуранцев. Если Абивард не даст им пробить брешь в макуранской линии, они создадут ее сами.

Макуранцы кололи копьями своих лошадей, использовали большие плетеные щиты, чтобы отражать их удары, и наносили ответные удары дубинками, ножами и несколькими собственными мечами. Люди с обеих сторон ругались, задыхались, молились и вопили. Хотя видессийцы и не были макуранской тяжелой кавалерией, они использовали вес своих лошадей, чтобы заставить линию Абиварда прогнуться в центре, как согнутый лук.

Он поехал туда, где битва бушевала наиболее яростно, не только для того, чтобы сражаться, но и для того, чтобы солдаты из гарнизонов Тысячи городов, люди, которые до прошлого лета никогда не ожидали серьезных сражений, знали, что он с ними. «Мы можем это сделать!» - обратился он к ним. «Мы можем сдержать имперцев и прогнать их».

Макуранцы удержали оборону, и достаточно хорошо, чтобы не дать видессианцам прорвать их линию. Маниакес послал отряд, чтобы попытаться обойти с фланга относительно короткую линию обороны Абиварда, но здесь ему не повезло. Земля на незастроенном конце была мягкой и влажной, и его всадники увязали. Вся его атака захлебнулась недалеко от победы. Он продолжал подбрасывать людей в бой, пока не был сильно занят по всей линии.

«Сейчас!"» Сказал Абивард, и гонец ускакал прочь. Битва продолжалась, "пока" не переводилось как "немедленно". Он хотел бы, чтобы он организовал какой-нибудь специальный сигнал, но он этого не сделал, и ему просто пришлось бы ждать, пока посланник не доберется туда, куда он направлялся.

Ему также приходилось беспокоиться о том, не слишком ли долго он ждал, прежде чем отпустить всадника. Если битва была проиграна здесь до того, как он смог воплотить свой план в жизнь, какой смысл был в том, что у него изначально была идея?

На самом деле, битва не выглядела так, как будто она будет проиграна или выиграна в ближайшее время. Это была рукопашная схватка, поединок на поражение, ни одна из сторон не желала отступать, ни одна из сторон не могла пробиться вперед. Абивард не ожидал, что видессийцы устроят такое сражение. Возможно, Маниакес не ожидал, что макуранцы, бывшие войска гарнизона, выстоят, если он это сделает.

Если бы он этого не сделал, он обнаружил бы, что ошибся. Его люди рубили и проклинали макуранцев, которые рубили и проклинали в ответ, две армии сцепились так крепко, как любовники. И когда они были сцеплены таким образом, ворота Задабака распахнулись, и огромная колонна пеших солдат, вопящих как дьяволы, бросилась вниз с искусственного холма и через пологие равнины внизу к видессианцам.

Люди Маниакеса тоже закричали от удивления и тревоги. Теперь, вместо того, чтобы пытаться пробиться вперед против макуранцев, они обнаружили, что их обошли с фланга и вынудили к внезапной, отчаянной обороне. Сигнальные рожки, направляющие их движение, отдавали срочные приказы, которые часто было невозможно выполнить.

«Посмотрим, как вам это понравится!» Абивард кричал на видессиан. Ему полтора года приходилось реагировать на действия Маниакеса, и ему это ни капельки не нравилось. Как и подобает мужчинам, он удобно забыл об этом за несколько лет до того, как прогнал видессианцев обратно через все западные земли. «Давайте посмотрим!» - снова крикнул он. «Из чего вы сделаны? У вас есть яйца, или вы просто кучка гарцующих, жеманных евнухов, которыми я вас считаю?»

Если хоть слово об этой насмешке когда-нибудь дойдет до Елиифа, у него будут неприятности. Но тогда у него были неприятности с прекрасным евнухом, что бы он ни сказал или сделал, так что что значила одна насмешка? Вместе со своими солдатами он выкрикивал новые оскорбления в адрес видессиан.

К его удивлению и разочарованию, люди Маниакеса не сломались перед новым вызовом. Вместо этого они повернулись, чтобы встретить его, солдаты слева от них повернулись лицом наружу, чтобы защититься от нападения макуранцев. Ветераны Ромезана, возможно, добились большего успеха, но ненамного. Вместо того, чтобы свернуть свою линию, видессийцы лишь согнули ее, как незадолго до этого сделал Абивард.

Видессианские рога протрубили снова. Теперь, насколько это было возможно, имперцы действительно прекратили бой со своими врагами, расцепившись, отступая. Здесь у них было преимущество; даже двигаясь назад, они были быстрее своих врагов. Они перегруппировались вне пределов досягаемости лука, потрясенные, но не сломленные.

Абивард выругался. Точно так же, как его люди оказались лучше и стойче, чем думал Маниакес, так и видессиане превзошли то, с чем, как он думал, они могли справиться. Конечным результатом этого стало огромное количество людей с обеих сторон, погибших или искалеченных только по той причине, что каждый командир недооценил мужество своих противников.

«Мы потрясли их!» Туран крикнул Абиварду.

«Да», - сказал Абивард. Но ему нужно было сделать больше, чем потрясти видессиан. Ему нужно было уничтожить их. Этого не произошло. Как и раньше, на канале, он придумал хитроумную стратегию, которая не провалилась, не совсем… но и не преуспела в той степени, на которую он надеялся.