Тысячеликий герой

Мифология австралийских туземцев свидетельствует о том, что в ранних обрядах инициации юношей убивали. [185] Таким образом, видно, что, кроме всего прочего, этот ритуал является театрализированным выражением агрессии старшего поколения в эдиповском преломлении; а обрезание – смягченной формой кастрации. [186] Но эти обряды также удовлетворяют каннибалический отцеубийственный импульс подрастающей группы мужчин и в то же самое время открывают милосердный акт самопожертвования архетипного отца; потому что в течение длительного периода символического посвящения инициируемых некоторое время заставляют питаться только свежей кровью, взятой у старших мужчин.

185

Ryheim, The Eternal Ones of the Dream, pp. 49 ff.

186

Ibid., p. 75.

«Туземцы, – как нам рассказывали, – особенный интерес проявляют к христианскому обряду причастия и, услышав о нем от миссионеров, сравнивают его со своими собственными обрядами принятия крови». [187]

«Вечером приходят мужчины и занимают свои места согласно обычаю этого племени. Мальчик кладет голову на колени своего отца. Он должен лежать совершенно неподвижно, иначе умрет. Отец закрывает ему глаза ладонями, ибо считается, что если мальчик увидит то, что будет происходить, умрут его отец и мать.

Сосуд из дерева или коры ставится рядом с одним из братьев матери мальчика. Мужчина, легко перетянув свою руку, протыкает ее в верхней части костью из носа и держит руку над сосудом до тех пор, пока в нем не наберется небольшое количество крови. Затем свою руку протыкает мужчина, сидящий рядом с ним, и так далее до тех пор, пока сосуд не наполнится. Он может вмещать около двух кварт. [188]

Мальчик делает большой глоток крови. На тот случай, если его желудок не примет ее, отец мальчика держит его за горло, чтобы не дать ему извергнуть кровь, потому что, если это случится, умрут его отец, мать и все братья и сестры. Остаток крови выливается на него.

Далее, начиная с этого времени, иногда в течение целого месяца, мальчику не разрешается принимать никакой иной пищи, кроме человеческой крови. Этот закон установил Йамминга, мифический предок… Иногда крови в сосуде дают застыть, и тогда опекун своей костью из носа разрезает ее на куски, и мальчик ест их, в первую очередь, придерживая за концы. Кровь должна быть разделена на равные куски, иначе мальчик умрет». [189]

187

Ibid., p. 227, citing R. and C. Berndt, “A Preliminary Report of Field Work in the Ooldea Region, Western South Australia,” Oceania XII (1942), p. 323.

188

Кварта в Англии равна 1,14 л; в Америке – 0,95 л. – Примеч. пер.

189

Ryheim, The Eternal Ones of the Dream, pp. 227–28, citing D. Bates, The Passing of the Aborigines (1939), pp. 41–43.

Часто мужчины, отдающие свою кровь, теряют сознание и находятся в коме от потери крови в течение часа или более. [190] «В былые времена, – пишет другой исследователь, – эту кровь (которую ритуально пили новообращенные) брали от человека, которого специально убивали для этой церемонии, а части его тела съедали». [191] «Здесь, – комментирует доктор Рохейм, – мы подходим как никогда близко к ритуальному представлению убийства и поедания первичного отца».

190

Ryheim, The Eternal Ones of the Dream, p. 231.

191

R. H. Mathews, “The Walloonggura Ceremony,” Queensland Geographical Journal, N. S., XV (1899–1900), p. 70; cited by Roheim, The Eternal Ones of the Dream, p. 232.

В одном известном случае два мальчика не послушались и посмотрели вверх во время обряда. «Тогда к ним шагнули старики с ножами в руках. Они склонились над мальчиками и вскрыли им вены. Хлынула кровь, и окружавшие их мужчины пронзительно закричали. Мальчики испустили дух. Старые wirreenuns (шаманы) обмакнули каменные церемониальные ножи в кровь убитых и все присутствующие пригубили ее… Тела этих жертв изжарили на костре. Каждый участник церемонии пяти Бура отведал их приготовленной плоти. Другим было запрещено это видеть. [192]

192

K. Langloh Parker, The Euahlayi Tribe, 1905, pp. 72–73; cited by Roheim, The Eternal Ones of the Dream, p. 232.

Какими бы варварскими ни казались нам обряды обнаженных австралийских аборигенов, их символические церемонии, несомненно, представляют сохранившуюся до нынешних времен невероятно древнюю систему духовного просвещения, широко распространенные свидетельства которой можно встретить не только во всех частях света и островах Индийского океана, а также в памятниках древних центров цивилизации, к которой мы склонны причислять себя. Что именно было известно древним людям, по опубликованным материалам наших западных исследователей судить сложно. Но из сравнения деталей австралийского ритуала со знакомыми нам в культурах более высокоразвитых, можно судить, что и вечные темы, и вечные архетипы, и их воздействие на душу все те же.

