Тысяча городов

Вот и берег канала, после, казалось, слишком долгого пребывания в нем. Абивард надеялся, что пиявки не присосались ни к нему, ни к его лошади. Он пришпорил животное и снова вывел его на твердую почву. Красный диск заходящего солнца светил ему в лицо.

На мгновение он просто принял это, как принимают любое сообщение от глаз. Затем он издал громкий крик изумления и тревоги, которому вторили более бдительные солдаты, которых он вел. Они въехали в канал, когда солнце светило им в спину. Вот они и вышли оттуда с солнцем в глазах.

Абивард снова оглянулся через плечо. Вот из канала вышла целая армия. Там, на дальнем берегу, видессиане все еще сидели на своих лошадях, тихо, невозмутимо, как будто не произошло ничего ни в малейшей степени необычного. Нет, не совсем так: двое из них рисовали круги на левой стороне груди - жест, который они использовали, взывая к своему богу.

Увидев это, разум Абиварда, ошеломленный до тех пор, снова заработал: хорошо это или плохо, он не мог догадаться, но мысли начали замещать пустоту между его ушами. Он выкрикнул первое слово, которое пришло ему в голову: «Магия!» Мгновение спустя он усилил его: «Видессиане использовали магию, чтобы помешать нам пересечь канал и воздать им по заслугам!»

«Да!» Сотни, затем тысячи голосов подхватили этот крик и другие, подобные ему. Подобно солнечному свету, разгоняющему туман, ярость вытеснила страх. Это утешило сердце Абиварда. Чем злее были его люди, тем меньше вероятность, что какое-либо хитроумное заклинание, использованное видессианцами, сможет захватить и удержать их. Страсть ослабляла магию. Вот почему и боевая магия, и любовные снадобья чаще терпели неудачу, чем преуспевали.

«Неужели мы позволим им безнаказанно совершить это безобразие?» Крикнул Абивард. «Неужели мы позволим им ослепить нас вероломной боевой магией?»

«Нет!» солдаты взревели в ответ. «Нет, клянусь Богом! Мы отплатим им за оскорбление!» - крикнул кто-то. Если бы Абивард знал, кто это, он бы с радостью заплатил этому парню фунт серебра, платный зазывала не смог бы сделать ничего лучше.

«Боевая магия терпит неудачу!» - Воскликнул Абивард. « Боевая магия исчезает! Боевая магия питается страхами. Разгневанные люди не позволяют себя соблазнить. Теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, мы покажем видессианцам, что их чары и заклинания бесполезны. А когда мы пересечем канал, мы накажем их вдвойне за то, что они пытались одурачить нас своими волшебными играми ».

Его люди одобрительно взревели в его адрес. Кавалеристы размахивали своими копьями. Пехотинцы размахивали дубинками и мечами. Воодушевленный их яростью, он пришпорил своего коня в его бронированных боках и снова направил его к каналу.

Животное ушло добровольно. Что бы ни сделали волшебники Видессоса, это не потревожило зверей. Лошадь слегка фыркнула, когда ее копыта взболтали грязь на дне канала, но это было только потому, что новые ядовитые пузырьки поднялись на поверхность и отвратительно и плоско лопнули.

Там, прямо по курсу, были те же самые видессиане, которые видели, как Абивард пересекал канал - или, скорее, пытался пересечь канал - раньше. На этот раз, когда боевая магия была распознана такой, какая она есть, он наскочит на них и выбьет копьем из седла одного за другим. Обычно он не был человеком, который наслаждался битвой ради нее самой, но сейчас он хотел сражаться, чтобы избавиться от гнева, охватившего его из-за обмана Маниакеса.

Он подходил все ближе и ближе к видессианам. Вот берег канала. Вот его лошадь ступила на берег. Он поднял свое копье, готовый яростно атаковать первого видессианца, которого увидит.

Здесь было ... заходящее солнце, почти касавшееся западного горизонта, светило прямо ему в лицо.

Он снова вывел свою армию на берег канала, из которого они ушли. Он снова не помнил, чтобы оборачивался. Он снова не думал, что оборачивался. Судя по крикам и ругательствам, доносившимся от его людей, они тоже не думали, что они развернулись. Но вот они здесь. И там, на дальнем - бесспорно, восточном -берегу канала видессианские кавалерийские патрули рысью сновали взад-вперед или просто ждали, глядя на закат - закат, который должен был ослепить их в бою, - на макуранцев, которые не могли до них добраться.

Абивард оценил это предательское солнце. Если бы он предпринял еще одну попытку, то это было бы в темноте. Если у видессиан было одно действующее волшебство, возможно, у них было больше одного. Он решил, что не осмеливается рисковать. «Мы разбиваем лагерь здесь на ночь», - объявил он. Мгновение спустя он послал гонцов за Тураном и ромезанцем и приказал им прибыть в его палатку.

Первое, что он хотел выяснить, было то, пережили ли его офицеры что-нибудь отличное от его собственных загадочных поездок в канал и обратно. Они посмотрели друг на друга и покачали головами.

«Не я, господин», Сказал Туран. «Я был в канале. Я все время двигался вперед. Я ни разу не обернулся - клянусь Богом, я этого не сделал! Но когда я выбрался на сушу, это была та же самая суша, которую я покинул. Я не знаю, как и не знаю почему, но так оно и было ».

«И я такой же, господин», - тяжело произнес Ромезан. «Я был в канале. Там, впереди, видессийцы сидели на своих лошадях, ожидая, когда я насажу их на вертел, как человек, насаживающий мясо с луком на вертел, чтобы поджарить на огне. Я пришпорил своего скакуна вперед, горя желанием убить их - вперед, а не назад, говорю вам. Я подъехал к берегу, и это был именно этот берег. Как и сказал Туран, я не знаю, как или почему - я всего лишь бедный, глупый воин - но это было.» Он поклонился Абиварду: «Честь твоему мужеству, господин. Мои внутренности превратились в желе внутри меня от волшебства. Я бы никогда не был настолько храбр, чтобы повести наших людей в канал во второй раз. И они последовали за тобой - я последовал за тобой - тоже.» Он снова поклонился.

«Не думаю, что я поверил в это с первого раза, не до конца», - сказал Абивард. «И я думал, что возбужденной армии будет достаточно, чтобы сокрушить видессианскую боевую магию.» Он печально рассмеялся. «Это показывает только то, что я знаю, не так ли?»

«Что наши собственные блестящие маги могут сказать по этому поводу?» Спросил Туран. «Я задал вопрос паре волшебников из пехоты: люди из Тысячи городов того же сорта, что и те, кто творил вашу магию канала в прошлом году, и все, что они делают, это разевают рты и бормочут. Они так же сбиты с толку, как и мы ».

Абивард повернулся к Ромезану. «До сих пор мы так мало нуждались в магии с тех пор, как вы прибыли, что мне даже в голову не приходило спросить, какого рода колдуны у вас есть. Бозорг и Пантелес все еще прикреплены к полевым силам?»

«Да, это они.»Ромезан поколебался, затем сказал: «Повелитель, доверил бы ты видессианцу объяснить - более того, дать отпор - видессианскому колдовству? Я оставил Пантелеса с нами, но не решался использовать его.»

«Я вижу это», Согласился Абивард, «но я все равно хотел бы узнать, что он хочет сказать, и Бозорг тоже. И Бозорг должен быть в состоянии узнать, если он лжет. Если мы решим использовать его, чтобы попытаться бороться с заклинанием, Бозорг тоже должен быть в состоянии сказать нам, прилагает ли он честные усилия.»