Рекомендуем обратиться к труду Джона Лейярда, [193] в котором подробно описана обнаруженная в современной Меланезии удивительно сохранившаяся символическая система, по сути своей идентичная египетско-вавилонским и трояно-критским «комплексам лабиринтов» II тысячелетия до н. э. У. Ф. Дж. Найт в своей книге обсуждал явное сходство «путешествия в потусторонний мир» у малекула и классическое нисхождение в подземный мир Энея и вавилонянина Гильгамеша. [194] У. Дж. Перри полагал, что свидетельства этой общности культур можно обнаружить на всем пространстве культуры, от Египта и Шумера до островов Океании и до Северной Америки. [195] Многие ученые указывали на близкое соответствие деталей классических греческих и примитивных австралийских обрядов инициации, особенно Джейн Харрисон. [196]

До сих пор неясно, каким образом и в какие времена мифологические и культурные формы различных архаичных цивилизаций могли распространиться в самые отдаленные уголки земли; однако с уверенностью можно заявить, что лишь немногие (если вообще таковые найдутся) из так называемых «примитивных культур», когда-либо изучавшихся нашими антропологами, имеют аборигенное происхождение. Как правило, это или местная адаптация, или локальная вырожденная форма и невероятно древняя «окаменелость» обычаев, родившихся в совершенно иных странах, часто в намного более сложных обстоятельствах, и у других рас. [197]

Приди, о Дифирамб, Войди в мое мужское лоно. [198]

193

John Layard, Stone Men of Malekula (London: Chatto and Windus, 1942).

194

W. F. J. Knight, in his Cumaean Gates (Oxford: B. Blackwell, 1936).

195

W. J. Perry, The Children of the Sun (New York: E. P. Dutton and Co., 1923).

196

Jane Harrison, Themis: A Study of the Social Origins of Greek Religion (2nd revised edition; Cambridge University Press, 1927).

197

[К этому вопросу Кэмпбелл возвращается много раз, особенно в “Mythogenesis,” in The Flight of the Wild Gander (third edition; Novato, CA: New World Library, 2001) – Ed.]

198

Еврипид, Вахканки.

Этот призыв Зевса Громовержца, обращенный к своему сыну Дионису, звучит лейтмотивом во всех греческих мистериях, повествующих об инициирующем втором рождении. «И громкие крики взревели к тому же откуда-то от невиданных, страшных видений и из барабана, как будто из подземного грома в воздухе, преисполненном ужасом, родился образ». [199] Само по себе слово «дифирамб» в качестве эпитета смерти и воскресения Диониса понималось греками как «некто из двойной двери», то есть тот, кто пережил достойное благоговения чудо второго рождения. И нам известно, что хоровые песни (дифирамбы) и мрачные, кровавые обряды в честь этого бога – ассоциировавшиеся с возрождением растения, возрождением луны, возрождением солнца, возрождением души, которые совершались в сезон воскрешения года и, стало быть, воскрешения бога – это обряды, которые стали основой аттической трагедии. На протяжении всего античного периода такие широко распространенные обряды и мифы, как смерть и воскрешение Таммуза, Адониса, Митры, Вирбия, Аттиса, Осириса и различных животных, олицетворявших их (козлов и овец, быков, свиней, лошадей, рыб и птиц), хорошо известны всем, обратившимся к сравнительному анализу религии; популярные карнавальные празднества – вроде Зеленой Троицы, чествования Джона Ячменного Зерна, Проводов Зимы, Встречи Лета и Умерщвления Рождественского Крапивника – продолжают эту традицию в атмосфере веселья уже в наше время; [200] они проникли в христианскую церковь (в мифологии Падения и Искупления, Распятия и Воскресения, «второго рождения» крещения, символического удара по щеке во время конфирмации, символического причастия Кровью и Плотью) и в ее ритуалы, с помощью которых мы торжественно и зачастую эффективно воссоединяемся с древними образами силы, получаемой человеком при инициации, и с самых первых дней своего существования на земле человек с их таинственной помощью преодолевал ужас перед окружающим миром, достигая способности узреть бессмертное бытие, которое преображало все вокруг. «Ибо, если кровь тельцов и козлов и пепел телицы чрез окропление освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному!» [201]

199

Эсхил, фр 57; цит. по Джейн Харрисон (Jane Harrison) (Themis, p. 61), где она обсуждает роль трещоток в классических и австралийских обрядах инициации. Подробнее о таких трещотках см. Andrew Lang, Custom and Myth (2nd revised edition; London: Longmans, Green, and Co., 1885), pp. 29–44.

200

Все это подробно описано Джеймсом Фрезером в его книге «Золотая ветвь» (The Golden Bough).

201

К евреям, 9:13–14.

У племени басумбва в Восточной Африке есть легенда о мужчине, которому явился мертвый отец, гнавший скот Смерти. Он провел сына по дороге, что вела под землю, в огромную нору. Они пришли к просторному месту, где были какие-то люди. Отец спрятал сына и отправился спать. На следующее утро появился Великий Вождь Смерть. С одной стороны он был прекрасен; другая же – гниющая – кишела червями. Его спутники подбирали падающие на землю личинки. Когда они закончили промывать его язвы, Вождь Смерть сказал: «Тот, кто родился сегодня, если отправится торговать, будет ограблен. Женщина, зачавшая сегодня, да умрет с зачатым ребенком. Мужчина, что возделывает землю сегодня, да потеряет весь урожай. Тот, кто отправится в джунгли, да будет съеден львом».

Ил. 30. Шаман (наскальный рисунок, выполненный черной краской; эпоха палеолита). Франция, 10 000 лет до н. э.

Таким образом, провозгласив всеобщее проклятие, Вождь Смерть отправился отдыхать. Но на следующее утро, когда он появился, его спутники промыли его прекрасную сторону, умастив ее маслом. Когда они закончили, Вождь Смерть произнес благословение: «Тот, кто родится сегодня, да будет богат. Пусть женщина, зачавшая сегодня, родит ребенка, который проживет до старости. Тот, что родится сегодня, пусть идет торговать; пусть заключает только выгодные сделки; пусть смело торгует вслепую. Мужчина, что войдет в джунгли, да добудет богатую добычу, да совладает он даже со слонами. Потому что сегодня благословенный день».

Тогда отец сказал сыну: «Если бы ты пришел сегодня, то обладал бы многим. Но теперь ясно, что тебе предопределена бедность. Завтра тебе лучше уйти».

После чего сын вернулся к себе домой. [202]

Солнце Преисподней, Повелитель Мертвых, является другой стороной того же лучезарного царя, что дарит день и правит днем; ибо: «Кто посылает вам удел с неба и земли? И кто выводит живое из мертвого и выводит мертвое из живого? И кто правит делом?». [203] Здесь уместно вспомнить сказку племени вачага об очень бедном человеке, Кьязимба, которого одна старуха перенесла к зениту неба, где в полдень отдыхает Солнце; [204] там Великий Вождь даровал ему процветание. Можно также вспомнить описанного в сказке, лукавого бога Эдшу, родившегося у другого берега Африки: [205] величайшим удовольствием для него было сеять раздор между людьми. Это различное видение одного и того же страшного Провидения. Оно вмещает в себя и от него исходят все противоречия, добро и зло, жизнь и смерть, боль и радость, блага и лишения. Это фигура, стоящая у солнечной двери, источник всех единств противоположностей «У Него – ключи тайного; к Нему ваше возвращение, потом Он сообщит вам, что вы делали». [206]

202

Le P. A. Capus des Peres-Blancs, “Contes, chants et proverbes des Basumbwa dans l’Afrique Orientale,” Zeitschrift fur afrikanische und oceanische Sprachen. Vol. III (Berlin, 1897), pp. 363–64.

203

Коран, 10:31.

204

См. с. 60.

205

См с. 42–43. Басумбва (сказка о Великом Вожде – Смерти) и вачага (сказка о Кьязимбе) – это народы Восточной Африки; йоруба (сказка об Эдшу) населяют западное побережье Нигерии.

206

Коран, 6:59, 6:60.

Таинство внутренне противоречивого отца прекрасно передает образ великого доисторического перуанского бога по имени Виракоча. Он носит солнце на голове вместо тиары; в каждой руке он крепко держит молнии; а из его глаз в виде слез идут дожди, которые питают жизнь в долинах мира. Виракоча – это Вселенский Бог, творец всех вещей; но в легендах он появляется на земле в облике нищего, в лохмотьях, всеми презираемый. На ум приходит Проповедь о Марии и Иосифе, которых никто не пускал переночевать в Вифлееме, [207] и классическая история о том, как Юпитер и Меркурий просили о ночлеге в доме Филемона и Бавкиды. [208] Также вспоминается история о том, как никто не узнал бога Эдшу. Эта тема часто встречается в мифологии; ее суть прекрасно выражают слова из Корана «и куда бы вы ни обратились, там лик Аллаха». [209] «Этот Атман, скрытый во всех существах, не проявляется, но острым и тонким рассудком его видят проницательные». [210] «Разломи палку, – гласит афоризм в духе гностиков, – и там найдешь Христа». [211]

207

От Луки, 2:7.

208

Овидий, Метаморфозы, VIII.

209

Коран, 2:115.

210

Катха-Упанишада, 3:12.

211

От Фомы, 77.